Да уж, Рождество обещало быть интересным.

***

— Заберите Артура к чертям собачьим из Мунго. Это опасно, его могут прийти и добить. С ядом, я полагаю, уже разобрались, а со всем остальным справлюсь и я. Я полжизни проработала врачом.

— Маггловским.

— Артуру это понравится.

Верити стояла посреди библиотеки и топала ногой. Нервы. В принципе, никто с ней не спорил, но, видимо, все были обескуражены случившимся и никак не могли прийти в себя.

— Я еду в Мунго, — наконец сообщил Ремус, — заберу Артура.

— Я с тобой, — сразу зацепилась Тонкс. Верити тихонько фыркнула.

— Про чертей собачьих было обидно, кстати, — попытался разрядить атмосферу Сириус. Одного гневного взгляда Саншайн было достаточно, чтобы он замолчал.

На самом деле, Верити была воодушевлена. Конечно, нападение на Артура Уизли – это ужасно, но она его вылечит, а Темный Лорд так и не сумел добраться до того, до чего хотел. Зато Верити наконец принимает участие хоть в чем-то, кроме сбора трав и поливания грязью Амбридж.

Постепенно все разбрелись по своим делам. Семейство Уизли сидело в комнате близнецов и что-то обсуждало, скорее всего, нападение на своего отца и мужа. Ремус и Тонкс уже отчалили, Грозного Глаза не было на месте. Сириус, как ему и подобает, сидел со стаканом виски.

— И вот опять, — изрек Блэк. — Артур чуть не стал ужином для змеюки, а я торчу здесь.

Верити села рядом с ним и взяла из его рук стакан.

— Я тебя понимаю, Бродяга. Если бы я была на твоем месте, я бы тоже выла от тоски. Но я на своем месте, и я безумно рада, что ты находишься здесь, а не на передовой. Это слишком опасно. Ты в бегах. И, если тебя убьют или засадят обратно в Азкабан, поверь, все будут опечалены, в первую очередь, Гарри.

— А ты?

— И я. Сразу после Гарри.

Саншайн сделала глоток. Блэк принял во внимание слова девушки и на некоторое время замолчал. Впрочем, его молчание длилось недолго:

— Тебе легко говорить, ты в Хогвартсе занята делом.

— Брось. Я занята тем, что проверяю лекции студентов и хочу прикончить одну старую министерскую маразматичку. Тебе только кажется, что я занята каким-то серьезным делом, а если подумать, я заперта в четырех стенах так же, как и ты.

Сириус внимательно посмотрел на Верити. В его глубоких синих глазах читалась солидарность. Он взял ладонь девушки в свою, и Саншайн сначала решила, что волшебник хочет отобрать у нее стакан с виски.

— Из всего Ордена меня понимаешь только ты, Верити, — сообщил Сириус. Верити отставила стакан на столик.

— Просто пообещай мне, что ты не наделаешь глупостей. Ты нужен Гарри. Ты нужен мне.

За окном медленно падал снег, но, не достигнув земли, таял прямо в воздухе. Сириус целовал Верити мучительно-нежно, медленно, едва касаясь. Девушке казалось, что прошла вечность, идеальная вечность, прежде чем Блэк оторвался от ее губ. От него пахло алкоголем, книгами и отчаянием. О, Верити отлично знала, каково отчаяние на запах.

— Я не могу тебе этого пообещать, — хрипло сказал Сириус, смотря девушке в глаза. Синяя радужка дергалась, когда на нее попадал свет из приоткрытой двери. Сейчас его глаза казались Саншайн страшнее собственных. Они затягивали в водоворот мыслей, они словно говорили: «Я не шучу». Они словно просили прощения.

— Я знаю, — прошептала Верити. — Но прошу: оставайся живым так долго, как это возможно.

Блэк осторожно снял с Саншайн джинсовку, слишком холодную для середины декабря, и принялся покрывать ее ключицы поцелуями. Все остальное было скрыто за футболкой, и Сириус не торопился. В голову Верити вдруг проникла интересная мысль: что, если бы в тот злополучный день от грабителей ее спас бы не Ремус, а Сириус? Как повернулась бы ее жизнь? Приобрела ли она ту стойкость и ту самоотверженность, что есть у нее сейчас?

Нет, всё-таки всё, что ни делается – всё к лучшему.

Под сильными руками Блэка, рыщущими по её талии, Верити словно растворялась. Она начала забывать обо всём. О том, что этажом выше сидит толпа рыжих волшебников. О том, что Северус Снейп закрывается от нее все больше и начинает вызывать подозрения. О том, что змея Волдеморта чуть не убила Артура. О том, что Ремус Люпин, похоже, действительно встречается с Нимфадорой Тонкс. О том, что, черт возьми, скоро, совсем скоро начнется война, которая во второй раз перевернет этот мир.

И, надо сказать, что Верити полностью отдалась этому чувству. Она решила, что не думать ни о чём, кроме как о мужчине рядом, пойдет ей только на пользу. Совсем недолго, только этот вечер. Ее руки скользнули по плечам Сириуса, снимая его пиджак, давно вышедший из моды в мире магглов, но все еще весьма приличный в волшебном мире. Блэк шумно выдохнул, зарываясь носом в волосы девушки, успевшие отрасти за полгода. Расстегивать пуговицы рубашки, не видя их, довольно непросто, поэтому Сириус помог Верити сделать это. Выпрямившись, он позволил ткани упасть на пол.

Господи, как же он изменился за два года! Больше не было тщедушного и худого тела, изъеденного язвами и собственными зубами. Наверное, в годы обучения Сириус пользовался бешеной популярностью у женского пола. Верити провела рукой от груди до живота Блэка, тот перехватил ее запястье, заставляя прикасаться как можно дольше.

Он снимал с нее футболку, пока она копалась с ремнем на его брюках. Он оставлял на ее теле мокрые дорожки от поцелуев, а она гладила его спину, его плечи, его шею…

Артура привезли домой за полночь. Верити осмотрела его, сменила бинты. В целом все оказалось не так страшно, как думалось волшебнице. Видимо, в больнице Святого Мунго постарались. Всё-таки, Артур был человеком из Министерства.

— К Рождеству будешь бегать по дому, умоляя Молли не убивать детей, — улыбнулась Саншайн. Уизли тоже улыбнулся.

— Хорошо бы. У нас не так много детей, чтобы ими раскидываться.

С этим Верити могла поспорить. Очень много рыжих голов вокруг нее.

***

Гарри прибыл за несколько дней до Рождества. Он был изрядно помят, опустошен. Верити знала, что Снейп проводил с ним уроки окклюменции, но ее он тоже учил сопротивляться чужому разуму, и она после уроков Северуса не выглядела настолько плохо. Это дело, конечно, сильно выматывает умственно, но не настолько же.

Гарри был явно не в настроении. Первый день он просидел в своей комнате, практически не выходя. Саншайн приносила ему еду, потому что обедать и ужинать со всеми он отказался. Ночью Поттер выбрался на чердак и, пока все спали, сидел и общался с Клювокрылом, который был только рад неожиданному вниманию.

В ту же ночь в комнату Верити постучалась Нимфадора.

— Можно с тобой посекретничать? — спросила она.

— Попробуй, — хотя Саншайн не горела желанием вести беседы с Тонкс, ей, все же, было как минимум любопытно. Дора села на краешек кровати?

— Я знаю, что с моей стороны было бы кощунством обсуждать такое с тобой, но ты вроде как с Сириусом, так что, возможно, теперь я могу…

— У нас с Сириусом…

А что у них с Сириусом? Никто никому ничего не обещал, никто никому ни в чем не признавался. В этом и была своя особенная прелесть их отношений. Они переходят за грань дружеских, но не дотягивают до чего-то большего. Они где-то посередине.

— Неважно. Говори.

— Верити, Ремус… боится. Боится разрушить мне жизнь, наверное. Боится навредить мне, а я… Я его люблю. И говорю, что мне плевать. И на то, что он оборотень, и на то, что он беден. И на разницу в возрасте – тем более плевать. Он не слушает. Что мне делать?

Слова Нимфадоры острым клинком прошлись по сердцу Верити. Тонкс не виновата. Не виновата в том, что наступает на грабли Саншайн. Не виновата в том, что полюбила Люпина, ведь сердцу не прикажешь.

— Что тебе делать? Страдать. Тонкс, поверь, я тоже прошла через все это. Неоднократно. Он делает шаг вперед и два шага назад, таков уж Ремус. Я была достаточно настойчива, чтобы он на некоторое время забыл о своем бремени, забыл о том, кем он является. Правда, как видишь, это все равно не спасло наши с ним отношения. Оно тебе надо?