– Вообще-то у нас группа, – попытался исправить ситуацию Гюнтер, косясь на друзей.

– Да ты что? Правда? – излишне притворно и удивленно ахнула я.

– Да, – тут же закивал барабанщик. – И от вклада каждого, зависит успех общего дела.

Я не удержалась, засмеялась. Мой смех тут же был подхвачен остальными. Только Гюнтер насупился, сложил руки на груди и опустил голову, всем своим видом изображая презрение к окружающим. Я несильно ткнула его локтем в бок. Гюнт недовольно отвернулся, но губы тронула улыбка. Я еще раз пихнула его. Парень вознамерился дать мне сдачи, но я ловко увернулась, и мы повалились на пол, истерично хохоча.

– Эй! Эй! Эй! – завозмущался Куп.

На нас что-то плюхнулось. Подушка. Потом еще одна. Но уже не просто плюхнулась, а целенаправленно ударила сверху. Перед моим носом образовались белые кроссовки и складки широких длинных штанин. Куп. Гюнтер охнул, когда это существо уселось на нашу кучу сверху. Я взвизгнула от навалившейся тяжести и судорожно застучала рукой по паркету. Они вдвоем меня раздавят!

– Матис!!! Матис!!! Help me!!! – заверещала я сквозь хохот.

– Куп, придурок! Совсем спятил?! – перед глазами возникли еще одни белые кроссовки и синие узкие джинсы, надорванные по шву снизу. Потом послышалось кряканье и звук падения. Дышать стало значительно легче. Мы втроем валялись на полу и захлебывались смехом. Со стороны глянуть – дурдом на каникулах. Матис уселся рядом. Рожа такая счастливая, что любо дорого посмотреть.

– Идиоты, – покачал головой Зиль, изобразив на утомленном личике снисходительную улыбочку. – Как дети малые. Видели ли бы вас сейчас журналисты… Или папарацци.

– Это был бы очень веселый репортаж! – хихикнула я, поправляя растрепавшиеся волосы. Нет, надо еще и косметику проверить, негоже перед ребятами ходить с размазанными тенями.

Хотелось еще как-то повеселиться. И я не придумала ничего лучше, чем задать один очень щекотливый вопрос, стараясь при этом сохранить лицо максимально серьезным. Интернет утверждал, что этот вопрос они ненавидят. Все вопросы, касающиеся названия группы, они ненавидят лютой ненавистью.

– А почему ваша группа называется JungeDrachen? – хлоп-хлоп ресничками.

Реакция была неожиданной. Вместо ожидаемого раздражения со стороны ребят, я увидела, что они вчетвером переглянулись. Зиль шумно выдохнул, рухнул на подушку и закатил глаза, деля вид, что он тут просто тихо лежит и не понимает моего плохого немецкого. Матис ухмыльнулся. Гюнтер сделал вид, что не расслышал вопроса и глазами указал на Купа. Купу было не за кого спрятаться… Мачо обвел всех взглядом – опять всё я, как что, так сразу я! – тяжелейшим образом вздохнул, и произнес:

– Тебе официальную версию? Про то как мы начинали а клубе «Драконы» или…, – он многозначительно сверкнул глазами.

– Или, – сказала я.

– Мы драконы, – просто ответил он. – Молодые драконы из рода Раммельсбергов и местечка Раммельсберг. Когда-то, несколько веков назад, нашему роду принадлежали шахты и рудники, поэтому по традициям рода нам дают имена по названиям добываемых металлов: он, – Куп махнул на Зиля, – Серебро, а я – Медь. Ну, а с ребятами мы учились в одной школе и они тоже драконы, правда, из других семей.

– Издеваешься, да? – на моем лице выразилось обалдение, внутренне я готовилась к лавине хохота. И попробовала засмеяться, но получилось вяло.

Куп гаденько улыбнулся. Однако гомерического хохота не последовало.

– Ну надо же нам над кем-то смеяться? Не все ж тебе Матиса доставать. Приятно, что в нашей компании появился новый клоун.

– Ну что ты, я никогда не позволю себе забрать у тебя твой хлеб. Разве я могу тягаться остроумием с таким профи. Я всего лишь жалкое подобие юмора. – Произнесла это таким снисходительным тоном, что Куп… опять покраснел и отвел взгляд. Как забавно – мальчик он яркий, иногда грубоват, хамоват и всегда наглый, но как только ты даешь ему чуть более наглый отпор, он тут же тушуется и становится похож на разобиженного ребенка. Наверное, все дело в том, что я с ним на равных, не заглядываю в глаза и не смотрю в рот. Сдается мне, что очень и очень давно с ними никто не был на равных. И если Матис и Гюнт это воспринимают нормально и принимают меня, то Куп почему-то периодически козлится. А до Зиля мне так и вообще нет никакого дела. Он какой-то неприятный тип, тоже мне божок на выезде. Хотя почему неприятный? Он замороченный, зашуганный какой-то. Держится со мной на расстоянии. Отпускает какие-то странные шуточки. Словно между нами им собственноручно зачем-то выстроенная стена. Но с другой стороны я его понимаю: когда вокруг тебя столько народу, когда ты все время под прицелом фотокамер, когда каждый твой шаг обсуждается и тут же выносится на первые полосы сомнительных газетенок, – будешь тут шуганным. Я бы не просто стену возвела, я бы себя на другую планету жить вывезла.

Надо же такое придумать – драконы. Ага, особенно Зиль… Я решила в тему драконов не углубляться, расценив её как неудачную шутку.

Ладно, вечер более чем удался, звезд моих в отель отвезла, на руки охране сдала, пора и честь знать.

Куп… Вот кто тебя, дурака, за язык тянул? А ведь могли шикарно провести время… Теперь останешься без вкусненького на ночь. Ты, конечно, парень классный, сплошной ходячий мегасекс, но себя я больше люблю. Почему-то вспомнилось старое кино, кажется, оно называлось «Девчата». Там тоже несчастную Тосю на спор разыграли. Только я тебе, Куп, не шапка, чтобы ты на меня спорил. Обиделась я на тебя сильно и ничего с собой сделать не могу.

Из задумчивости меня вывел довольный голос Зиля.

– Что ж, хорошо, можно сделать пометочку, что Санкт-Петербург мы покорили, – вальяжно произнес он, сладко потянувшись.

– Ага, шикарный концерт, – согласился Матис.

– Обычный, – пожал плечами Куп, вновь обиженно покосившись на меня.

– Господа, – влезла я, – ну вы тут отдыхайте, а я поеду домой, если вам ничего больше не надо.

– А есть еще предложения? – Куп посмотрел так, что у меня мурашки побежали по спине. Вспомнила его выходку на концерте и опять резко скрестила ноги, пытаясь удержать нахлынувшее возбуждение.

– Предложения есть всегда. Вопрос – нужны ли они?

Я смотрела прямо в его глаза, с вызовом, но в то же время насмешливо. Куп победно сморщил носик – понял, что со мной происходит. И ему нравилось дразнить мое тело.

– Ты не откажешься с нами поужинать? – неожиданно спросил Зиль. Его длинное тощее тело во всем черном на белоснежном постельном белье смотрелось как трещина на белом льду.

– Честно говоря, с удовольствием бы отказалась, но уже поздно, а есть дома нечего, – как-то излишне разоткровенничалась я, сама еще не понимая, хочу ли с ним ужинать или нет.

– Ты голодаешь? – ахнул Гюнтер.

– Нет, что ты, – замахала я руками. – Продукты есть. Просто вчера было лень готовить… – И добавила по-русски: – А сегодня вы на мою голову свалились.

Гюнтер улыбнулся как человек, который учил русский и более менее понимает мои подвякивания самой себе.

– Хорошо, что хоть кто-то тебя покормит, – по-отечески хлопнул меня по бедру Матис и отправился в свой номер переодеваться. За ним вышел Гюнтер, все так же интимно улыбаясь. Куп учтиво предложил мне пересесть с пола в освободившееся кресло. Гляди-ка, какой кавалер. Ох, меня такими глупостями не очаруешь.

– Ничего, если я приму душ? – опять бросил в мою сторону игривый взгляд парень.

– Не стесняйся, – ответила я ему тем же. – В конце концов, мы же в твоем номере. Если хочешь, я тоже уйду.

– М-м-м, – скривил он губы. – Интересно, куда? Точнее к кому?

– Я обязана отчитываться? – ласково и сладко, словно благодарность самому лучшему любовнику на свете.

Он пожал плечами, продолжая эротично улыбаться в ожидании ответа.

Я игриво закатила глаза, думая, как бы его «ущипнуть», а потом произнесла, томно растягивая слова и медленно массируя затекшую шею:

– К Мати… Он такой секси…