Я кинулась за ней, но попытки ее остановить не увенчались успехом. Она объяснила, что ей срочно нужно ехать по делам, но в глазах отчётливо читался испуг. Алёна спешно попрощалась и, сунув мне свою визитку, направилась по коридору к выходу из здания.
Я её понимала. Если честно, сама с трудом удержалась на ногах, увидев отца - на нем места живого не было. И сейчас, вернувшись в палату, разглядывая его, всё больше ужасалась. Кровоподтеки, гематомы, заплывший глаз, руки перебинтованы, голова тоже, и это только то, что я видела. Зрелище точно не для слабонервных, а как выяснилось, Алёна - впечатлительная барышня.
- Кто это сделал, папа? - задала я вопрос, который мучил меня всё это время. Хотя ответ был, конечно, на поверхности. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы вычислить круг подозреваемых. - Левицкий?
Взгляд отца стал мрачнее и он хмуро кивнул:
- Ты сообщила, что собираешься поговорить с ним. Не связывайся с ним, дочка. Если я правильно понял тех, кто напал на меня, заказчик - именно он, - отец зажмурился, видимо, от приступа боли, а я кинулась к нему с испуганными глазами, но он меня остановил: - Я в норме. Эль, - сосредоточил он вновь на мне свой взгляд. - Пообещай мне, что не пойдешь к нему.
Да уж. Я бы и рада пообещать, но уже побывала у этого мерзавца. Расстраивать отца ещё больше не стала, однако попыталась найти выход из сложившейся ситуации:
- Ты можешь дать показания против него. Уверена, эта информация пригодится в суде: выйдешь отсюда и сообщишь подробности. Или можно вызвать сюда представителей закона! Да я сама могу обо всём рассказать! Прямо сейчас пойду в полицию, папа!
- Нет! - прервал отец мой порыв. - Никакой полиции! Ты подвергаешь свою жизнь риску. Не вздумай говорить кому-либо об этом инциденте! Я уже сообщил, что напали неизвестные - пьяные, и кто, сказал, понятия не имею. Я в самом деле их не видел ранее, только слышал, о чем они говорят и недвусмысленные угрозы в мой… - отец словно запнулся, но продолжил сглотнув: - И в твой адрес, Эль.
- Но папа! Ты говорил, что нашёл на него что-то! Что?
- Забудь. Он опасен, дочка! По-настоящему.
- Тебе грозит тюрьма!
- И это лучший из вариантов! Они выдвинули свои условия. Я соглашусь.
- Какие условия, папа? - сердце отчаянно билось в груди, внутри всё сковало от тяжелого предчувствия. Я не могла поверить, что отец так просто позволит этому негодяю избежать наказания.
- Они сказали, что дадут о себе знать… Они придут, Эль…
- Тем более надо идти в полицию!
- Я сказал - нет. Уезжай. Не ходи в суд, Эль. Уезжай, забудь про документы, про то, что ты это слышала и что-то знаешь! Я разберусь. Уезжай отсюда, Эль… - начал твердил отец, зная, что уезжать мне просто некуда и перешёл уже на крик: - Уезжай подальше! Не смей! Я не позволю! Ты не можешь… Эль… ты не сделаешь это… Уезжай… - крик сменился бессвязной речью и отрывками фраз, а один из многочисленных датчиков принялся издавать пронизывающие мерзкие сигналы. Совершено не зная, что делать, я стояла посреди палаты, словно парализованная, но спустя пару секунд кинулась в коридор, разрывая больничные стены отчаянными криками.
Глава 3.2 Спасительница
***
…На мой зов прибежали люди в белых халатах. Они проводили какие-то манипуляции, обсуждая происходящее, и когда возгласы утихли, врач, заметив меня, тут же пояснил:
- Всё в порядке. Сейчас он будет спать. Не беспокойтесь, опасность миновала, но ему совсем нельзя волноваться.
Я растерянно кивнула, а Давид Исаевич вывел меня в коридор. Объяснив еще аспекты состояния отца, он настоятельно рекомендовал не беспокоить его ни по каким вопросам, полный покой и никаких переживаний - тогда отец пойдет на поправку. Заверив в ответ, что сделаю всё необходимое, я побрела по мрачному коридору на выход.
Больничный запах врезался со всех сторон, возобновляя в памяти испуганный взгляд отца и его гримасу ужаса на лице, сквозь крики и просьбы убираться из этого города; мне хотелось бежать и одновременно быть рядом с папой. Хотелось, чтобы наша жизнь стала такой, как прежде, спокойной, размеренной, без судов, без разбирательств, без угроз… Я очень хотела, чтобы мерзавцев наказали по всем правилам, однако на первом месте был папа. Нужно, чтобы он скорее пошёл на поправку, и возможно, мы когда-нибудь забудем это время, как страшный сон.
Но оставят ли его в покое неизвестные? Что будет с нами? Что будет с ним?
Отец был довольно убедителен, когда просил меня не связываться с Левицким. Но ведь уже поздно… Имела честь с ним познакомиться, да ещё и при каких обстоятельствах! А то, что он приложил руку к состоянию здоровья папы - вызывало во мне волну ярости. Руки непроизвольно сжались в кулаки, и выходила из здания я с разгоряченными щеками. Вот только кроме собственного гнева, у меня не было ни единого средства воздействия на этого ублюдка. Мне очень хотелось, чтобы этот мерзавец Левицкий за всё ответил, однако внутри нарастало неприятное чувство от понимания собственного бессилия.
Мы простые люди. Без баснословных сумм на счетах, без связей, без власти. Роберт же не так прост. Методы, с помощью которых он стремительно пробирался на финансовый Олимп я не знала, но учитывая, в каком состоянии находится мой отец - несложно догадаться. И что за условия? Неужто их нельзя было озвучить без доведения дела до суда и, тем более, причинения увечий моему отцу? Сердце тревожно сжалось. Если без всего этого нельзя обойтись, значит, Левицкий заранее побеспокоился о том, чтобы не услышать в ответ «нет».
Отец говорил, что пойдет на их условия. Но на какие? Он боится за мою жизнь и готов пожертвовать? Чем? Что всё это значит? Я с горечью вспомнила телефонный разговор с отцом, когда сказала, что собираюсь всё уладить с Левицким. Наивная. Спутала милого парня с настоящим монстром.
Внезапная мысли понеслась в голове, оглушая снова недавним выводом - я так и не знаю, кто же тот незнакомец, которого я приняла за Роберта!
***
Стрелка часов приблизились к семи часам. Вечер. На этот раз по-настоящему осенний. Порывы ветра вперемешку с холодными потоками воды с неба за окном прорвались с неким остервенением на наш небольшой городок. Было не по себе от раскачивающихся за окном деревьев, ветви которых доставали даже до нашего дома, обозначая свою близость будоражащим скрежетом по стеклам.
Я отошла от окна и заварила чай, а после уселась с чашкой обжигающего напитка в кресле подальше от вида на осень. Взгляд упал на ставший совершено бесполезным телефон, который лежал тут же, на столе. Мне нужен новый, и вообще, средства к существованию. Я вспомнила про Алёну, кажется, она сказала что-то про вакансию в фирме, куда она устроилась недавно. Замелькавшая надежда оборвалась тут же, как только отыскала в недрах сумки ее визитку.
Черт. Чёрт! В конкурсе неудачников я заняла бы первое место. На плотной карточке номер телефона. Но позвонить не могу! Теперь я выругалась вслух. Выражений не выбирала, и в самый разгар эпичных словосочетаний всё же почувствовала некое облегчение, но вряд ли оно было существенным. Хотелось реветь от досады. От досады и собственного бессилия. Я в сердцах пнула ни в чём неповинную сумку. Помимо того, что её содержимое рассыпалось по столу и полу, в том числе и пудра, она задела ещё и чашку с чаем, который незамедлительно вылился, конечно, на меня.
Твою ж мать. Ожог не сильный, я успела отскочить, но на ноге уже виднелось красное пятно. Передать свои мысли по поводу новых обстоятельств своей неудачи не успела, так как услышала робкий стук в дверь и замерла. Это еще что за… Я никого не жду. Сейчас даже мысленно не смогла подобрать приличных слов, хотя в обычной жизни девушка я воспитанная, и вздохнув, обреченно направилась к двери.
На пороге стояла вымокшая до нитки Алёна. Она отчаянно стучала зубами и куталась в тряпочный пиджак, от которого толку было ноль. Тут же впустив её внутрь, я заперла дверь и проводила внезапную гостью на кухню. Бывшая коллега сообщила, что ехала мимо но, увидев свет в окнах, решила заглянуть. А вот это она не зря.
