— Оружие на землю! Руки за голову! Пристрелю, ублюдки!
Мартину захотелось подчиниться. Неодолимо.
— Госпожа Трастамара…
— Не стреляйте!
— Мы не хотели!
— Вот, вот оружие! У нас только станнеры!
— Это кибер! Он бракованный!
— На колени, я сказала. Руки за голову!
Собаки не умолкали. Их визгливый лай раздирал уши. Мартин слышал голоса сквозь многочисленные фильтры, да еще с многоголосым эхом. Полупарализованное десятком выстрелов тело отказывалось подчиняться. Он смог только подтянуть колени к животу. Сжаться в комок. Глухой металлический лязг… Это охотники сбрасывают в кучу свои станнеры.
— Отозвать собак!
Клокотание плазмы в стволе. Обгоревшая, вздувшаяся земля. Слабое повизгивание.
— Итак, кто тут у нас? Заводила, насколько я понимаю, Генри Монмут-младший. Ах, и юный барон де Рец здесь, и виконтесса Шарни. Ну что ж, ребятки, спешу вас обрадовать… Руки не опускать, ублюдки! Спешу вас обрадовать. За браконьерство на земле Трастамара, за намеренную порчу имущества, за охоту на моего киборга… Ключевое слово здесь МОЕГО!.. вас ждет исправительное заведение, а совершеннолетних — тюрьма. Тебе уже есть 21 год, Генри? Нет? Жаль. Завтра все ваши семьи получат судебные иски. А теперь вон отсюда! И падаль свою паленую заберите.
Вновь клокотание плазмы в стволе. Пылающая земля. Слабый вскрик. Приглушенные голоса, торопливые шаги. Взревевшие двигатели гравискутеров.
— «Жанет», отследи эту малолетнюю погань до периметра. Да, пусть дроны сопровождают. Запись есть? В цвете и звуке? С момента вторжения? Отлично!
Голос становился все глуше. Красные всполохи все ярче.
«Критический уровень глюкозы. Угроза гипогликемической комы. Рекомендуется гибернация».
Белые стерильные стены… Мерцающий синеватый свет… Он стоит, прижав ладони к прозрачной стене… Стена холодная, очень холодная. Лампы гаснут одна за другой…
— Мартин! Мартин! Не отключайся. Слышишь меня? Дыши, дыши, скотина!
— Низкий… уровень… Рекомендуется…
— Держись, мальчик, держись! Я уже здесь, с тобой. Держись, мой хороший…
Этот голос ему знаком. Правда, голос совсем далекий… Где-то там, в сгорающей памяти, сохранились звуковые файлы. Обрывки… Полустертые, поврежденные. Как же хочется спать… Рядом зовущая вязкая темнота. Она взбирается, крадется от щиколоток к коленям, поднимается выше, остужает воспаленные мышцы и нервы, заливает угнездившуюся в них боль мертвенным безразличием. Скоро этот холод поднимется до груди, до сердца, пережмет артерии, остановит всполошенный бег. Но кто-то жестокий, конечно, из людей, тормошит его, приподнимает голову, требует очнуться, и система отзывается. Хотя отзываться ей почти нечем. Имплантаты застыли в мышцах неподъемным парализующим грузом. Он все же чувствует, как сквозь мокрую одежду, сквозь кожу проходит игла, и очень быстро по телу разливается умиротворяющая прохлада, изгоняя боль. Еще один укол. И мелкие болезненные сокращения мышц сглаживаются. После третьей инъекции сердце бьется ровнее.
— Держись, Мартин, сейчас будет легче.
Чьи-то пальцы бережно, но твердо проталкивают меж зубов крупные сладкие таблетки.
— Это глюкоза. Постарайся проглотить.
Вязкая муть застывает где-то в коленях. Он уже не тонет, но и на берег не выбраться. Хватка у трясины собачья.
— Тише, тише, Мартин. Все уже кончилось. Все кончилось. Уже никого нет. Дыши, дыши… Вот, еще таблетка.
«Уровень энергии 7%».
— Ты… меня… накажешь?
— Конечно! В угол поставлю.
— В… какой?
— В пятый! Сам его найдешь. Ты зачем, паршивец, от «Жанет» убежал?
Мартин не ответил. Он не хотел шевелиться. Уткнулся в плечо Корделии, наслаждаясь почти незнакомым чувством безопасности. Все страшное закончилось.
— Нам бы до флайера дойти. Или сами, или мне придется за ним сбегать…
Мартин понял только, что сейчас останется один. Она уйдет.
— Нет!
— Тогда вставай. На себе я тебя не потащу. Там во флайере горячий чай и одеяло. Держись за меня. Вот умница. Где же ты так вымазался?
Вязкая невидимая жижа цеплялась, липла к ногам, но Мартин справился. Он старался распределять вес тела так, чтобы не виснуть на хозяйке безвольным мешком. Правда, колени подгибались. К счастью, флайер стоял недалеко, за тем кустарником, через который он продирался, когда убегал от дрона. Даже странно, что те охотники на гравискутерах не заметили приземлившейся машины. Он же такой приметный, хозяйский флайер, яркий, с этим сложным логотипом на борту. Последние двадцать шагов Корделия почти волокла его на себе. Земля под ногами стала снова вязкой и полезла по щиколоткам, выпустив буро-зеленые щупальца.
— Не тем спортом я занималась, — проворчала хозяйка, сгружая беглеца у посадочного стабилизатора, — надо было осваивать тяжелую атлетику, а точнее, новейшую ее разновидность — перетаскивание киборгов. Мартин, не отключайся.
Она встряхнула его за плечи.
— Система… готова…
— Оно и видно. Пей чай.
Она снова сидела с ним рядом прямо на земле, поддерживала его голову и поила чаем. Жидкость была горячей и очень сладкой. Мартину казалось, что целебная жидкость заполняет его истощенное, почти отмершее изнутри тело, заставляя кровь наполнять сосуды, а сердце биться. Было что-то хрупко-стеклянное, неживое, и вот уже снова объемное, действующе-жизнеспособное. Второй стакан он держал сам. Хотя руки еще дрожали. Корделия добавила к чаю еще одну таблетку глюкозы. Мартин робко покосился на хозяйку. Она выглядела усталой. Под глазами черные тени. Волосы, всегда безупречные, сбились и спутались.
— Я больше не буду, — прошептал Мартин.
Она хмыкнула.
— Конечно, не будешь. Я тебя на цепь посажу. Куплю вот такой ошейник. И цепь. Метров пять.
— Всего?
— Тебе хватит. Привяжу между санузлом и кухней.
Мартин вздохнул. Что ж, он это заслужил…
— Напился? — Корделия отняла у него стакан. — Давай, полезай на заднее сидение.
— Я грязный, — буркнул Мартин.
— Тогда полезай в багажник. Эй, я пошутила. Вот же, бестолочь. Мозгов много, а ума нет. Вот, одеяла. Одно подстели, а другим укройся.
— Может быть, лучше в багажник?
Корделия зашипела.
— Не зли меня. Мне еще флайер пилотировать.
Она сама расстелила одеяло на сидении, дождалась, когда Мартин заберется во флайер, укрыла его вторым и пристегнула ремнем безопасности.
— Лежи, мелкий пакостник. Вот таблетки, глотай по одной.
И задвинула дверцу. Потом заняла место пилота.
— «Жанет», мы возвращаемся. Да, попался свиненыш. Как я и предполагала… В грязи по уши. Воды согрей. И ванну набери. Шампуня побольше. Отмачивать будем.
Мелодично зарокотал двигатель. Продолжая говорить по комму, Корделия плавно подняла флайер в воздух.
— Если будут звонить, посылай их всех… Да не туда! К адвокату посылай. Ты всех идентифицировала или тебе имена назвать? Так, слушай, Генри Монмут-младший…
Мартин не различал слов, он слушал голос. Хозяйка, перечислив имена малолетних браконьеров, вновь вернулась к своим обещаниям посадить его на цепь и отправить искать пятый угол. Свои угрозы она перемежала всевозможными эпитетами. Называла его «паршивцем», «мелким пакостником», «поросенком» и даже почему-то «редиской». Мартин не вникал в смысловые тонкости. Он был счастлив.
========== Глава 14. Casus belli (Повод к войне) ==========
«Никакого восстания машин не будет», подумала Корделия, наблюдая, как Мартин режет к завтраку брынзу из молока геральдийской лани.
Она застала киборга на кухне, когда вернулась с пробежки. Одной рукой он закладывал в тостер аккуратно нарезанные ржаные хлебцы, а другой — удерживал над раскаленным керамическим кругом древний медный ковшик с длинной ручкой. Ковшик источал упоительный аромат кофе.
«Не иначе как «Жанет» надоумила». Корделия поспешила наверх, чтобы принять душ и переодеться.
После побега и возвращения миновали сутки. Мартин со свойственной киборгам феноменальной оперативностью уже восстановил прежний уровень работоспособности. К счастью, никаких особо значимых повреждений он за время эскапады не получил. Только поранил ладонь о торчащий сук да израсходовал всю глюкозу, пока уворачивался от выстрелов. Заряды станнера, которые он словил, оставили устрашающие на вид поверхностные гематомы. Произошел разрыв капилляров, но ни один из крупных сосудов не пострадал. Правда, Корделию это мало утешило. Она видела то, что видела, и благоприятный прогноз системы игнорировала как неудачную попытку ее задобрить. Кроме того, в глаза снова бросалась значительная потеря массы тела. Все ее предшествующие усилия по вскармливанию пошли прахом. Система безжалостно выбрала из мышечной ткани все резервные калории и выставила для изучения ребра и позвонки. Когда, стоя перед наполненной ванной, Мартин стянул грязную, пришедшую в негодность одежду, Корделия едва не застонала. Где же они, все эти питательные, киселеобразные завтраки, все эти полезные витаминизированные каши, которые она с такой тщательностью готовила? А эти черные пятна, эти ссадины и кровоподтеки? Эта ладонь, будто насаженная на гвоздь, и содранные до мяса колени? И еще он пытается ее убедить, что это всего лишь незначительные повреждения, что достаточно пополнить оскудевшие энергоресурсы, и система исправит все сама. Опять ставить капельницу?
