Этот жесткий контроль, призванный обезопасить их первое сражение от таящихся в памяти событий, подавлял дремлющий в глубинах подсознания, в органическом процессоре вирус страха и подчинения, вирус собственной ущербности и поклонения своим создателям. Мартин боялся, что этот нецифровой, неуловимый для хакера вирус распустит эмоциональные коды и бросит его, киборга и неполноценного человека, на колени перед хозяевами.

В цифровой памяти их имен давно не было. Над этим еще на «Подруге смерти» хорошо потрудилась девушка-навигатор, очищая нано-кластеры от лиц с правом управления, установок, директив, подпрограмм, приказов, ограничений, но их след остался в человеческой составляющей, в рисунке шрамов и ссадин, в изнанке чувств и желаний. И зыбкое то воздействие соперничало по своей эффективности с директивой, вбитой в командную строку напрямую. Мартин предпочел обезопасить себя от этого воздействия, изолировав человеческое от машинного и обозначив это человеческое как ресурс.

За четкость действий, стабильность и быстроту он дорого заплатил. Такой жесткий контроль пожирал энергетические запасы с удвоенным аппетитом. Вероятно, система не раз запрашивала о допустимом уровне углеводов, предупреждая об отключении, но Мартин снова и снова выбирал максимум эффективности. Когда же он в конце концов позволил себе расслабиться, дал системе отбой, вновь переходя в ипостась человека, его накрыло таким постадреналиновым похмельем, что он не удержался на ногах. Кровь стала пустой и жидкой, как вода.

— Прав был Бозгурд, — прошептал Мартин.

— В чем?

— Я ни на что не годен. Выработал свой ресурс. Устаревший хлам.

— Нашел кого слушать, этого… зассанца.

— Там… свидетели были. Он мне за это… 23 раза приказал сдохнуть. Потом долго бил. Сломал 37 костей. Убил бы в конце концов. Но… Пирсон вмешался. Сказал, что я… один такой. Другого подопытного нет.

Корделия вспомнила первую сканограмму, сделанную еще на яхте. Они тогда с Ренди этим старым переломам счет потеряли. Мартин будто услышал ее мысли.

— Система регенерации работала с перегрузкой. Она у меня не такая, как у армейских DEX’ов. У них более эффективная. А меня к войне не готовили. Гибульский замедлил ее намеренно, чтобы я больше на человека походил. Медленнее выздоравливал. Я до ста процентов за четыре года так ни разу и не восстановился. Сейчас… сейчас я встану, — добавил он поспешно.

— Ничего, отдышись. Мы успеем. Нет, имплантаты не подключай. Я запрещаю. Дай мышцам передохнуть. Они же у тебя человеческие.

Мартин помолчал, выравнивая дыхание и, видимо, стабилизируя систему, потом заговорил снова.

— Ты бы могла купить себе нового. Без шрамов. Без внутренних повреждений. Со стопроцентной работоспособностью.

Корделия грустно улыбнулась.

— Ну уж нет. Дамы предпочитают джентльменов с опытом. Да и где я еще такое чудо куплю? Ты один такой. Уникальный.

— Другие тоже есть. Я их видел.

— Это ты про сорванных?

— Про тех, у кого срыв происходил постепенно. Они никого не убили, да и не собирались… убивать. Они пытались выжить, но их выследили. Самый высокий процент срывов пришелся на 43-ю партию. В «DEX-company» ее называли проклятой. Говорили даже, что вся партия бракованная. Большинство ликвидировали. Но не всех. Кто-то из этой партии уцелел. Они все были… рыжие. Как наша «Жанет». Только у «Жанет» глаза зеленые, а у них — голубые.

Корделии неожиданно понравилось это «наша».

— Ты с кем-то из них встречался?

— Да, одного привезли почти невредимым. Армейского DEX’а. Его держали в соседнем боксе. Мы с ним разговаривали.

— Что с ним стало?

— Умер. То есть, отключился. Через шестнадцать часов. Я ему тогда даже… завидовал. Всего шестнадцать часов.

Помолчали.

— Тебе сюда поесть принести или до кухни дойдешь?

— Дойду. Мне уже лучше. Система стабилизировалась.

— Я тебе сделаю горячий шоколад. Он калорийный и вкусный.

Наблюдая, как Мартин маленькими глотками пьет из большой чашки ароматную густую жидкость, Корделия вновь ощутила накрывающий ее приступ ярости. Той самой бессильной иррациональной ярости, с которой она уже давно тщетно боролась. Она вспомнила поступивший на терминал отчет Ордынцева. Бывший майор собрал все доступные через секретные службы материалы по Александру Гибульскому. Сведения по научным разработкам ведущего нейроспециалиста были укрыты в недрах «DEX-company», но общей информации было достаточно. Со школы имел строго определенную цель — стать кибернетиком. В колледже, а затем в университете участвовал во всевозможных научных программах по ИИ, был выдвинут на повышенную стипендию Норберта Винера, самостоятельно разработал ПО для «LV-Electronics», производящей андроидов. Был приглашен на кафедру после защиты кандидатской, но предпочел работу в «DEX-company», по своему профилю. Женат не был, но обзавелся дочерью. Создатель «шестой» модели. Концептуально новый процессор, позволяющий повысить эффективность кибер-машины до максимума. Доктор Франкенштейн!

«Надеюсь, ты попал в ад, Гибульский», подумала Корделия. «И там тебя засунули в тело рыжего киборга из 43-й партии. Затем какой-нибудь адский подручный по имени Бозгурд заставил тебя 123 раза умереть. И ты 123 раза ощутил, как твое сердце останавливается, а ты в сознании, ты жив и фиксируешь эту остановку своим ясным кибернетическим разумом». Корделия закрыла глаза и несколько раз глубоко вдохнула. Спокойствие, только спокойствие! Мартин почувствует себя виноватым, если у нее подскочит давление и участится пульс.

— Хочешь еще? — осведомилась она вполне нейтрально, забирая у него чашку.

Киборг внимательно на нее посмотрел.

«Эх, и все-то ты знаешь!» Корделия сделала невинное лицо.

— Мне нужно немного поспать, — извиняющимся тоном произнес Мартин.

— Во флайере поспишь. Нам лететь больше трех часов до Лютеции. Давай, переодевайся. Ничего не бери. Я тебе на лайнере все куплю.

— Я и не знаю, что брать.

Мартин уже отдал управление процессору, а сам где-то дремал, время от времени реагируя на реплики хозяйки. Не отягощая его выбором, Корделия быстро извлекла из шкафа недавно купленные вещи и, давая максимально ясные указания, заставила переодеться. Затем отвела в ангар и указала на заднее сидение флайера.

— Полезай на свое любимое место.

Мартин безропотно послушался, вернее, послушался киборг. Потому что Мартин-человек уже давно крепко спал. Сама Корделия потратила на сборы не более получаса, переодевшись и покидав в дорожную сумку кое-какие необходимые мелочи. Все самое ценное, позволяющее решать насущные первоочередные задачи у нее хранилось в изящном вместительном портмоне, пристегнутом к поясу. Комм на запястье, удостоверение личности и банковская карта. А что еще надо?

— «Жанет», процедура консервации.

Искин вздохнула.

— Не вздыхай, это ненадолго. Дроны вернешь на исходную позицию. Периметр оставишь в охранном режиме. Пусть датчики фиксируют все крупные движущиеся объекты. Оставшиеся продукты утилизируешь. Все. Пока. Флайер я запрограммирую на возвращение.

Мартин спал. Кибернетический «близнец» был безупречен, но безжалостен. За свое содействие он брал непомерную плату, буквально выгрызая своего человеко-брата изнутри. Корделия подняла флайер очень плавно, без рывков, хотя знала, что киборг может спать даже под ракетную канонаду. Но тот, кто лежал, свернувшись клубком на заднем сидении, по-детски сунув под голову руку, слишком мало походил на неутомимую машину. Это был усталый ребенок, которого некие компрачикосы* от науки заключили в тело-оружие и заставили в этой мышечной колбе быстро и уродливо взрослеть. Набрав скорость и высоту, Корделия бросила взгляд в «зеркало заднего вида».

— Не было у бабы хлопот…

Как она и предполагала, путь до Лютеции занял три с половиной часа. Мартин проснулся, когда на горизонте уже поднялись шпили городской ратуши и старинных земных соборов. Открыл глаза и сразу сел. Взгляд еще какое-то время оставался дремотно-пустым, но зрачки уже любознательно расширились. Процессор собирал информацию. Корделия потянулась к «бардачку», вынула бутылку воды и большую плитку шоколада с орехами. Передала своему «пассажиру». Мартин жадно отпил из бутылки и зашуршал фольгой.