Внутри тоже было нечто сохранившееся, на удивление, прекрасно. Например, в неглубокой нише на облупленной стене одной из комнат сияло серебром высокое зеркало. Резную раму красного дерева покрывал такой толстый слой пыли, что было невозможно рассмотреть все ажурные завитушки, виноградные листья и розанчики, которые в свое время извлекла из дерева рука искуссного мастера. Но вот блестящая ровная поверхность сияла первозданной чистотой.

Стукнула входная дверь, вызвав настоящую пыльную бурю. Впервые за много лет заскрипели ступени, голоса разбудили гулкое эхо в просторных комнатах, и дом стряхнул сонное оцепенение.

— Здесь такое запустение, но я отчего-то не чувствую страха, — Алексис огляделся. В зале на нижнем этаже почти не было мебели. Лишь несколько стульев с выцветшими бархатными сидениями, да овальный стол, за которым могли бы разместиться несколько десятков едоков.

Шафир выглянул в окно, что-то весело крикнул, но Зоар положил ему руку на плечо и тихо промолвил несколько слов на непонятном остальным наречии. Малыш притих, только вертел головой, с любопытством рассматривая все вокруг.

А Влас был напряжен. Не то, чтобы ему здесь не нравилось, но было нечто странное в атмосфере этого дома, нечто неуловимо чужое и чуждое, хотя и вполне доброжелательное. Факир окинул его внимательным взглядом, улыбнулся:

— Это дом, где сходятся Тропы из разных миров. Бояться его не стоит, если впустил нас, значит доверился, признал достойными. Но, тем не менее, здесь нужно вести себя осмотрительно, осторожно. Я попросил мальчугана не шуметь и не баловаться, потому что необходимо слушать и слышать, смотреть и замечать. Мы спокойно укроемся здесь на ночь. Однако, хотелось бы надеяться, что, помимо ночлега, получим и еще нечто.

— Что именно? — недоуменно спросил царевич.

— Не знаю, — обычно спокойный Зоар на сей раз тоже казался несколько ошеломленным, — может быть, — Знак, может быть, — спутника. А, случается, что в подобных местах открываются новые пути. Но не стоит тревожить дом понапрасну, то, что суждено, произойдет, тот, кто должен найти, найдет нас. Сейчас же давайте выбирать место для ночлега.

По шатким ступеням они поднялись на второй этаж и в первой же комнате обнаружили спальню с несколькими лежанками, застеленными, словно бы только вчера. Да и помещение это казалось на диво опрятным. Зоар вниательно осмотрелся по сторонам и признал, что именно здесь дом предлагал отдохнуть своим усталым гостям.

Опасения не помешали Власу заснуть. Сон царевича и Зоара тоже был крепок. А маленький Шафир, хотя и старался изо всех сил, но глаза его сами собой раскрывались, дорожка лунного света будоражила воображение и влекла в какую-то манящую неизвестность.

Малыш осторожно приподнялся, чтобы не потревожить старших товарищей. За недолгое время путешествия он привык к этим людям, полюбил их и даже начал понимать кое-что из того, что они говорили. Это было непросто. Большей частью все беседовали на языке, родном для Алексиса и Власа. Только Зоар прекрасно знал, и родное наречие мальчугана. С ним Шафир мог разговаривать совершенно свободно, но мальчик немного робел в присутствии мудрого факира.

Алекса, своего старшего друга и, как он считал, избавителя, мальчик просто обожествлял. Могучий задолец Влас вызывал у него восторг. В этом странном доме Шафир тревожился не столько за себя, сколько за всех этих хороших людей, поддержавших и окруживших его заботой в самую трудную минуту.

Лунная дорожка, призывно протянулась к двери. Мальчик опустил ноги на пол, сделал шаг, другой, третий… Дверь отворилась, даже не скрипнув. И половицы под легкой поступью не завели обычный скрипучий разговор. Он сам не понял, что и как привело его в последнюю по коридору комнату. И знакомый ему лучик месяца встретил там Шафира, как давнего друга. Он танцевал по серебристой поверхности, сверкающей в нише одной из стен. Повинуясь этому зову, мальчик подошел к удивительному зеркалу. И отчего-то ничуть не удивился, увидев в нем не собственное отражение, а маленькое ушастое существо с огромными круглыми глазами.

Утром все сбились с ног в поисках мальчугана. Но Зоар открыл последнюю дверь и с облегчением воскликнул:

— Он здесь!

Малыш с трудом отвел затуманенный взгляд от зеркала и несколько недоуменно посмотрел на взрослых, бросившихся к нему. Потом улыбнулся и заговорил на языке Светлоземья так легко и чисто, словно родился и вырос в этих краях:

— Они спешат сюда. Нам нужно немного подождать. Элис и Одесто помогут нам. Главное, ничего не надо бояться. Но сражаться придется всем, ведь Гош даже с Мечом Ролана один не справится с войском, в котором столько демонов. И Охило… — его речь стала сонной и бессвязной, ребенок зевнул и сказал, — ужасно хочу спа…

Лишь маленьким детям случается засыпать, не добежав до кровати и растянувшись прямо на полу перед последним шагом. Шафир уснул на полуслове. Пока ошеломленные Алексис и Влас только размышляли над его непонятными словами, Зоар поднял мальчика, на руках отнес в спальню. Уложив его, он сказал своим встревоженным спутникам, что Шафиру здесь ничего не грозит, ему нужно дать выспаться, а им всем лучше спуститься вниз и за завтраком спокойно обсудить услышанное.

— Не понимаю, — Влас нервно мял в руках уже зачерствелую горбушку хлеба, — я не чувствую в мальце Силы, но ведь явно было ему видение.

— Отнюдь, — Зоар аккуратно налил в походные кожаные чаши воду из небольшого бурдюка. — Это не видение. Зеркало — окно или дверь в иные миры. Но открывается далеко не всякому. Необходим особый душевный настрой тех, кто находится и по эту, и по другую сторону прохода. Доверчивость и открытость нашего маленького друга помогла существам из Иномирья найти к нему путь.

— Но, что означают все эти имена? Кто эти существа или люди? Как нам отыскать их? И отчего Меч Ролана сумел взять самозванец? — Алексис с трудом справлялся с волнением. Его вовсе не страшила предстоящая битва, скорее, даже привлекала. Молодая бурлящая кровь жаждала подвигов. Однако его самолюбие было серьезно задето наличием соперника, который завладел воспетом в легендах оружием предка.

— Я уже говорил, он не замозванец, — поправил его Зоар. — Все не так просто, как тебе кажется, царевич. — Волшебник жестом остановил возмущенного Алексиса, который, набрав воздуха, жаждал бурно излить свое несогласие. — Успокойся, все откроется в самое ближайшее время. Я это чувствую, как чувствую то, что предстоящая нам битва будет на редкость жестокой и кровепролитной. Прежде всего, дождемся наших будущих спутников, о которых поведал Шафир.

— Отчего ты решил, что они станут нашими спутниками? — Влас пытался сопротивляться умиротворяющему влиянию этого дома и мягкого и вместе с тем властного голоса факира.

— Малыш сказал, что мы должны дожидаться здесь неведомых путников. Ну, а в этом доме случайных встреч не бывает.

Зоар уселся прямо на пол неподалеку от окна и застыл в малоудобной, с точки зрения Алексиса, позе. Легкий сквознячок, залетавший через пустые оконницы, пробирался сквозь чугунные решетки и весело трепал пряди седых волос. Но факир был отрешен и неподвижен.

Царевич завидовал ему. Время тянулось с занудной неторопливостью. Влас тоже явно тяготился ожиданием, но в разговоры пускаться ему не хотелось. И лишь, когда вниз спустился Шафир, все ожило. Зоар вышел из своего ступора, задолец и Алексис оживились.

Они вновь попытались распросить мальчугана о том, что увидел или услышал он из зазеркалья. Но на заспанной мордашке появилось лишь удивленное выражение. Ребенок не помнил ничего. Все случившееся забылось, как сон, когда он пробудился. Впрочем, все это, вроде бы, вовсе не обеспокоило волшебника. Он снова достал оставшиеся припасы и разделил между всеми, включая двух тонких гибких слуг, вновь принявших человеческий облик.

Небольшая группа людей заняла краешек огромного стола. Мальчик, блестя черными глазками, весело болтал, радуясь тому, что теперь его понимают абсолютно все, и не задаваясь вопросом, отчего это случилось. В это время раздался стук колес и умолк, поравнявшись с домом. Зоар поднял голову, сделал успокаивающий жест слугам, Влас застыл с недонесенным до рта кусочком вяленой дыни, Алексис поднял голову, а Шафир нетерпеливо заерзал на месте, затем вскочил и вприпрыжку бросился навстречу людям, появившимся в дверном проеме.