Странное дело, когда человек находится рядом, пропускаешь все детали, пока тебе не скажут что-то важное о нём. Наверняка он долго ждал меня, пока сидел в зоне ожидания.

— Меня не устроит ни одно ваше предложение. Я не собираюсь иметь дел с Хьюга, тем более у меня уже есть деловые партнеры.

— Что ж, я передам ваше решение моему хозяину. Был рад нашей встрече Саске-сан.

— Да. Спасибо, что посетили.

Парень нарочито медленно встал с кресла, оглядывая мой кабинет. Я чувствовал пульсацию вены на виске. Еле сдерживая внешнее спокойствие, я буквально взрывался, как вулкан изнутри. Как только силуэт юноши скрылся из виду, я смог дать волю чувствам, глубоко выдохнув и решив сделать один звонок, рассказать о произошедшем.

***

Вечерело.

Разговорившись с прорабом о предстоящей работе и уже имеющихся результатах, я не сразу заметил, что за окном начало смеркаться, благо от новой студии до квартиры брата было всего лишь три квартала. Отпустив рабочих, я сам накинул пальто и, закрыв помещение, отправился в квартиру брата.

Ветер с редкими вкраплениями снежинок начинал создавать зимнее настроение, не смотря на то, что была середина ноября. Думаю, что зима придёт в этом году раньше.

Температура давно перевалила за отрицательную отметку, и кое-где были застывшие лужи. Обувь немного скользила, от чего вспоминалось детство. Брат часто любил гулять в такую погоду, а я увязывался вслед за ним. С возрастом, мне разонравилось зимнее время года, а вот Итачи продолжал его любить. Как говорил сам брат, снег действует на него успокаивающе.

Я, наверное, не мог понять, какие переживания были на душе у брата и что он так хотел успокоить в своём сердце. Особенно сейчас мне его не понять, ведь в итоге, я узнал лишь то, чем он занимался, а не то каким он был.

Подходя к одной из новостроек нужного спального района, я услышал, как выбежавшие на улицу дети визжали по поводу выпавшего снега. Эти маленькие люди расставляли ладони, пытаясь поймать и рассмотреть снежинки, что сразу таяли. Когда-то и мы с братом были такими.

Их пример стал заразителен. Остановившись, я как маленький почти тридцатилетний ребенок достал руку из кармана и стал ожидать, когда на ладонь упадут несколько хлопьев снега. Они таяли почти сразу, не успевая задержаться на коже, оставляя после себя лишь воду.

Хотел бы я оказаться на месте этих детей — ни забот, ни ответственности. Тогда было легко.

Среди визгов детворы раздался мощный оглушительный звук выстрела.

Я только успел сделать шаг, как почувствовал ослепительную боль в ноге. Дети заверещали сильнее, в панике сбегаясь к двери подъезда, ломясь в неё, словно килька в консервах.

Наступив на кусок наледи, я свалился на асфальт, припорошенный первым снегом. Прозвучал еще один выстрел. Пока земля уходила из под ног, я чувствовал, словно без наркоза отдирают по кусочку плоти от моей правой ноги. Как будто укус собаки, очень злой и голодной собаки.

Доля секунды потребовалась, чтобы осознать всё.

Некоторое время я не решался вставать или двигаться, скрытно пытаясь посмотреть, нет ли кого рядом. Я опасался, что стрелявший подойдет меня добить. Чтобы рассчитать то, откуда был сделан выстрел, мне мешала боль, что не давала сообразить рационально.

Приподнявшись на локтях, я перекатился на бок, потому что правая нога почему-то не поддавалась движениям, только дикая боль пронзала все нервные окончания.

Стук сердца отдавал нескончаемой дробью в висках, а легкие жадно ловили ледяной воздух, обжигая горло. Глаза широко распахнулись, но не видели ничего, слово все обволокло пеленой. Нервная дрожь парализовала мое тело, заставляя трястись, но совсем не от подступающего холода.

Новая волна истерики накрыла разум, заставляя погружаться в пучину неверных действий и безрассудства. Я стал ощущать мнимую безопасность, попытался встать, но этим сильнее травмировал ногу и ощущал, как мышцы словно рвутся под натиском инородного тела, но мне нужно уйти с открытого места как можно скорее, вполне вероятно, что нападающий не закончил свое дело, раз я до сих пор жив.

Оглядываясь по сторонам, я видел лишь лица испуганных прохожих, что трусцой направлялись к подъезду, не обращая внимания на мои поскуливания, перерастающие в редкие вопли, лишь бы я не обратился к ним. Горло начало драть от холодного воздуха, и хрипы становились все сильнее и сильнее.

Не растаявший снег возле меня окрасился в красный цвет, как мои брюки и руки. По инерции, я сразу потянулся к очагу вечеринки боли, проводимой в моем бедре. Теплая жижа, сочившаяся из раны, отливала черным под светом вечернего фонаря, а я пытался зажать рану как можно плотнее. Не знаю, нужно ли это делать в моем положении, но на уроках безопасности жизнедеятельности об этом не рассказывали. Осторожно, разомкнув пару пальцев, кровь, словно фонтан, продолжила пульсировать, а я решил больше свободы ей не предоставлять.

Интересно, перед смертью отец тоже пытался так же отчаянно спасти свою жизнь, уйти с линии огня и зажимать рану, чтобы дождаться помощи медиков?

Увидев свои руки в крови, страх окончательно завладел мной, и это стало последним, что я видел в этот вечер и о чем думал тоже.

Комментарий к Думай позитивно

Следующая часть последняя, жду ваших отзывов <3

========== Смерть не разлучит нас ==========

Я проснулся в обед следующего дня, в просторной палате, с белыми стенами и занятой медсестрой. Она ставила капельницу в момент моего пробуждения и, заметив мой изучающий взгляд, сказала, что врач ко мне скоро заглянет.

Я не мог вспомнить того, что произошло, после вида крови на моих руках. Признаться, мне совершенно не хотелось возвращаться во вчерашний вечер, но нога продолжала ныть, нарочито напоминая о суровых реалиях.

Палата была классической, светлой, просторной, на двоих пациентов. Однако вторая кровать была застелена и либо ожидала бедолагу после операции, либо только недавно отпустила его из своих хлопковых объятий. Прошло около десяти или пятнадцати минут моего бессмысленного изучения поверхности потолка палаты, как в палату зашел врач.

Это был мужчина средних лет, с весьма обычной внешностью, без каких-либо выдающихся черт. На его указательном пальце красовалось тонкое обручальное кольцо, а внешний вид выдал его за заядлого семьянина. Такие как он, любимчики пациентов — подсознательно сразу возникает гарант ответственности и опытности лечащего врача.

— Как я здесь оказался? — Обратился я к мужчине, хотя после того как осознал, что спросил, подумал о глупости вопроса. Зачем ему знать детали появления в больнице всех пациентов?

— Вас доставили по срочному вызову с подозрением на огнестрельное ранение. — Размеренно ответил врач, продолжая осмотр.

— Как это произошло?

— Как в вас стреляли? — Недоумевая, но, не меняя успокаивающей интонации голоса, уточнил врач.

— Нет, я здесь.

Мужчина смутился, не совсем понимая, чего я от него добиваюсь, но ответил:

— Поступил вызов, от лица сотрудника полиции. После вас госпитализировали, провели операцию по извлечению пули и отправили на реабилитацию.

— Вот как… А вы не знаете имя полицейского?

— Нет, я знаю только то, что вас обнаружил сотрудник полиции без сознания, а после вас госпитализировали.

— Меня скоро допросят? — Поинтересовался я.

— Если вы к этому готовы, то я сообщу им. — Переведя взгляд от заживающего шва на меня, ответил врач.

— Не знаю, в праве ли я просить подобное, но пусть приедет именно Какаши Хатаке.

— Хорошо, я постараюсь сделать все возможное.

***

На пороге показалась белоснежная макушка до боли знакомого капитана полиции — Какаши. Мужчина окинул меня волнительным взглядом, будто спрашивая, можно ли ему подойти, я же просто продолжил смотреть на окно, за которым шел снег, как и ранее.