Юный Малфой принял безразличный надменный вид, закинув ногу на ногу.

- Про отца, - неохотно признался он. - И про вас.

- И что же он хотел знать? - сощурившись, поинтересовался я.

- Спрашивал, пытали и убивали ли вы когда-нибудь людей.

Ответ Малфоя оказался подобен взрыву порохового склада, после которого в кабинете повисла мертвая звенящая тишина.

Наверняка мое лицо оставалось бесстрастным, но по застывшей на нем маске было очевидно, что такого поворота я не мог себе даже представить. Внутри меня образовался холодный тянущий ком, который парализовал мое тело и не позволял здраво мыслить. Пытаясь остановить надвигающуюся панику, я тихо спросил крестника:

- И что же ты ему ответил?

Поняв мою реакцию, Драко явно пожалел, что посвятил меня в их личный разговор с Поттером.

- Сказал, что не знаю, - слабо проговорил он, бледнея еще больше, чем обычно. - Отец никогда не рассказывал мне об этом.

- Зачем ты рассказал Поттеру про меня с Люциусом? - глухо и страшно спросил я.

- Это был не я, - сглотнул крестник. - Он знал.

- Что именно? - я заставил себя быть спокойным, чтобы вытянуть из Малфоя максимум информации.

- То, что вы служили Темному Лорду и были Пожирателями. Кто рассказал ему, я не в курсе.

- Зачем он спрашивал тебя… про это? - процедил я сквозь зубы, словно боясь, что этот разговор кто-нибудь может услышать, кроме Драко.

Малфой закусил губу, шаря взглядом по кабинету и не желая смотреть мне в лицо.

- Он сказал, - вздохнул он неуверенно, - что хотел знать, каково это…

Я заломил пальцы до хруста.

- …каково это - жить после того, что вы дела… что делали с людьми Пожиратели.

Мы долго молчали, сидя друг напротив друга.

- Не вздумай никому рассказывать то, что ты рассказал сейчас мне, - единственное, что сказал я, не собираясь больше ничего объяснять. - А теперь иди к себе.

Крестник поднялся и быстро направился к двери.

- Драко, - не удержавшись, я негромко окликнул его перед тем, как он потянул ручку на себя.

Юноша обернулся.

- Будь осторожен с Поттером. Не откровенничай с ним.

На этот раз Малфой не осмелился ничего возразить и ушел молча.

Я проснулся в холодном поту в своей постели с бешено бьющимся сердцем. Было только четыре утра, и угли в камине еще не прогорели до конца. Я подтянул к себе замерзшие ноги и, замотавшись в одеяло, постарался успокоиться после кошмара. Впервые за много лет мне приснилась та ужасная ночь, когда я прижимал к себе мертвую Лили, не обращая внимания на плач находившегося в комнате живого ребенка.

Но в моем сне на этот раз все было иначе: вместо годовалого младенца надо мной стоял повзрослевший Гарри Поттер в школьной форме и холодно наблюдал за тем, как я вою и корчусь над бездыханным телом его матери.

- Это ты убил ее, - сказал мне Поттер, - и ты заплатишь за это.

Во сне я пытался объяснить ему, как мне больно от того, что натворил, что я не хотел, что если бы мог все исправить, я бы…

Но то ли мальчишка не слышал моего голоса, то ли ему были не нужны мои оправдания - я так и не понял этого. Гарри Поттер вытянул руку вперед и что-то произнес; от его слов в комнате вдруг стало темно и холодно, и я с ужасом увидел, как Лили распахнула мутные мертвые глаза, и в ту же секунду ледяные цепкие пальцы сомкнулись на моей шее…

«Какой бред», - подумал я, окончательно стряхивая с себя остатки кошмара.

Поттер не мог об этом знать - я был готов поклясться в этом своей жизнью, но из-за смутной тревоги я не никак мог уснуть. Пришлось одеться и еще до рассвета отправиться в свой кабинет, чтобы кое-что проверить.

Дневник лег передо мной на стол.

- Расплата, - произнес я. - Возмездие.

Я не угадал и, впервые этому обрадовавшись, вздохнул спокойно.

Ни Поттеру, ни любому другому было не дано узнать мою истинную роль в судьбе Лили Эванс.

***

- Северус, мой вопрос наверняка тебя удивит, но я уже неоднократно порывался спросить: Гарри Поттер - он всегда был таким?

На мою голову Люпин увязался патрулировать со мной школу после того, как я занес ему антиликантропное зелье. «Решил составить компанию», - выразился он, будто не зная, что я в гробу видел его компанию и его самого. Но как оказалось, наш лунный профессор всего лишь хотел поностальгировать о бывшем дружке посредством разговоров о его сыне. Что ж, я собирался при первой же возможности заверить его в том, что он ошибся в выборе собеседника для данного разговора.

- Я заметил, что мальчик немного странный.

Заметил он! Быть не может. Я хмыкнул.

- В каком смысле «странный»? - холодно спросил я, сделав вид, что не понятия не имею, о чем речь.

- Я знаю, что на это можно было не обратить внимания - Гарри хорошо себя ведет и учится, но у меня сложилось впечатление, будто он меня избегает.

Люпин видимо очень удивился, когда сын Джеймса Поттера, которого он увидел впервые в жизни, при встрече не бросился ему на шею.

- Я предложил ему дополнительно позаниматься в свободный день, - продолжал оборотень, - но он отказался.

- Не знал, что на обучение Избранного выделили дополнительные часы, - съязвил я.

- Да какой там, - махнул рукой Люпин, - просто Гарри отказался сражаться с боггартом на уроке, и я решил, что нам лучше позаниматься один на один, чтобы он смог научиться побеждать свой страх.

- Что значит «отказался»? - я остановился посреди коридора как вкопанный и посмотрел на Люпина в упор.

- Ну, ты сам понимаешь, - вервольф тоже остановился и начал оправдываться, - боггарт Гарри наверняка превратился бы в Сам-Знаешь-Кого. После этого урока в школе разразился бы грандиозный скандал…

- Так надо было оставить его после урока и все, а не расшаркиваться с ним, - буркнул я - у меня бы мальчишка не отвертелся от задания.

- Ну, да, можно было, - согласился Люпин. - Но мне хотелось наладить с ним отношения. Нет, ты не думай - Гарри очень вежлив и старателен… Но сколько я ни приглашал его к себе, он ни разу не пришел. Да и вообще. Когда мы разговаривали, он ничего не рассказывал о себе, и у меня сложилось впечатление, будто он мне не доверяет.

- О, вот оно в чем дело, - хохотнул я, - имей в виду, что из всех нас пока только Минерва удостоилась поить Избранного чаем, но она оттого и ночами не спит - переживает за Поттера, как за сына родного! А что сделал ты, - проникновенно спросил я, - для того, чтобы Золотой мальчик почтил тебя своим приходом в твой кабинет?..

- Я не понимаю… - начал было Люпин, но я тут же оборвал его.

- Что сделал ты, чтобы мальчишка рассказывал тебе что-либо? Тебе - преподавателю-одногодке, который пришел ниоткуда и так же уйдет в никуда, а в следующем году никто даже не вспомнит его имени!

Где вы были тринадцать лет, - прошипел я, - преданные друзья Джеймса Поттера, с которым вам было так весело отравлять мои школьные годы - где вы были чертовы тринадцать лет, пока его родного сына шпыняли какие-то маглы?! Куда вы подевались после той ночи, когда от дома Поттеров не осталось камня на камне? Кто из вас тогда позаботился о мальчишке?! Может Петтигрю или Блэк взялись растить сына своего лучшего друга?

Я почти кричал, брызжа слюной, от непонятной резко проснувшейся во мне злости и не мог остановиться прежде, чем выскажу этому облезлому доброжелателю все, что я о нем думал. Люпин мрачно на меня смотрел, засунув руки в карманы.

- Ты прекрасно знаешь, что Питер мертв уже двенадцать лет, - устало сказал он, - а Сириус сидит в Азкабане за его убийство.

- Там ему и место! - рявкнул я. - Видимо, такова судьба идиота - гнить в тюрьме вместо заботы о крестнике! Однако мы отвлеклись, Ремус. Насколько мне помнится, у дражайшего Джеймса, помимо Петтигрю с Блэком, были еще друзья…

Я с ненавистью посмотрел Люпину в глаза, и в их глубине блеснуло что-то волчье, хотя полнолуние ожидалось еще не скоро.

- Где все эти годы был ты? - вкрадчиво спросил я. - Может тоже в Азкабане или при смерти? Ты хоть раз поинтересовался судьбой Гарри Поттера за это время? Отправил ему открытку с поздравлением ко дню рождения?!