– Ну, обычно беременность это предполагает.

Он пропустил её сарказм мимо ушей. Только что у него с плеч свалился тяжкий камень. Он уже было решил, что Молли серьёзно больна – и что она может умереть, как его мама, которая погибла в авиакатастрофе. Тофер только начал оправляться от этой потери – если только можно когда-нибудь оправиться от подобного.

– Тофер, алло! Ты там?

– Ага.

Элли постаралась успокоить его:

– Всё будет нормально. Дети – это ничего. Орут, воняют, но в целом – ничего. И самой Молли станет получше через пару недель.

– Недель!

– Ну да. Беременность – это ведь на девять месяцев, если считать от самого начала до самого конца. А тошнота бывает обычно только в течение первых двух месяцев из этих девяти.

Элли определённо много знала о таких вещах.

Когда спустя две недели Молли сама рассказала Тоферу о своём положении, он ответил, что уже сам всё понял. Она объяснила, что хотела сначала удостовериться, прежде чем говорить ему. Они сидели вдвоём за ужином, папа где-то пропадал по делам.

– Надеюсь, ребёнок получится чутким и разумным, тьфу-тьфу-тьфу. – Молли поплевала через плечо. – Мы его не то чтобы планировали. Не уверена, что из меня выйдет хорошая мамочка. Мне вполне хватало той новой семьи, которая уже досталась мне готовенькой, – добавила она и улыбнулась Тоферу, хотя особенно счастливой не выглядела. Все эти плевки через плечо, «надеюсь», «не планировали»… Что-то в ней изменилось. Того и гляди, скоро начнёт читать гороскопы.

На следующий день была суббота, и Тофер с Молли поехали вдвоём в Чичестер – городок почти на самом побережье, совсем на юге Британии. Отец был уже там – ждал их, чтобы поехать смотреть дома на продажу. Прибыв в город к обеду, они поели в итальянском ресторане. К Молли вернулся аппетит, что было хорошим знаком, и они съели по большой тарелке пасты. На десерт Тофер выбрал тирамису – кофейный бисквит с пропиткой и сливочным кремом. После обеда, пока они катались по городу и осматривали окрестности, Тофер отметил для себя такую важную деталь, что Чичестер – крупный центр парусного спорта. А как раз он недавно начал им заниматься и даже делал кое-какие успехи. Интерес к парусникам пришёл к мальчику после знакомства с сэром Фрэнсисом Дрейком – мореходом времён Елизаветы I, совершившим кругосветное плавание. Это знакомство состоялось во время его последнего путешествия во времени. Теперь, заручившись поддержкой фортуны и некоторой денежной суммой, подаренной отцом, Тофер успешно продвигался в изучении морского дела.

Они осмотрели снаружи несколько домов с табличкой «Продаётся». Недалеко от шестиугольного здания Фестивального театра было два таких дома, оба современной постройки, потом ещё пара строгих викторианских строений и одно в георгианском стиле. Хоуп-старший немного помучил их сведениями обо всей этой архитектуре. Он начал с того, что Чичестер имел большое значение ещё во времена римлян: главные городские магистрали до сих пор сходятся ровным крестом в самом центре города, следуя древнему римскому обычаю планирования городов, а неподалёку от города находятся руины римского дворца. Тоферу вспомнилось, что где-то в этой местности – по крайней мере, тоже на юге Британии – находится Силчестер, небольшой городок на месте другого римского поселения, и осведомился, далеко ли отсюда до него. Тофер где-то читал о том, что там нашли римскую плитку с отпечатком кошачьей лапы. В той книге ещё было фото этой плитки, и ему давно хотелось посмотреть на неё своими глазами. Но папа сказал, что отсюда до Силчестера не так уж близко и что сейчас им надо смотреть дома. Тем не менее, возвращаясь домой на следующий день, Молли решила сделать крюк – в награду Тоферу за то, что он был, как она сказала, миротворцем. Отец поехал на своей машине прямиком в Кембридж, а она повезла Тофера в Рединг, город к западу от Лондона, где в историческом музее на одном стенде с другими римскими предметами, найденными в Силчестере, лежал кусочек плитки кирпичного цвета, на котором действительно был след кошачьей лапы! Если бы не музейное стекло, он мог бы сам вложить свои пальцы в те отпечатки, которые когда-то оставила лапа кошки. Его кошки! Почему он вдруг так решил? Был ли перед ним след первой кошки в Британии? Большинство учёных сходится во мнении, что именно римляне завезли кошек на Британские острова. Значит ли это, что на плитке запечатлена лапа прапрапрабабушки всех английских кошек? Чья она была и что ещё происходило в тот день, когда её лапа оставила этот отпечаток на свежей глине?

В его голове всё ещё крутились многочисленные вопросы, когда Молли подозвала его к бронзовой фигуре орла, которую назвала довольно занятной. По её словам, именно этот орёл служил для горожан символом римской власти. Когда-то он составлял часть скульптуры самого императора, стоявшей на форуме – главной площади – города атребатов Каллевы. Орёл, вероятно, сидел у императора на руке. Каллева было римское название Силчестера, а Рединг, в котором находился музей, отстоял от Силчестера всего километров на двадцать. Атребаты – одно из кельтских племён, – жили на этих землях как раз тогда, когда сюда с континента пришли римляне, которые их быстро покорили – если только можно это так назвать. Как и многие другие племена, населявшие в ту пору юг Британии, атребаты в большинстве своём мирно приняли римлян – по крайней мере, не сопротивлялись им. Точь-в-точь как Баггинс: для них тоже была куда дороже безмятежная жизнь!

Молли стала извиняться, что они не могут задержаться в музее подольше, и Тофер ответил, что готов уходить. Отпечаток кошачьей лапы заставил его вспомнить о Ка, и он забеспокоился. Всё-таки Ка была из тех кошек, которые могут долго пропадать – порой целыми днями, и далеко убегать – порой даже слишком. Иногда её не было продолжительное время, и тогда Тофер понимал, что она, вероятно, в серьёзной опасности. Внезапно ему захотелось почувствовать её лапы у себя на коленях. Захотелось провести пальцами по её шерсти и услышать её мурчание. Пока Молли везла его по дороге сквозь дождь и тьму, от которых тщетно пытались отбиться дворники и фары, он думал о своей кошке и надеялся, что она ждёт его дома.

Было уже около восьми часов вечера, когда они наконец добрались, а дождь всё ещё лил. Пока они шлёпали от машины до двери по скользкой из-за мокрых листьев дорожке, Тофер пытался сообразить, куда могла бы подеваться Ка. Уличный фонарь бросал на дорожку жёлтый луч, из-за чего лужи вокруг словно горели золотом, но такая кошка, как его Ка, вряд ли будет сейчас сидеть на крыльце и любоваться их видом. Ка не любила сырую погоду. Когда папа открыл дверь и сообщил, что не видел её, Тофер встревожился, хотя папа и сам был дома всего-то пару часов. Тофер быстро прошёлся по всем комнатам нижнего этажа, затем ринулся наверх в спальню. Там её тоже не было, и мальчик метнул взгляд на тумбочку у кровати – не появилась ли статуэтка, которую его мама подарила ему незадолго до своей смерти. Меньше всего он хотел её сейчас там обнаружить.

Статуэтка представляла собой фигурку кошки, вырезанную из сардоникса, камня тёпло-золотого цвета с медовым отливом и чёрно-белыми вкраплениями – Ка была точно такого же окраса. На самом деле статуэтка была двойником Ка, точной копией, которая иногда оживала. Но только Тофер знал об этом. Даже Элли не поняла его, когда он однажды попытался ей рассказать. Она подумала, что он шутит.

Итак, Тофер оглядел комнату в поисках статуэтки, крайне надеясь её не найти – потому что если бы она где-то обнаружилась, это бы значило, что Ка отправилась в путешествие во времени. Статуэтка появлялась только тогда, когда Ка была в другой эпохе. Кошка словно оставляла ему своё фото на память – только объёмное. Как будто он мог её забыть! Когда она исчезала, он постоянно думал о ней, волновался за неё. В прошлом с кошками зачастую обходились с ужасающей жестокостью. Даже древние египтяне грешили этим, хотя одновременно и поклонялись кошкам как богам.