Но зачем, черт побери, он так упорно пытался отвести меня в больничное крыло, когда я гнал его от себя, приказывая оставить меня в покое? Как неопытный мальчишка смог заподозрить, что мое состояние угрожает жизни, и почему так отчаянно пытался эту жизнь спасти? Он мог спокойно уйти в тот вечер, оставив меня на волю случая, и впоследствии ни у кого бы язык не повернулся упрекнуть его в моей смерти.

В этом был парадокс Поттера. В этом ребёнке было что-то дурное и темное, но при этом он испытывал потребность поступать по совести, если жизнь предоставляла ему выбор. Если кто-то бы и мог сказать, что в этом он был похож на отца, то точно не я: покойный подонок и вправду однажды спас мою шкуру, но сделал это вовсе не из внутреннего благородства, а из страха, что у него могут возникнуть неприятности из-за разорванного оборотнем однокурсника. Так что тому уроду я ничего не был должен.

Разумеется, благодарить Поттера за свое чудесное спасение я не собирался. По крайней мере на словах. Даже если бы гриффиндорец вытащил меня из лап акромантулов, я едва ли стал относиться теплее к человеку с фамилией Поттер. Но внутренний голос твердил, что пришел мой черед отдавать долги: мальчишка оказал мне услугу, пускай я его не об этом и не просил, и мне было неприятно думать, что я был ему обязан.

Прежде чем осуществить принятое мной решение, я еще раз его обдумал, а затем вздохнул и вытащил из ящика стола потрепанную поттеровскую тетрадь. Засунув ее под мышку, я отправился на поиски владельца.

Отыскать мальчишку оказалось нетрудно: он по обыкновению читал, сидя на широком подоконнике в галерее с видом на внутренний двор. Увидев меня, он прервал свое занятие и вскочил на ноги.

- Добрый день, сэр, - он казался невероятно спокойным, но от меня не укрылось его напряжение и неудовольствие, связанное с моим присутствием.

Я не ответил на его приветствие и, прежде чем пожалеть о своем решении, я быстрым движением достал дневник и бросил его на подоконник.

- Забирайте, - скомандовал я и решил про себя, что теперь моя совесть чиста, хотя и обмен был не равнозначным.

Поттер посмотрел на меня удивленно, но к книжке даже не притронулся.

- Ну, и что вы застыли? - насмешливо спросил я. - Неужто мемуары вашей славной героической жизни перестали представлять для вас ценность?

Мальчишка, казалось, раздумывал о дальнейшем развитии событий. Прежде чем открыть рот, он набрал в легкие побольше воздуха.

- Кодовое слово, - неожиданно сказал он, - означает то, чего у меня нет.

Не осознавая, что я делаю, я нервно сжал ткань мантии в кулаке.

- Рад, что вы выздоровели, профессор Снейп, - безэмоционально добавил Поттер, не обращая внимания на мой изумленный вид, и ушел, так и оставив лежать свою тетрадь на подоконнике.

***

Теперь, когда мальчишка дал мне почти все карты в руки, моя хандра сошла на нет, и я начал методично работать. Мой азарт был так велик, что я даже не задумывался, по какой причине Поттер захотел дать мне подсказку для разгадки собственного секрета. Я решил, что поразмышляю об этом позже.

Итак, я сел, оценил зону очерченного поиска, положил раскрытый дневник перед собой и начал выстраивать логическую цепочку возможных вариантов.

Было легко предположить, что у мальчишки, который с детства никогда не знал достатка, могло не быть многого, но к какой группе потребностей относилось то самое недостающее звено? Все, чего могло не хватать Поттеру, я разделил на две условные группы: материальное и нематериальное. От этих двух пунктов отходили разные подпункты, но я решил так не заморачиваться, и принялся играть с дневником в угадайку, для начала называя ему различные предметы.

Я поставил себя на место Поттера и представил, что я - это он и это мне сейчас одиннадцать лет; я недавно покинул семью маглов и приехал в Хогвартс; мне нравится квиддич и, пожалуй, книжки; я безмозглый гриффиндорец и могу пренебрегать дисциплиной, а моя жизнь заслуживает того, чтобы вести дневник. Чего бы я мог желать и чего мне недоставало, раз я задумывался об этом и сумел описать свою потребность одним словом?

Я навскидку назвал несколько предметов:

Мяч

Снитч

Собака

Кошка

Книга

Все это было абсолютной чушью, потому неудивительно, что дневник никак не отреагировал на мои слова.

Я должен был мыслить глубже. С одной стороны ключом мог являться любой предмет, который пришел однажды мальчишке в голову и который отсутствовал у него по нелепой случайности. Но в таком случае наша с Поттером игра была бессмысленной: ни я и никто другой никогда в жизни не смог бы угадать значение подобного кода. Но я был твердо уверен, что мальчишка все же хотел навести меня на мысль, а не запутать еще больше, поэтому оставил дневник мне, а не забрал с собой, чтобы спрятать или уничтожить - в подобном случае я никогда бы не узнал, что в нем содержится. Следовательно, то, чего не было у гриффиндорца ни тогда, ни сейчас, являлось значительным в той или иной мере для мальчишки, и возможно он нуждался в этом на данный момент.

Я решил уйти от очевидного. Если объективно взглянуть на юнца, сравнив его с остальными, можно было сходу назвать несколько вещей, которые были особенно заметны и придавали Поттеру его странность. Первое, что пришло мне на ум, оказалось мыслью, что мальчишка одинок и замкнут, следовательно, той вещью, которая напрочь отсутствовала у нашего героя, были друзья.

- Друзья, - произнес я, обращаясь к дневнику, и посмотрел на заколдованные строчки.

Прошла целая минута, но ничего не изменилось, потому что пароль был неверным. Что ж, видимо, друзья не были той значительной необходимостью, в которой нуждался мальчишка.

Я проверил еще несколько вариантов, которые родились у меня на основании моих представлений о Поттере и сложившегося о нем за эти два года впечатления.

Я назвал дневнику слова “спокойствие” и его модификацию “покой”, “кубок”, “победа”, “радость”, “совершеннолетие”, “свобода”, “поддержка”, “знания”. Но по всей видимости, для дневника эти слова ничего не значили - проще было сказать, что все слова на свете, кроме одного, не значили для него ровным счетом ничего, потому что шифр представлял из себя замок, который открывался одним единственным ключом.

***

Иногда Альбус бывал весьма зануден, особенно, если его острый, но все же давно не молодой ум начинал форсировать какую-нибудь появившуюся у него идею. В настоящий момент он требовал от нас с Минервой информации по проблеме Поттера и досадовал, что мы не оправдывали его чаяния и были не в состоянии расколоть какого-то второкурсника.

- Почему бы вам самому не побеседовать с мальчиком или хотя бы не применить к нему легилименцию? - не выдержав в конце концов, поинтересовался я. - Минерва неоднократно разговаривала с Поттером, но не смогла добиться от него ничего, кроме клятвенного обещания не нарушать впредь правила.

Альбус развел длинными сухими руками.

- К сожалению, после того случая с зеркалом Еиналеж Гарри избегает меня.

- Какого еще случая? - настороженно спросил я.

Дамблдор прикрыл глаза.

- Год назад Гарри случайно нашел зачарованное зеркало, показывающее сокровенные желания, и то, что он увидел в нем, настолько увлекло его, что спустя какое-то время для него стало привычкой приходить к зеркалу ночью и проводить около него по нескольку часов…

Я вцепился в подлокотники кресла и едва сдержал судорогу, которая свела лицо.

Сокровенные желания мальчишки. Ключ к дневнику. И к его сердцу.

- Он сказал вам, что он в нем видел? - я старался выглядеть спокойным, но мое горло сжал спазм.

- Я полагаю, в этом не было секрета. Но мое любопытство опередило мою деликатность, и прежде, чем заявить о своем присутствии, я осторожно скользнул в сознание мальчика, чтобы подсмотреть отражение зеркала внутри его головы… Я успел увидеть лишь отражение самого Гарри и стоящих рядом с ним Лили и Джеймса - такими, какими я запомнил их в последний год жизни. И почувствовал боль мальчика, которую он испытывал в этот момент.