— Много? Полная река?
— Нет, — Рудик старательно замотал головой. Часто попадается, но чтобы всю реку от берега до берега запрудить, такого не бывает.
Рудик времени даром не терял. Пока его хозяин бегал по своим героическим делам, парнишка разбирал геройское имущество, раскладывая его по кучкам. А кое‑что и проветрить не помешает. В углу, справа от входа, выстроились трофейные копья, меч Бездомного повис на деревянном гвозде над лавкой Романа, для копья на стену вдвоём с Акчеем приделали рога косули — на них древко лежит надёжно, и схватить его легче лёгкого. На тех же рожках развесили трофейные пояса с кинжалами, лук и колчан со стрелами, очень красиво получилось, сразу видно — постель великого героя. По остальным стенам развесили щиты и секиры, а срубленные с копий наконечники сложили в корзину и поставили ближе к печи, там всегда сухо. Когда герой, позавтракав, оделся, прихватил топор и ушёл с Машкой к реке, парни продолжили разбор имущества.
Акчей, хоть и молод годами, воин не из худших, долго любовался хозяйской кольчугой, гладил кольца, качал головой. Сказал, такой брони даже у самого Гатала нет, тот ходит в бронзовой чешуе, нашитой на кожаную куртку. Но больше кольчуги понравилось ему хозяйское копьё. Наконечник из звонкого железа, острый, толстый и широкий, полированное древко из неизвестного дерева — твёрдое, но упругое. И бронзовый шар противовеса на конце древка. Настоящее оружие героя. Посох куда скромнее выглядит, хоть и он не прост, древесина твёрже дуба, и тяжелее, видно, где‑то в волшебной земле за западным морем растут такие деревья.
Прорехи, пробитые скандами в нарядной кожаной рубахе Романа Рудик зашил, клубочек с нитками и иглами нашёлся в кожаном заплечном коробе. А ещё там был набор инструментов. Похожие были у скандов в кузнице, но туда скалокса не пускали, чтобы волшбу не испортил.
Всякие мешки, траурный плащ из белоснежных шкурок, непонятные камни с дырками разной формы, округлая штука, набранная из кусков кожи, зажатых на одной оси дисками из литой бронзы. На коже остались следы мела. Ещё резные деревяшки и ремни — всё непонятное.
— Похоже, Роман не только великий воин. Он и мастер не из последних.
И в этом Рудик с Акчеем полностью согласился.
Подходящая отмель нашлась недалеко от того пляжа, у которого сегодня купался Роман. Довольно узкая песчаная коса протянулась на две трети русла Извилицы. Конечно, ход здешних лососей не напоминал поток, который по осени штурмовал течение заполярной речки, но серебристые тени проносились над отмелью достаточно часто. Голодную Маху уговаривать не пришлось, прыжок, удар лапой, и выброшенный на берег лосось бьётся на траве. Три рыбы за десять минут — неплохо, есть смысл затеять производство юколы на зиму. Тем более что третью рыбину Маше пришлось тащить на берег в зубах — она оказалась очень крупной. Наладить вешала можно и в одиночку, но имеющийся личный состав должен быть занят. Оставив Маху рыбачить, Роман отправился за помощниками.
А парни, между прочим, не сидели без дела. Порядок в жилище наведён, дрова сложены у печи, Ромин багаж рассортирован и развешан по стенам. Когда Шишагов влез в жилище, парни, разложив на столе собранные с убитых врагов обереги и украшения (кучка серебра и пара побрякушек жёлтого металла, ожерелья и браслеты из отборного янтаря) непонимающе смотрели на его старый походный котелок. Хозяин посуды сразу и не сообразил, в чём причина их недоумения. Потом вспомнил, из чего котелок сделан. Для этих ребят золото имеет ценность не только как материал для огнеупорной посуды. А ведь есть ещё и сковородка с миской.
— Всё, полюбовались, и хватит, вечером досмотрите. Пошли со мной (последняя фраза на языке вильцев).
Оба вскочили с лавки, будто год не могли дождаться, когда их позовут. Но рыжий перед тем как побежать вдогонку за Романом, сгрёб его богатство в корзину, старательно укрыл сверху пустым мешком.
Непонятный, наверняка прибывший из далёкого далека чужеземец стал в этот день предметом большинства разговоров в окрестностях. Говорили о нём и на заставе, мимо которой он пришёл на вильские земли:
— Ты вчера правду сказал, Крумкач, чужеземцу обряд очищения нужен, как мне вышитая юбка.
Савастей, жрец святого места, присел рядом со старшим заставы на отполированное множеством седалищ бревно. Поодаль у костра возятся молодые родовичи, те, чья очередь в эту луну оборонять покой племени. По поляне разносится вкусный запах каши с мясом.
— Было бы о чём говорить. Воин — не крестьянин, что защищая своё добро в запале прибил лихого человека. К тому же он границу пересёк, через текущую воду перешёл.
— Вода ему, похоже, без надобности. Порча к этому чужаку не пристанет, даже если он уляжется спать среди трупов убитых врагов. Сегодня на капище я видел его разговор с богами. Своим обычаем говорил, не по — нашему, и жертвы не принёс, но боги ответили так, что даже я услышал. Ты не поверишь, лицо у него было, будто со старыми друзьями беседовал. А когда он Солнце восходящее приветствовал, тучи разошлись, ответило ему светило. Как чужеземец встал, вновь небо хмарами* затянуло.
— Встал? Он что, к богам сидя обращался?
Жрец поковырял посохом землю, вздохнул, ответил, не глядя на собеседника:
— Сидя, Крумкач, сидя. С прямой спиной, как ровня. И не гневались на него боги, силой делились.
— Неудивительно, что он Гаталовым молодцам глаза отвёл.
Савастей повернулся к собеседнику:
— А вот об этом поведай, хочу знать.
— Мои парни осмотрели место, где пришелец со сбродниками бился. Ещё когда трупы на месте были. И я туда прошёлся, да. Так вот, Савастей, они прошли от него на расстоянии двух длин копья и не заметили этого. На ровном месте, на поляне, в лунную ночь. Потом умерли. Кроме того, что сейчас на гостевом селище.
— Такого человека не бывало ещё в наших краях. Что делать станем?
— Гость свят, это подарок богов. Такой гость — особенно. Хорошо бы остался у нас, взялся молодых воинскому делу учить. А захочет уйти — возьмёшься ему дорогу заступить?
Помолчали.
— В этом году вождь будет в нашем роду гостить в первую голову или к последним пожалует, не знаешь?
— Не знаю. Но я послал к нему юношу с вестью о человеке из‑за моря. Старох точно захочет его увидеть. Может поторопиться.
— Хорошо бы.
Они посидели ещё немного, но каша уже поспела, и собеседники прошли к столу.
Пока Роман ходил за помощью, Маха успела натаскать из воды добрый центнер рыбы и набить пузо до отвала. А вот организовать переноску трофеев на хутор Шишагову не удалось. Когда он попытался "на пальцах" объяснить необходимость связывания Машиной добычи, Рудик что‑то протараторил и убежал вниз по течению. Через десять минут пригнал лодку — долблёнку, в которую поместились и рыба, и Маша, и они втроём. Ещё через десять минут Шишагов осматривался в большом сарае. От их жилья это сооружение разглядеть было невозможно — стояло ниже по склону, за развесистыми вербами. В сарае, в корзинах и на разделочных столах грудами серебрилась рыба всех видов и сортов. Улов чистили несколько пареньков и женщин. Чищеную рыбу по сортам укладывали в дощатые лари, экономно посыпали солью.
Добавка не вызвала у них никакого восторга. Роман постарался побыстрее покинуть помещение. На шестах вдоль берега сохли сети, у дощатого причала покачивались лодки, а на противоположном берегу стояло выложенное из дикого камня сооружение, от которого тянуло дымком и вкусно пахло копчёной рыбкой.
"Ну я и дебил. Все ещё веду себя так, будто один живу. Добытчик, дзен дзэля дрить твою бога душу так. Прогрессор недоделанный. По людям же видно, что не голодают и без твоих передовых первобытных достижений. Хорошо ещё, не начал обучать лову рыбы голыми руками, Машка выручила. Язык надо учить, собирать информацию, иначе так и прослывёшь у местных клоуном".
