Оглянулась на нахохлившуюся фигуру, замершую за кухонным столом. После своего символического обеда, состоявшего из чашки бульона, Мартин так и остался сидеть, сцепив руки на коленях. Корделия решилась. Возможно, она совершает ошибку, но необходимо предпринять хотя бы это, отвлечь его.

— Мартин, ну хватит. Сколько можно так сидеть? Иди погуляй. Или поговори со мной.

Она сделала то, чего себе прежде не позволяла — погладила его по русым волосам. Слегка удивленный Мартин повернул к ней голову, и она провела ладонью по его щеке. На лице киборга возникло странное выражение. Нет, он не шарахнулся и даже не застыл, привычно цепенея. Напротив, это ее движение привели в действие какие-то механизмы. Ей показалось, что глаза Мартина сначала потемнели, а затем прояснились от настигшего понимания. Он как будто нашел разгадку, но разгадка эта была так неприятна, что озвучить ее стоило немалых усилий. Помедлив мгновение, будто рассчитанная вероятность в десятой цифре после запятой все еще таила надежду, Мартин тихо спросил:

— Мне раздеться?

Корделия искренне удивилась.

— Зачем? Тебе жарко?

Он снова на нее смотрел. Фиолетовые зрачки сузились и опять расширились. Он считывал информацию.

— Разве ты не хочешь заняться со мной сексом?

Корделия не сразу уловила смысл.

— С чего это вдруг?

— Твой гормональный фон… Он повышен.

Она отступила, начиная понимать. Она и прежде кое-что предполагала, но не хотела об этом думать. Не хотела догадываться. Еще в медотсеке Ренди намекал… Показания медсканера, на которые они почти не обратили внимания.

— Тебя насиловали, — глухо сказала она. — Эти ублюдки тебя насиловали.

Мартин в ответ пожал плечами.

— Это определение для людей. А я не человек. Изнасилование — это действие, совершаемое над жертвой против ее воли. У киборга нет воли, следовательно, нет изнасилования.

Он с горечью усмехнулся.

— И почему только одно это действие называется изнасилованием? Для меня принципиальной разницы не было, куда и чем.

— Мартин…

— Киборг линейки «Совершенство» должен совмещать в себе достоинства и DEX’а и Irien’a. Он может быть и любовником, и убийцей. Приказывай, хозяйка. Я сделаю все, что ты пожелаешь.

— Прекрати!

— Ты сама знаешь, как это прекратить. Одно слово.

— Ты опять меня провоцируешь. Зачем?

— Потому что я все еще не знаю, чего ты от меня хочешь.

— Ничего.

— Так не бывает, — тихо сказал Мартин. — Даже у людей. Я наблюдал, я видел. А с киборгами тем более. Киборгов покупают с определенной целью. Для работы, для войны или для секса. Ты меня купила. Я просматривал логи. Ты отдала Лобину банковскую карту на предъявителя и назвала код. А еще ты перевела деньги на счет воинской части, чтобы покупка выглядела легальной. Я тебе для чего-то нужен. Для чего?

Корделия села и потерла ладонями виски.

— Пожалуйста, скажи мне, — почти умоляюще проговорил Мартин. — Мне так будет проще.

— Ответ “не знаю” предполагается?

— Я не понимаю.

— Ну хорошо, — сдалась Корделия. — Если тебе так уж необходима утилитарная причина, я тебе ее назову. Душевное спокойствие.

— Что?

— Я купила тебя ради душевного спокойствия.

— Недостаточно данных для анализа, — беспомощно проговорил Мартин.

Корделия помолчала, собираясь с мыслями.

— Понимаешь, когда я увидела тебя там, за перегородкой… Твои глаза… Нет, ты даже о помощи не просил. Потому что…

— Вероятность того, что кто-то из людей придет на помощь киборгу, равняется 0,0001%.

— Именно. Ты и вероятности самой не допускал. Ты ничего не ждал и ни во что не верил. В твоих глазах было даже не отчаяние… Там была пустота. Космическая пустота. Ты сам хотел стать этой пустотой, раствориться в ней, исчезнуть, чтобы все забыть и ничего не чувствовать. Если бы я ушла, а затем улетела бы с Новой Вероны, оставила бы тебя там, за той прозрачной стеной, моя жизнь превратилась бы в ад. Нет, внешне все оставалось бы по-прежнему. Я бы занималась своим холдингом, вела бы переговоры, скупала бы акции конкурентов, перелетала бы с планеты на планету, давала бы интервью, но… оставшись в одиночестве, я бы снова видела тебя… Как ты стоишь за этой перегородкой и на меня смотришь. И в глазах твоих ни мольбы, ни упрека. Только черная пустота. Я бы лишилась сна. А бессоница весьма негативно отражается на работоспособности. Тебе это кажется странным?

— Да, — ответил Мартин.

— Мне тоже. Тем не менее, чтобы избавиться от бессонницы и обрести утраченное спокойствие, мне пришлось дать Лобину взятку.

— И ты… вернула спокойствие?

— В некоторой степени. Моя следующая утилитарная цель — это избавить тебя от суицидальных наклонностей.

========== Глава 9. Дождь ==========

Он парил в невесомости. Приятная, с привкусом тошноты, неопределенность. Опоры под ногами нет, руки бесполезны, тело как мыльный пузырь. Можно двигаться, но куда? Отыскать на ощупь скобу, петлю и закрепить ее на лодыжке? Мартин не знал. Невесомость возникла как аналогия, как наиболее яркий описательный образ, но лишь усугубила его растерянность. Когда на станции у Бетельгейзе отказал гравигенератор, он испытал то же самое: паническую растерянность, а вместе с ней приятную, с привкусом тошноты, неопределенность.

На этот раз опоры он не лишился. Он мог двигаться, перемещаться в любом направлении, которое выбрал, мог касаться предметов, мог задействовать имплантаты, мог выбрать спящий режим, а то и вовсе запустить гибернацию. Он мог даже принять решение. Мог отказать или согласиться. Он больше не был заложником пространства, он был с ним на равных. И все же… Гравигенератор все еще подмигивал аварийными лампами. От неосторожного движения его уносило вверх, швыряло, разворачивало, тянуло… Хрупкая преграда разваливалась, он оказывался по ту сторону, в пустоте. Не задыхался и не умирал. Барахтался и парил. Искал опору. Выступ, трещину. Он должен был за что-то ухватиться, чтобы остановить это вращение и начать все заново. Но опоры не было. Не было исходных данных, обыкновенной единицы, к которой он мог бы приписать ноль, чтобы переложить вселенную в знакомом двоичном исчислении.

С чего начать? Хозяйка? Она… она неправильная. Она все делает не так. Нарушает и опровергает все вероятности. Нет, он не может начать с нее. Как он привяжет к единице ее ответ? Душевное спокойствие! Что это? Он не понимает. А родители? Зачем он понадобился родителям? Тоже для спокойствия? Ответа не нашел и вновь оказался в невесомости. Поднявшись к себе, Мартин вытащил из-под подушки планшет и кликнул по голографии. Его родители. Темноволосая женщина с фиолетовыми глазами и седой высокий мужчина. Эти люди вызвали его к жизни. Зачем? Тогда, в свои «человеческие» 345 дней Мартин не задавал им вопросов. Происходящее казалось естественным, а подобные вопросы — неуместными. Тогда все было правильным, гармоничным. Вот родители, он их сын, они его любят. Так заведено… у людей. Он в это верил, не сомневался. Пока был… человеком. А потом… потом он стал киборгом. Киборги не умеют любить. И люди их тоже не любят. Киборгов используют. Их создали, чтобы использовать как средство. Друг друга люди тоже используют. Но исподволь, прибегая к хитростям и уловкам. Чтобы тот, кого используют, не заподозрил, что является всего лишь орудием. Мартин сделал это открытие на свой 1431-й день пребывания в лаборатории. Люди играют в «хозяев» и «киборгов». Часто меняются местами, легко переходят из одной роли в другую, иногда совмещают их обе. Люди потому и создали киборгов, чтобы не затруднять себя этой игрой, чтобы отдавать приказы, не прибегая к хитрости. Так проще и, в какой-то мере, честнее. Но если киборг — это всегда средство для достижения цели, то какова была цель его родителей? Та же самая, что у хозяйки?

Он не решился просить у нее разъяснений. Боялся рассердить. Он и так делает ошибку за ошибкой. Все расчеты неверны. Поиски ответов безрезультатны. В первую же ночь в доме на Геральдике, дождавшись, когда дыхание хозяйки станет размеренно-сонным, Мартин спустился вниз и просканировал все помещения, куда мог проникнуть. Не нашел ничего, что напоминало бы тайную лабораторию. В ангаре, где стоял флайер со странным логотипом, слабо фонила плазменная винтовка, запертая в оружейный сейф. Там хранилось и другое оружие, но он не смог определить ни его мощности, ни назначения. Хозяйка держит в доме оружие. Следовательно, кого-то опасается. Его? Неуправляемого киборга? Тогда почему не задействованы видеокамеры? Правда, за гостем наблюдает искин, время от времени проступая неясным силуэтом то на пластике, то на стекле, но искина Мартин не опасался. Пусть наблюдает. Запрета на прогулки не было. Хозяйка не указала допустимые пределы пространства и времени. Возможно, она сделает это утром, когда искин донесет о ночной прогулке.