— Варежки надень, бестолочь!

Мартин растерянно посмотрел на очередную уже расползшуюся звездочку. И правда! Чего это он? Все же так просто. Вовсе не обязательно вычислять оптимальную температуру кожного покрова, при котором снежинка еще некоторое время сможет сохранять свою звездообразную форму. Достаточно надеть варежки.

Снежинки были такими красивыми. И таким разными. Тончайшие ледяные нити сплетались в сложные, но строго выверенные узоры, как будто кто-то невидимый, заоблачный, вытачивал их с ювелирной дотошностью из космического хрусталя. Мартин с радостным азартом пытался уличить этого небесного «камнереза» в копировании, с детским упрямством опровергнуть эту изобретательность. Не может этот самоделкин каждый раз создавать что-то новое. Он должен повториться! Должен скопировать у самого себя. Мартин исследовал пару сотен снежинок. Он отходил от дома подальше, приближался вплотную, огибал то с южной стороны, то с северной, добирался до леса, менял дислокацию еще раз десять, пытаясь вот таким немудреным способом выяснить границы небесной креативности. Но, где бы он не находился и где бы не расставлял ловушки, изловленные им снежинки не подвели своего творца.

На следующий день Мартин в погоне за «сестрами близнецами» воспользовался грависанями, которые на днях доставили из Лютеции. Правда, осваивая фигурное вождение по пересеченной местности, Мартин немного отвлекся от первоначальной цели. Испытывая возможности двигателя и свои собственные, он несколько раз перевернулся, пару раз свалился в овраг, распугал на километры вокруг всю мелкую живность и, в конце концов, вернулся домой пешком, потому что в грависанях кончилось топливо.

Хозяйка встретила его, скрестив руки на груди и грозно сдвинув брови:

— Так, — многозначительно протянула она, изучая пришельца. — И кто тут у нас? Геральдийский йети? Хорош!

Мартин попытался раскрыть глаза пошире, чтобы изобразить придурковатую преданность (у Дэна научился), но сделать это было непросто — ресницы смерзлись. Потом он начал оттаивать, и вскоре на полу образовалась лужа. Корделия ругалась на чем свет стоит. Сначала погнала его отогреваться в горячей ванне, а потом отпаивала какао с молоком.

Снег шел всю ночь, и наутро Мартин, вооружившись лопатой («Никаких роботов-уборщиков! Ты наказан!»), три часа разгребал образовавшиеся сугробы. («Ты же хотел посмотреть что такое зима? Вот, смотри!»). Работа, несмотря на ее монотонность, ему нравилась. Снег был такой белый, такой сверкучий, и он так напоминал мороженое! Время от времени Мартин бросал лопату и сам валился в сугроб, чтобы обратится в его подобие. После чего снова получал нагоняй и очередной наряд на расчистку дорожек. Он не протестовал. Это же был его дом, и дорожки он расчищал тоже к своему дому. Своему приюту, своему единственному убежищу. В этом доме он впервые проснулся счастливым. В этом доме он обрел безопасность. И потому он готов был разгребать снег каждый день.

Мартин снова посмотрел вверх. Небо чистое, бездонное. Звезды яркие. Висят низко, будто созревшие плоды на утомленной их тяжестью ветке. Звезды уже не кажутся недосягаемыми и враждебно-равнодушными, какими были когда-то. Они стали близкими, приветливыми и даже дружелюбными. И загадочности в них поубавилось. Да и какая может быть загадочность, если поблизости от каждой висит станция «гашения», а пассажирский лайнер с рутинной определенностью, перемещается от одной звездной системы к другой, как маршрутный аэробус. Конечно, облететь их все невозможно… В одной только галактике Млечный Путь их до четырехсот миллиардов, а есть еще другие галактики — Малое Магелланово Облако, Большое, Подсолнух, Головастик… Дух захватывает. Мартин зажмурился. От представшей на внутреннем экране выраженной в цифровом эквиваленте перспективы закружилась голова.

Он задержал дыхание и медленно выдохнул. На морозе дыхание стало видимым. Живое тепло его легких порхнуло облачком.

— Эй, звездочет, ужинать.

Мартин оглянулся. Сквозь прозрачные стены лился мягкий свет. Счастье вдруг стало осязаемым, острым и даже слегка болезненным. Там в доме в странном плавающем камине пылал огонь. На столе ждал ужин. Он видел силуэт хозяйки… нет, человека, женщины, которую любил.

Мартин пошарил в кармане своей меховой куртки. В кармане лежал предмет, ради которого он, собственно, и вышел из дома. Это был тот самый серебристый комм, который Дэн сорвал у него с запястья. После схватки на «КМ» Станислав Федотыч спрятал комм в сейф и отдал только месяц спустя на Короне, где была назначена встреча с «Подругой смерти». Комм был деактивирован, поврежден, но функции свои не утратил. По-прежнему хранил смертоносную начинку. Мартин бросил его на дно своей дорожной сумки и, кажется, забыл. Нашел уже здесь, на Геральдике, когда разбирал вещи. Вот сегодня вновь обнаружил. Украдкой сунул в карман и вышел прогуляться.

— Так, считаю до трех. На счет три «Жанет» блокирует двери, и геральдийский йети останется голодным. Раз…

— Иду! Уже иду!

Мартин вытащил из кармана комм, зашвырнул его в самый дальний сугроб и побежал к дому. Там его не отыщут даже самые завистливые и жестокие боги.