(Из собрания П. Карабанова)

Во время Русско-шведской войны в Петербурге для большей осторожности зимою через Неву ставились рогатки с Выборгской к Московской стороне.

Они охранялись часовыми, которым было приказано после вечерней зари не пропускать никого ни в Петербург, ни из Петербурга. Однажды Петр Великий был в театре, находившемся на Литейной, недалеко от дома кумы его, генеральши Настасьи Васильевны Бобрищевой-Пушкиной. Она тоже была в театре и просила государя приехать к ней после представления на вечеринку, на что он и согласился. После спектакля Петр незаметно вышел из театра и с одним денщиком в маленьких санях заехал со стороны Охты к упомянутой куме.

Подъехав к часовому, стоявшему близ Литейного двора с Московской стороны, и назвавшись петербургским купцом, запоздавшим на Охте, просил его пропустить.

– Не велено пропускать, – отвечал часовой. – Поезжай назад.

Государь предлагает ему рубль и, все прибавляя по столько же, доходит до десяти рублей. Часовой, видя его упорство, сказал:

– Вижу, что ты человек добрый, так, пожалуйста, поезжай назад, буде же еще станешь упорствовать, то я или принужден буду тебя застрелить, или, выстрелив из ружья, дать знать гауптвахте, и тебя возьмут под караул как шпиона.

Тогда государь поехал к часовому, стоявшему с Выборгской стороны, и снова, сказавшись купцом, просил пропустить. Этот часовой пропустил его за два рубля. Пробираясь по Неве к дому Бобрищевой-Пушкиной, государь попал в полынью и был едва выхвачен из нее денщиком, а лошадь сама выпрыгнула на лед. Петр приехал к куме весь мокрый. Увидев его в таком виде и услышав, что случилось, все присутствующие пришли в ужас.

– И зачем, батюшка, – пеняла государю хозяйка, – самому тебе так трудиться? Разве не мог ты послать для осмотра караулов кого-нибудь другого?

– Когда часовые могут изменять, то кто же лучше испытать-то может, как не я сам? – отвечал Петр.

На другой день состоялся приказ по полку: часового-изменника повесить и, просверлив два взятые им за пропуск рубля, навязать их ему на шею, а другого часового произвести в капралы и пожаловать десятью рублями, предложенными ему накануне.

(Из собрания И. Преображенского)

В один из проездов своих в Петрозаводск, тогдашний Петровский завод, Петр I остановился у крестьянина, содержавшего лошадей на Святозерской станции, по С.‑Петербургской дороге. Войдя в избу и узнав, что жене хозяина дал Бог дочь, царственный посетитель изъявил желание быть восприемником. Хотели послать за кумою; но Петр выбрал старшую дочь хозяина, передававшую сей рассказ, и с нею окрестил новорожденную. Подали водку. Царь вынул чарку, из которой в дороге пил обыкновенно свою любимую анисовую водку. Налил себе и выпил; потом налил куме, заставляя ее также выпить.

– Я еще тогда была молода, – говорила старушка, – и не пила ничего; мне ужасно было стыдно, и я отказывалась; но государь настаивал, и я выпила после отцовского приказания.

– Возьми себе чарку, – сказал царь, – и помни обо мне.

Потом он снял с себя кожаный галстук и повязал мне на шею; снял также перчатки, большие по локоть, и надел мне на руки.

– А чем же я одарю крестницу? – спросил царь. – Ничего нет у меня: экая она несчастная! Ну, хорошо: в другой раз буду здесь, так пришлю и ей, если не забуду.

Проезжая потом с супругой своей, Петр в действительности вспомнил, что крестил у кого-то; сказал царице о своем обещании одарить крестницу, и просил ее исполнить обет вместо него.

– Отыскали, у кого крестил государь, и прислали бархату, парчи, другой материи; но все – опять же мне, а крестнице опять ничего! – Вот не мимо идет царское слово, – говорила старушка, – назвал несчастною, так и есть. После того выросла, жила; а всю жизнь свою была несчастлива.

(В. Дашков)

Как-то раз приехал в Вытегру царь Петр. Осматривая окрестности городка, он зашел отдохнуть на так называемую Бесёдную гору (близ города). Так как время было очень жаркое, летнее, то царь скинул свой камзол и положил его тут же, на траве.

Пришло время снова приниматься за работу и идти в город; смотрит царь, а камзола его нет как нет. Камзол был не плохой, а вытегоры – не промах: пользуясь тем, что царь задремал от устатка, они стянули у него одежду: камзол царский как в воду канул.

После того все соседние жители прозвали вытегоров ворами: «Вытегоры-воры, камзол Петра украли!»

Царь, не найдя камзола, усмехнулся и сказал:

– Сам виноват! Надо было не камзол, а азям надеть.

Вытегоры уверяли, однако, что никакого камзола у царя Петра не воровали, а достался тот камзол от царя какому-то Гришке, который выпросил его у самого государя себе на шапки.

(А. Сергеев)

На Мясницкой улице, где ныне дом Барышникова, жил дьяк Анисим Щукин, которого Петр I удостаивал доверия. Женясь на богатой и достойной невесте, он возгордился пред родственниками, а к отцу, бывшему в крайней бедности, начал выказывать презрение, и в день Сошествия Святого Духа приказал слугам своим согнать его со двора. Бедный старик в рубище, идя по Мясницкой, рассуждал в слезах о причиненной сыном обиде и не заметил государя, ехавшего в одноколке. Петр I, остановив его, узнал все подробности и приказал ему стать (как говаривали) на запятках. По приезде в дом Щукина он оставил старика за дверью в сенях, а сам, войдя в горницу, полюбопытствовал расспросить хозяина, посещением обрадованного, о его родственниках. Когда же Щукин объявил, что никого из них не помнит и что отец давно умер, Петр, выведя старика, обличил непокорного сына. В наказание царь повелел ему на месте обветшалой иностранной кирки выстроить своим иждивением церковь (что ныне Никола на Мясницкой) во имя Сошествия Святого Духа, в тот день празднуемого, и при этом сказал:

– Сошествием Святого Духа будешь направлен на путь истинный.

(Из собрания П. Карабанова)

Один монах у архиерея, подавая водку Петру I, споткнулся и его облил, но не потерял рассудка и сказал:

– На кого капля, а на тебя, государь, излияся вся благодать.

(Из собрания П. Карабанова)

Петр I, заседая однажды в Сенате и выслушав множество дел о недавно случившихся кражах и мздоимстве, распалился и велел генерал-прокурору Павлу Ивановичу Ягужинскому немедленно составить указ, что если на украденные деньги можно купить веревку, то вор без дальнейшего следствия должен быть тотчас повешен. Ягужинский, выслушав строгое повеление, взялся за перо, а потом отложил его в сторону.

– Пиши, что я тебе приказал, – повторил государь.

Тогда Ягужинский сказал:

– Всемилостивейший государь! Неужели ты хочешь остаться императором без подданных? Все мы воруем, с тем только различием, что один больше и заметнее, нежели другой.

Государь после недолгой паузы рассмеялся и к указу не возвращался.

(Д. Бантыш-Каменский)

Крюков канал в Петербурге был прорыт при императоре Петре I и название свое получил благодаря следующему обстоятельству. Петр Великий, покровитель наук и искусств, ежегодно отправлял за границу молодых людей для изучения той или другой науки, того или другого искусства. Таким образом был отправлен за границу некто Никитин, подававший большие надежды художник.