Впервые, когда я увидел маленького Тома, я поразился, сколько холода и высокомерия было в этом мальчике, насколько он был уверен в своем превосходстве. Том никогда не был затравленным зверенышем - более того, он умел располагать к себе нужных ему людей и пользоваться своим умением очаровывать. Многие преподаватели, которые в то время благоволили Тому, впоследствии жестоко разочаровались в своем убеждении, что их любимый ученик привнесет в эту жизнь лишь великие и добрые свершения…

Я внутренне содрогнулся, припоминая более поздние времена, когда в Томе Риддле уже нельзя было разглядеть некогда очаровательно юношу - тот давно уступил место безжалостному, изуродованному собственной злобой безумцу.

- … что касается Гарри, - Альбус задумчиво посмотрел перед собой невидящим взглядом, - то причина его странности, я уверен, совершенно другого характера. Мальчик озлоблен и напуган; то зло, которое происходит с ним и которое он скрывает, мучает его, а мы ничем не можем помочь ему, потому что не знаем, что его терзает. Ты прав, Северус, если мы ничего не предпримем, мальчик и вправду может сломаться или, того хуже, выбрать неправильную сторону.

Мы с Минервой, сидевшие какой час подряд с серьезными мрачными лицами, вопросительно переглянулись.

- Мы должны убедить Гарри Поттера довериться нам и рассказать правду, он должен понять, что он не одинок, - поставил перед нами задачу Альбус, - вы уверены, что в течение этих полутора лет мальчик ни с кем не общался в Хогвартсе?

- Да, - с уверенностью синхронно уверенно ответили мы, и Макгонагалл добавила:

- На первом курсе Поттер, кажется, месяца два - не больше, общался с Уизли и Грейнджер.

- Я бы предложил вам поговорить с ними, Минерва, - сказал директор, и Макгонагалл кивнула, - кстати, кто у нас сегодня патрулирует коридоры?

- Филиус, - профессор трансфигурации сложила руки на груди, - еще одна чашка крепкого черного чая, Альбус - и я могу к нему смело присоединяться: теперь мне едва ли удастся заснуть.

- Думаю, нам пора закругляться, - Дамблдор встал из-за стола, чтобы проводить нас; мы последовали его примеру и поднялись со своих мест.

- Мне было бы неловко давать вам поручения в такой поздний час, друзья мои, - устало произнес директор, - но дело в том, что в начале года я наложил на Гарри следящие чары, и они сообщили мне пару минут назад, что мальчик покинул спальню.

- Началось, - закатила глаза Минерва, - и где он сейчас?

- На третьем этаже в восточном крыле. Пожалуйста, проводите мальчика обратно в спальню, это моя последняя просьба на сегодня. Доброй ночи.

Мы покинули кабинет директора.

- Покой нам только снится, - проворчала Минерва, как только мы остались в коридоре одни, - ладно, я пошла ловить Поттера, а ты иди спать. На дворе давно уже глухая ночь, Северус.

- Пожалуй, составлю тебе компанию, - ухмыльнулся я, - к счастью, у меня бессонница.

И мы направились в восточное крыло. Эта часть замка была нежилой, в ней проводились занятия и располагались учебные классы - оттого было вдвойне интересно, что мальчишка забыл здесь ночью. Мы шли молча, прислушиваясь. На первый взгляд все было тихо, лунный свет беззвучно лился сквозь стекла высоких витражных окон. Казалось, что мы были здесь одни, но из-за прикрытой двери одного из классов вдруг раздались приглушенные всхлипы. Я кивнул головой на дверь и распахнул ее, держа палочку наготове.

Мы вошли в пустой темный класс, по-прежнему не видя Поттера, но звук теперь был отчетливо слышен. Он раздавался откуда-то со стороны, и мы, пройдя между партами, нашли мальчишку, лежащего на полу у стены. Он плакал, свернувшись калачиком и положив голову на руки, видимо, прячась в пустом классе от соседей по комнате и других нежелательных свидетелей его слез.

За свой кульбит с опасной книгой поганец и так был наказан двухнедельной чисткой котлов в моем присутствии, но это не остановило его, чтобы снова нарушить правила, и теперь он был пойман нами после отбоя вне спальни.

Надо было сказать что-то нравоучительное по этому поводу, но я замер в замешательстве. Я неоднократно наблюдал студенческие слезы, которые зачастую были прямым результатом моих слов, и в другое время, при других обстоятельствах те не вызвали у меня ничего, кроме раздражения. Но вид Поттера, лежащего на полу в позе эмбриона, внушал скорее жалость, нежели злость, оттого у меня не поворачивался язык накричать на него, хотя мальчишка этого и заслуживал.

То же самое, видимо, испытывала и Минерва. Я знал, что за долгие годы работы со студентами у декана Гриффиндора накопился целый арсенал жестких обличительных формулировок, которыми та, как копьями, пригвождала нашкодивших засранцев - в ее работе дисциплина была совершенно необходима, учитывая специфику контингента среди учащихся на ее факультете.

Но сейчас в профессоре трансфигурации очень некстати проснулся запоздалый материнский инстинкт. Видимо, наш недавний разговор про сиротство и одиночество Поттера, а также его теперешний беззащитный уязвимый вид произвели на Минерву сильное душещипательное впечатление. Очевидно, что-то подобное женщины после пятидесяти испытывают каждый раз, когда находят в луже барахтающегося котенка.

Макгонагалл присела рядом с Поттером на корточки и осторожно дотронулась до его плеча.

- Гарри, - негромко позвала она, пытаясь поднять плачущего мальчишку с пола, - Гарри, пойдемте. Здесь холодно, вы простудитесь.

Тихие увещевания Минервы подействовали на мальца сродни заклинанию Империус, и он послушно поднялся с пола, закрывая лицо промокшими от слез рукавами.

- Вас кто-то обидел? - Макгонагалл приобняла мальчика за плечи и попыталась заглянуть ему в глаза. - Я могу вам чем-то помочь?

От ее слов юнец горько и безутешно разрыдался с новой силой и вдруг доверчиво уткнулся лицом в складки мантии своему декану. Я опешил от такого поворота: со мной такого определенно не могло произойти - чтобы студент вытирал сопли о мою мантию! Но Минерва, кажется, не придала этому значения: она легко и успокаивающе гладила мальчишку по вихрастым патлам, а тот прижимался к ней, обхватив руками, словно, ища у нее таким образом защиты и утешения (хотя, пожалуй, в тот момент именно так оно и было).

- Пойдемте, Гарри, - ласково сказала суровая профессор, которая неожиданно растеряла всю свою суровость, свойственную ее положению и статусу, - мне как раз на днях прислали с совой мои любимые сливочные помадки. Уверяю вас, они вам очень понравятся!

Минерва послала мне еле заметный кивок в знак того, что больше не нуждается в моем присутствии, и увела Поттера с собой.

Оставшись один в пустом классе, я позволил себе хмыкнуть вслух.

Хитрая кошка! Воспользовалась моментом и с легкостью втерлась к мальчишке в доверие. Посмотрим теперь, что она сможет у него узнать.

Все-таки хорошо, что на ее месте оказался не я: несмотря на мою слизеринскую дипломатичность и умение доставать информацию, покупать доверие мелких паршивцев сливочными помадками было явно не в моем стиле. Пускай этим занимаются Альбус с Минервой.

***

Не знаю, как такое могло быть возможно, но Поттер влюбился в Макгонагалл. Просто иного объяснения этому поведению я придумать не мог.

Он бегал за ней, как цыпленок за курицей-наседкой, и смотрел с такой слепой щенячьей преданностью, что я про себя трижды по-магловски перекрестился, радуясь, что Минерва была всего лишь безобидной стареющей учительницей, а не какой-нибудь безумной Беллатрисой Лестрейндж, которая могла приказать передушить всех полукровок в Хогвартсе, и Поттер воодушевленно кинулся бы исполнять приказы своей обожаемой покровительницы.

У нас с Флитвиком была привычка: мы иногда вместо завтрака в Большом зале устраивали у Минервы маленькие неофициальные посиделки (как деканы факультетов, мы время от времени чувствовали потребность объединиться и разделить нашу тяжкую деканскую ношу, костеря тяготы жизни и непроходимую тупость отдельных студентов). Для меня это была возможность начать день в обществе более-менее толковых коллег, а не в окружении болванов, с которыми мне и так приходилось сталкиваться на уроках по долгу службы.