Тут они начинают в полном недоумении таращиться на меня, а потом выдают что-нибудь дремучее.

– А кино-то какое имеет отношение к путешествиям? – говорят они, как полные невежды, которые только сейчас родились.

Типа, я им глобально – вырвись из Матрицы! А они…

– Я не говорил «кинокритиком»; я говорил критиком. Почему бы не писать отзывы про отели по всему земному шару?

И опять они таращатся на меня в полном недоумении.

– Вы когда-нибудь слышали о пятизвездочных отелях? – спрашиваю я, предположим.

– Ну конечно! – отвечают.

– И как, по-вашему, они эти пять звезд получают, для начала?

Тут они так распахивают глаза, что, кажется, в них можно пролезть до самых мозгов.

– Подумайте об этом. Абсолютно все в жизни вам по плечу, занимайтесь всем, чего только душа пожелает! Это всего лишь требует настойчивости, решимости, реализма и желания – желание успеха должно быть сильнее, чем желание сделать следующий вдох. Чего бы вам ни хотелось в жизни – оно вам доступно. До тех пор, пока вы в это верите. До тех пор, пока говорите, что обязательно сделаете это!

После таких слов те из них, кому этот разговор еще не надоел, начинают отпускать всякие язвительные подколки типа: «Ну да… А что, если я хочу стать астронавтом?».

У меня были такие беседы с детишками младше десяти лет и взрослыми за шестьдесят. И только взрослые подкалывали меня подобными вопросиками. А вот дети воспринимали мои слова как подтверждение безграничных реальностей, в возможность которых они уже верили. Верили, несмотря на засилье взрослых вокруг себя – взрослых, подавляющих невинную игру их воображения, грубо отбирающих у них мечту. Мечту бродить по Марсу, строить реактивные ранцы или телепортационные машины.

Так что подобному умнику на такой вопрос я ответил бы «да».

– Да, ты запросто можешь стать астронавтом! – сказал бы я. К тому моменту я уже знаю, что на самом деле под «стать астронавтом» они имеют в виду просто слетать в космос. – В своей речи я упомянул настойчивость, решимость и реализм, – напомнил бы я. – Если вы посмотрите на вашу мечту с реалистической точки зрения, то стать астронавтом означает всего лишь билет на «Спейс Икс», который будет стоить миллион долларов, – если вы до этого доживете. Так что все, что вам на самом деле требуется, – это просто раздобыть денег, чтобы купить такой золотой билет.

На этом месте они обычно закатывают глаза и теряют всякий интерес.

– Я хочу сказать, что вы спросили меня «как», а я даю вам примеры, варианты, поскольку когда я чего-то хочу, действительно хочу чего-то, от чего зависит моя жизнь – а главное в ней это цель и счастье, – я ни перед чем не остановлюсь, чтобы достичь этого. Это все равно как дышать. Так что вы должны спросить себя: «Что для меня все равно как воздух? За что я буквально готов драться по жизни?»

И тут я услышал бы в ответ:

– Погоди-ка… Я спрашивал, в какой аллее тут крупы, так в какую сторону идти?

И они стали бы уходить, напомнив мне, что вся эта хрень, насчет которой я только что философствовал, не стоит ни шиша на фоне реальности в виде этого проклятого супермаркета.

Погодите, а зачем я вообще всю эту тему завел?

Ах да! Точно. Я стоял на улице у входа в супермаркет, глядя на Теда и размышляя, с чего это меня так бесит его улыбка. А потом я вдруг понимаю…

…Что я опять тут. Стою у полки, расставляя по местам коробки с пастой. Пенне, зити, спагетти… Макаронное царство.

Вдруг над головой – потрескивающий голос из динамика:

– Разнорабочий в комнату отдыха, р-р-разнор-р-рабочий в комнату отдыха!

Этот голос сразу напомнил мне сериал «МЭШ» про хирургов во время Корейской войны. Там кто-то тоже постоянно вещал в интерком.

Разнорабочий – это я. Он же «подсобник». В качестве такового нормальной должности у меня как бы не было, но при этом как бы и была. Я – это тот, кому командуют, что делать и когда делать. Честно говоря, я не против. Не сидишь на одном месте, каждый раз что-нибудь новенькое – так даже интересней. Вот вытираешь, к примеру, пролитый кем-нибудь клюквенный сок, а через минуту разворачиваешь консервные банки названиями наружу, а потом провожаешь какую-нибудь старушку с купленными продуктами до машины на стоянку…

По пути к комнате отдыха меня остановила тетка из аптечного киоска при супермаркете:

– Привет, Флинн!

– Э-э… здрасьте.

– Я – Энн, дурачок! Не забывай принимать витамины, – сказала она, вручая мне три разные таблетки. И добавила: – Важно поддерживать внутренний баланс.

Я сделал вид, что беру их, только чтобы ее не обижать. Пилюли отправились в правый карман куртки. Просто обожаю свой коричневый кожаный «бомбер» – это одна из самых ценных моих шмоток.

– Ну ладно, беги, – сказала она. – До завтра!

И удалилась.

– Пока! – отозвался я, помахав ей вслед.

Наткнулся я на нее совершенно случайно, но у меня создалось впечатление, что эта тетка каким-то образом положила на меня глаз. Может, я напомнил ей ее сына – или сына, которого у нее никогда не было… Не знаю, никогда об этом не спрашивал.

Энн уже пожилая, на вид где-то под семьдесят. Не толстая, но и не щепка. Невысокая, седые кудри, в облике и манерах что-то поучительно-материнское. Как раз поэтому я и не стал отказываться от витаминов, хоть принимать их и не собирался.

По правде сказать, ненавижу таблетки. Всегда их терпеть не мог. Меня начинает выворачивать только от одной мысли о том, что их придется глотать.

Наконец добрался до комнаты отдыха. За дверью друг против друга, попивая кофе, расположились две девицы – у одной на бейджике было написано «Ребекка», но вторая называла ее просто Бекка. У той, второй, на бейджике стояло имя «Рейчел».

Я вытащил свой «Молескин» и записал это. Когда опять поднял взгляд, обе тупо уставились на меня, стоящего в дверях.

– А новенький-то у нас со странностями, а? – громко заметила Рейчел, даже не пытаясь скрыть грубого тона. Уставившись прямо на меня, словно говоря: «Я классная и крутая, и мне на всех насрать, но в юности я натерпелась от парней, так что постоянно нахожусь в оборонительном режиме и всегда нападаю первой, пока на меня саму не напали». Такая вот коза – наверняка знаете такой типаж. Студентка, хуле, будущий специалист, не чета какому-то там подсобнику! Она как две капли воды походила на Кэт Деннингс[10] – со своей бледной кожей, пухлыми губами, ярко-красной помадой, глазами навыкате и темно-каштановыми волосами, которые спадали по плечам ей на грудь – в общем, эдакий «привет из семидесятых».

Бекка же, с другой стороны, на вид была помягче, подобрее, вела себя более сдержанно и чуть ли не робко. Мне она больше напомнила Эмму Уотсон[11], только за минусом суперского акцента.

– Заблудился, новенький? – спросила Рейчел. Это напомнило мой первый день в старших классах. Все ребята постарше уже прекрасно знали расположение школы и изрядно надо мной потешались, пока я, сверяясь с листком бумаги, искал аудиторию А-23 в надежде, что не опоздаю на урок английского.

– Тут вроде объявляли, чтобы разнорабочий зашел в комнату отдыха? – спросил я, стараясь не смотреть на Рейчел. Она так и продолжала пялиться мне прямо в глаза – словно ведьма, творящая заклинание. Честно говоря, чувствовал я себя от этого довольно неуютно. А может, мне это и нравилось. Сам не знаю.

– Наверное, это у тебя в голове объявили, – отозвалась она, и обе девицы захихикали, словно где-нибудь в школьной столовке.

В дверях у меня за спиной возникла какая-то темная фигура. Это был Фрэнк.

– Приветики, Флинн, – произнес он шепотом.

– Привет… А откуда ты знаешь, как меня зовут? – спросил я.

– Да не знаю я, как тебя зовут, новичок, – бросила Рейчел нагловатым тоном. Они с Ребеккой встали и направились к выходу. Проходя мимо меня, Ребекка остановилась и постучала по моему бейджику своим акриловым ногтем. – Лана, бывай, Флинн, – произнесла она, кокетливо оттопырив щеку языком.