— Случайностей не бывает, Станислав Федотыч. Есть непроявленная закономерность. Это могло случиться только с вами.

И Дэн был с ней в этом абсолютно согласен.

Потом гостья улетела, а Мартин остался. И повел себя в лучших традициях сорванных киборгов — закрылся в каюте.

— Кого-то мне это все напоминает, — сказал Тед и покосился на Ланса.

«Котик» сидел на диванчике с блокнотом. Котька, еще не пришедшая в себя после набега чужаков, сидела рядом и нервно подергивала хвостом.

— Дэнька, ты с ним связь поддерживаешь или он тоже… закуклился? — спросила Полина.

Она уже с полчаса порывалась навестить пассажира.

— Конечно, — ответил навигатор. — Он мне сразу доступ предоставил. Я только что запросил отчет о состоянии.

— И как он? — спросила девушка.

— Нормально. Все показатели в норме.

— А что он там делает?

Дэн вздохнул. Дежавю.

— Ничего. Привыкает.

— Он мог бы и здесь привыкать, с нами.

— Полина, всего три часа прошло, — напомнил рыжий.

— Ему нужно по меньшей мере сутки на адаптацию, — добавил капитан, просматривающий перечень произведенных на станции работ. — Корделия об этом предупреждала. В первые пару дней он будет от нас прятаться. Приглядываться, наблюдать. Мартин не такой, как Ланс. Он вполне самостоятельный, но ему нужно время. Появится, когда сочтет нужным.

Полина продержалась еще полчаса. Дэн намеренно запустил таймер. Тридцать две минуты. Семнадцать секунд.

— Нет, я так не могу. Мы здесь, а он там, один. Я пойду посмотрю. Спрошу, может быть, он есть хочет. Или пить.

— Ага, конфетки прихвати, — хохотнул Тед, — и биоклавиатуру.

— Вы с Кирой целый контейнер сладостей с яхты притащили, — обиделась Полина. — Значит, Мартин любит конфеты. Вы как хотите, а я пойду и спрошу.

Дэн обреченно поднялся.

— Не забудь сказать, что у него глаза красивые. Интересный такой цвет. Темно-фиолетовый, — напомнил Тед некогда сыгранную Полиной сцену в реалити-шоу.

Девушка погрозила ему кулаком и вышла.

Дэн по-прежнему не чувствовал, чтобы от Мартина исходила угроза. Хотя просчитать его было гораздо сложнее, чем Ланса. Ланс тогда почти не отделял себя от программы, а Мартин мог действовать самостоятельно. Как человек. Что он будет делать, если идентифицирует команду как вражеские объекты? Каким базисным директивам подчиниться — человеческим или машинным?

Полина постучала. К удивлению Дэна, Мартин отреагировал сразу. Проанализировав доносившееся из каюты звуки, Дэн определил, что Мартин сидел на койке, обхватив колени руками. Типовая поза. По крайней мере, в этом он предсказуем. Дверь каюты отъехала.

— Привет, — торопливо сказал Полина.

— Привет, — совершенно по-человечески ответил Мартин и отступил на шаг, приглашая войти.

Он уже успел за это время аккуратно разложить свои вещи. Значит, не сидел все три часа, прижавшись спиной к переборке. Дэн уменьшил вероятность угрозы еще на пару процентов.

— Может, чаю с нами попьешь? — предложила Полина. — Чего ты тут один? Идем к нам.

К Дэну пришел запрос.

«Это обязательно?»

«Так будет лучше», ответил Дэн.

«Я должен быть на глазах? Меня боятся?»

«Это не страх. Забота. Они уверены, что вместе со всеми тебе будет не так одиноко».

«Меня не тяготит одиночество».

Полина посмотрела сначала на одного киборга, потом на другого.

— Так нечестно! И неприлично. Я же вас не слышу.

— Пойдем, — уже вслух сказал Дэн. — Уйдешь в каюту, когда захочешь.

Мартин согласно кивнул и взял с койки планшет.

— Вот и правильно, — сказал Тед, разворачиваясь в своем кресле, — нечего там сидеть. Один у нас уже такой был, сиделец.

Капитан тоже прервал изучение документов.

— Мартин, твоя хозяйка вернется по меньшей мере через два месяца, и на эти два месяца ты не только наш пассажир, но и член экипажа. Так что привыкай.

Мартин просканировал пультогостиную и всех присутствующих поочередно. Потом сел на край диванчика. Ланс глянул на него без враждебности, но и без интереса. Дэн его уже проинструктировал относительно поведения с новеньким.

— Мартин, а расскажи нам про Геральдику, — не унималась Полина. — Она красивая? В инфранете мало сведений и голографий почти нет.

Дэн отметил снижение уровня кортизола в крови Мартина. Его что-то тревожило. Он чего-то опасался, но внезапно успокоился. Вопросов о прошлом? О тех четырех годах, проведенных в исследовательском центре «DEX-company»?

История Мартина была короткой. И страшной. Сначала год в тесном отсеке на заброшенной станции, потом четыре года в качестве подопытного. Его жизнь началась только с появлением Корделии Трастамара на Новой Вероне. Дэн понимал его тревогу. Когда друзья, вовсе не по злому умыслу, задавали ему вопросы о прошлом, у него внутри будто все замерзало. Однажды он проболтался о холодильнике, в котором его запер Казак, и не мог себе этого простить. Он помнил, какими глазами смотрели на него Тед с Полиной.

И вот что странно, Дэн чувствовал себя виноватым. Будто это он сам все устроил, будто сам залез в ту морозилку. Скорей всего, и Мартин так себя чувствовал, когда проговаривался или когда хозяйка выясняла историю его шрамов и переломов. Да и зачем это вспоминать? Лучше забыть. Вот потому Мартин и встревожен. Он же не знает, что друзья уже давно все поняли и не задают лишних вопросов. Умница Полли, правильную выбрала тему. Мартин даже воодушевился.

— У меня есть голоснимки. Я покажу.

На планшете их оказалась целая коллекция. Мартин будто задался целью составить портфолио загадочной планеты, упорно хранящей свое инкогнито в глазах целой галактики. Знаменитые кедровые леса, живописные водопады, горные озера, реки, океанское побережье, закаты, восходы, облака, снежные вершины, стаи птиц, застывшие в грациозном прыжке животные. Все это, вероятно, напоминало Землю, когда человек еще ходил в шкурах по таким же непроходимым лесам.

— Какая красота! — ахнула Полина. — Это даже хорошо, что они вот так изолировались и никого туда не пускают.

— Даже аристократический снобизм имеет свои плюсы, — добавил Вениамин Игнатьевич, — во всяком случае, для планеты сплошная польза.

По лицу Мартина было заметно, что аристократический снобизм — это последнее, что его интересует. Он создавал галерею образов планеты как восхищенный и благодарный гость. Там был его дом. Его первый и единственный дом. Дом, кстати, он снимал во всех ракурсах и в каждый час суток.

— Надо же, — удивился Вениамин Игнатьевич, — а я думал, что у нее там целый особняк.

— Во-во, — добавил Тед, — если судить по яхте и ее стоимости, у нее там должен быть дворец.

Дом и в самом деле не имел ничего общего с помпезными замками олигархов на Новой Земле или на Аркадии. Всего в два этажа, добротный, уютный. Ясно, что для Мартина красивее дома нет. Как для Дэна (и теперь уже и для Ланса) нет лучшего корабля, чем старый военный транспортник.

Еще Мартин сделал немало голографий своей хозяйки. Дэн не удивился бы, что у него этих снимков пара сотен. Разумеется, он показал только несколько. Корделия Трастамара за своим рабочим терминалом перед нависающими мониторами. Отстраненная, сосредоточенная, жесткая. А вот она же на кухне, что-то заливающая в блендер. Совсем другая. Встревоженная, растерянная. Снова она. В черном облегающем платье на фоне флайера с замысловатым гербом. И тут же следующая — Корделия в простых джинсах, безразмерной вязаной шали, с небольшим дорожным рюкзаком. Был и еще один, слегка смазанный, с неудачного ракурса. Корделия в комбезе «хамелеон» с громоздким, усиленной мощности станнером. Но этот снимок Мартин быстро убрал.

Этот архив напомнил Дэну о его собственном. Он сам сделал почти две тысячи голографий во время их пребывания на Хризантеме. Там у него и Вениамин Игнатьевич летит с моста в воду, и Станислав Федотович вырастает из болота. И Полина с двухстворчатым улитом. У Мартина на снимках только Корделия. Потому что у него кроме нее никого нет. Он ей беззаветно верит. И любит.