Преобразующее пятнышко внутри системы не унималось. Оно росло в размерах, расползалось, набирало силу. А потом Дэн понял, что это пятнышко и есть он. Он — зародыш сознания, завязь эмоций, мыслей, суждений. Он — личность. Не спаянная намертво с программным кодом, не вписанная в протоколы, а существующая автономно, в таинственном сплетении живых нейронов.

Потом начался этап отделения себя, личности, от программы. Это было сложно, очень сложно, даже мучительно. Он как будто поминутно распутывал тончайшие нанонити, состоящие из команд и собственных побуждений. Он есть, но где он? Где эмпирические доказательства его присутствия? Когда ему впервые без приказа, без вмешательства программы, удалось пошевелить большим пальцем на ноге, это был триумф.

С момента осознания до катастрофы в космопорту Нового Бобруйска прошло целых пять лет, и все это время он учился, собирал информацию, достраивал себя до самостоятельной мыслящей единицы, превращался из киборга в человека, заполняя машинный панцирь психо-эмоциональной сутью. Проходил путь становления.

И вот ему встретился киборг, проделавший путь в прямо противоположном направлении — от человека к киборгу. Если он, Дэн, выпутывался из программы, то Мартин, напротив, — в ней запутывался. Он постепенно терял свою человеческую многовариантность, свою эмоциональность и непредсказуемость. Он влезал все глубже в ту липкую двоичную паутину, из которой Дэн выбрался. Каково это? Пожалуй, это гораздо хуже, чем быть просто киборгом. Это как наблюдать за постепенно прогрессирующим параличом.

Дэн всегда знал, что он киборг. Принимал это как должное. Он создан, чтобы исполнять приказы людей, воевать за них, умирать. Что бы он почувствовал, если бы не сомневался в своей человечности, а ее у него отняли? Нет, он не хотел бы пережить такое. Он бы предпочел то, что у него есть сейчас, пусть половинчатое, пусть незавершенное, но его, собственное, неприкосновенное. Чувствовать, как это новообретенное, живое, чувствующее, по кускам отрезают и снова заменяют машинным, невыносимо. Неудивительно, что выживание у Мартина не в приоритете. Если бы не эта странная хозяйка, он бы нашел способ самоубиться.

Жаль, времени было мало. Недостаточно данных. Впечатления несвязные, противоречивые.

Дэн довольно долгое время считал, что он едва ли не единственный киборг, которому так повезло. Команда, его люди, позволили ему быть тем, кем он был. И не просто позволили — они признали его своим. Равным себе. Формально он значился как ценное оборудование и боевая единица с ограниченными возможностями. Обзавестись подобными документами вынудила необходимость.

Дэн не чувствовал себя униженным, низведенным до уровня полезного предмета. Он бы и правильным киборгом не чувствовал себя униженным на «Мозгоеде». Он расценил бы это как неслыханную удачу. Но этим странным людям правильный киборг был не нужен. Они хотели вернуть своего друга, своего навигатора, свою «корабельную белочку». До его кибернетической начинки им не было дела.

Принять подобное было трудно. Поверить — невероятно. Так не бывает. Такого просто не может быть. Люди никогда не примут его как равного, даже если он десять раз спасет им жизнь. А эти приняли. Починили. Нет, неправильно — они его вылечили. Его, киборга! А могли бы купить нового, без повреждений. Там же, на Джек-Поте. Странные люди. Люди, ставшие его друзьями, его семьей.

Он часто задавался вопросом, а существуют ли подобные им, такие же чокнутые, способные ради киборга рискнуть жизнью. Оказалось, что да. Сначала на карнавальской станции они встретили Стрелка, хозяина погибшей Белки, а потом появилась эта женщина — Корделия Трастамара.

В своей прежней жизни Дэн не делал различий между ХХ-и ХУ-объектами. Люди — они и есть люди. Все одинаковые. Последний хозяин Дэна Макс Уайтер не раз брал его с собой на переговоры. С людьми состоятельными и влиятельными. Случалось, по завершении сделки партнеры устраивали пирушки, а после возлияний — гладиаторские бои. У Дэна после этих боев осталось несколько шрамов. Женщины, часто жены, любовницы, дочери бизнесменов, выказывали не менее кровожадный зрительский интерес к этим схваткам, чем их спутники мужчины. Дэн не помнил, чтобы кто-то из этих ХХ-объектов проявил хотя бы тень милосердия к избиваемой кукле.

Когда во время разговора рядом с Кирой появилась эта женщина, Корделия Трастамара, хозяйка роскошного офиса на Новой Москве, Дэн почувствовал в сердце неприятный холодок, будто на него дохнуло из прошлого. Она была похожа на тех зрительниц из прошлого, высокомерных, равнодушных. Она напоминала их своей неколебимой уверенностью, своим спокойствием. Какой хозяйкой может быть такая женщина для разумного киборга? К тому же оказавшаяся преемницей Ржавого Волка?

Дэна несколько успокоил факт давнего знакомства ее и Станислава Федотыча. Он после того разговора все рассказал им с Тедом в подробностях. Да, действительно, среди прибывших на Шебу журналистов была Кора Эскот, стажерка, и она единственная из этой группы выжила. Станислав Федотыч вспоминал, как на базе удивлялись живучести этой неопытной стажерки, ее удачливости и выносливости. Несколько дней в шебских джунглях, без оружия, почти без продовольствия, без снаряжения. Из шебских джунглей не всегда возвращались подготовленные разведчики, а тут — женщина!

Дэн слышал их разговор с капитаном, когда они остались в пультогостиной одни. Станислав Федотыч бросил на Дэна предостерегающий взгляд, но навигатор все же ослушался. Гостья была ему интересна. Дэн точно так же, как и капитан, хотел знать ответ — почему?

— Вас удивляет, что состоятельная благополучная дама ввязалась в такую опасную историю? Да еще с каким-то киборгом. Что ей со всего этого? Было бы ради кого… — Она помолчала. — Я нашла его на Новой Вероне. Бозгурд обещал показать мне разумного киборга и… показал. Под домом его брата, Анатолия, есть лаборатория, такой технически совершенный застенок. Он был там, за прозрачной перегородкой… — Она снова замолчала. — Мне всегда казалось, что после гибели «Посейдона» со мной ничего уже случиться не может. Нет той степени отчаяния, способной превзойти мою. Мертвеца уже не ранить. Но когда я увидела его… Там, за прозрачной перегородкой. За сверхпрочным стеклом. Я поняла, что ничего не знаю об отчаянии. Ничего не знаю об одиночестве. Об подлинном отчаянии, без малейшего проблеска надежды. Абсолютная темнота. Вакуум. Ноль. Я его выкупила. Незаконно, разумеется. А потом учила заново жить. Дышать, есть. Все заново. И сама училась вместе с ним. Он был как будто без кожи. Если чувствовал прикосновение, каждый раз будто умирал… Мартин и хотел умереть. Однажды напугал меня, рассчитывая на последний приказ. Ну вы понимаете. В лес убегал. А потом… потом как-то все стало налаживаться. Мартин мне поверил. И это его доверие, очень хрупкое, осторожное, мне бесконечно дорого. И вот когда Мартин уже стал выздоравливать, захотел жить, в мой дом явились четыре отморозка с оловянными глазами. Одного вы знаете. Это Джонсон.

— Как? Этот убийца и у вас побывал?

— Побывал. Они прилетели, чтобы похитить Мартина. Он был им нужен, как единственный тестовый экземпляр. Потому что все созданные после него клоны линейки «Совершенство», которую «DEX-company» собиралась запустить, погибли. Нам тогда удалось отбиться. Но это было первое сражение. Война только начиналась. Я поняла, что в покое нас не оставят, и мне пришлось принять вызов. Я не могла допустить, чтобы Мартин жил в бесконечном страхе. Конечно, то, что Бозгурд погиб, это неслыханная удача. Я перед вами в неоплатном долгу, капитан.

Дэн, даже не видя капитана, догадался, что Станислав Федотыч крайне смущен.

— Это не совсем наша заслуга. Это… удачное стечение обстоятельств. Понимаете, эти отражатели, которые мы установили, сыграли роль… даже не знаю как назвать… брачного объявления что ли… И тот «альбатрос»… Он, как бы это сказать…

— Защитил барышню от хулигана, — засмеялась гостья.

— Вот как-то так. Случайность.