Увы, никаких денег он не получил. Ни копейки!
Архив хранит документы, свидетельства тех событий.
«Русский Санкт-Пантелеймоновский монастырь на св. горе Афон. Лично…
Наконец-то мне удалось возвратить сокровища Печорского монастыря, который вновь обрел свое драгоценное имущество. В качестве вознаграждения за мои старания по возвращению ценностей Русская Православная Церковь обещала мне: 1. Официальное чествование с вручением ордена. 2. Пожизненно быть гостем Русской Православной Церкви во время поездок в Россию. 3. В качестве памятного дара: определенную часть сокровищ Печорского монастыря по выбору… Условия Полномочия, выданного мне церковью, с моей стороны соблюдены и выполнены. Сокровища Печорского монастыря доставлены на место, откуда они были вывезены, и оценены экспертами в сумму около 800 миллионов немецких марок. Я неоднократно обращался с просьбой выплатить причитающуюся мне сумму… но так и не получил никакого ответа… Высокочтимый настоятель. Пожалуйста, напишите письмо о моих делах господину Патриарху… Намерен ли он соблюдать соглашение или нет?.. Да будет мир на земле!
Георг Штайн».
«Финансовое управление г. ВИНЗЕН настоятельно напоминает, что сумма Вашей задолженности по подоходному налогу с Вашей собственности в Штелле достигла 278 тысяч 490 марок и церковного налога — 24 тысяч 760 марок. Просим немедленно погасить указанные суммы, в противном случае будут применены самые жесткие, обусловленные законом меры».
«СССР, Москва, господину Генри С. РУБЕЖОВУ, адвокату-консультанту „ИНЮРКОЛЛЕГИИ“.
Весьма почтенный господин Рубежов! Заверение о выдаче мне вознаграждения было дано ответственным лицом… Теперь стало ясно, что ответственные работники Русской Православной Церкви сознательно запутывают суть дела… сводя на нет проделанную мной громадную, нанесшую мне непоправимый материальный убыток работу…
Всегда Ваш Георг Штайн»…
«Уважаемый г-н Георг Штайн!
Мною получено Ваше письмо от 20 августа с. г., касающееся Ваших необоснованных претензий к руководству Московской Патриархии… Помощь, оказанная Вами нашей Церкви в деле возвращения Псково-Печорскому монастырю предметов его ризницы, вывезенных во время второй мировой войны немецкими оккупационными войсками, носила, по Вашему же собственному признанию, бескорыстный характер и исходила исключительно из благородных побуждений способствовать восстановлению справедливости, в целях улучшения отношений между ФРГ и СССР, что Вы, как немец, считали долгом своей чести исполнить… Ваши добровольные услуги были соответствующим образом оценены Русской Православной Церковью, в частности, Вы были удостоены награждения орденом святого равноапостольного князя Владимира. Кроме того, в знак благодарности за проявленное Вами усердие Вам и Вашей семье неоднократно оказывалось внимание в нашей стране, причем на самом высоком уровне, как почетным и дорогим гостям. То, что Вы неожиданно для нас вдруг поставили вопрос о компенсации за Ваши труды, не скрою, весьма нас огорчило, поскольку Ваши требования не имеют под собой никаких оснований, а аргументы в их поддержку не соответствуют действительности. И все же, воздерживаясь от всяких деловых отношений с Вами, мы тогда выразили готовность принять Вас и Вашу супругу в качестве гостей Московской Патриархии. Сему обещанию нашему мы остаемся верны…»
Поставим на этом точку, добавив ко всему сказанному лишь одно: кому теперь известно, сколько еще стеклянных, железных, простых деревянных ящиков и сундуков с российскими церковными сокровищами и по сей день хранится в неведомых тайниках Западной Европы? Среди тех, кто что-то знал об этих сокровищах, был Георг Штайн, человек, который теперь уже ничего не расскажет, если эти сведения не обнаружатся в ЗАВЕЩАНИИ, о котором писал его сын, Гебхардт, высланном им, но отчего-то пока не поступившем на мой адрес.
…Скрипит четвертая ступенька. Похрапывает за моей спиной Бандик, копошится в кресле Габка. В углу дивана сидит кукла Катя в красивом, из алого бархата, платьице. Внучка оставила. Кукольное платьице. — все, что осталось от великолепной, правда, с дырой посредине, скатерти, подаренной собору цехом кенигсбергских оружейников. Из той скатерти моя мама сшила моей будущей жене платье на свадьбу. Она его надевала и тогда, когда мы шли в гости или на концерт, но всегда говорила: «Тяжелое, тесное, будто в кольчуге хожу». И как-то однажды, разрезав его, сшила платьица вначале одной, а потом и второй нашим дочкам, теплые и красивые получились. Теперь «оружейную» скатерть донашивает кукла Катя. Однако спать пора… О-о, как горят ладони. Они у меня в бугристых мозолях. До того, как Эдуард начнет вырубать фигуру Иисуса Христа, нужно со ствола дуба срубить невероятное количество древесины. И я помогаю ему, Мастеру, увлеченному Идеей… На буфете лежит пакет с подарками, на днях мы отметили мой день рождения. В пакете вполне современные дары: пачка чая, кусок мыла и рулон туалетной бумаги. На столе газета с сообщением о событиях в Баку. Может быть, именно сейчас, в этот самый момент, кто-то кого-то в каком-то другом городе преследует, сбрасывает с пятого этажа, давит гусеницами бронемашины, сжигает, связав и облив бензином… Господи, что творится, пронеси и помилуй.
Завещание Георга Штайна. Взрыв на шахте Виттекинд
«ПИВОВАРНИ „ПОНАРТЕР“, ТАМ СПРЯТАНЫ СОКРОВИЩА! По свидетельству одного польского шофера, он и еще пятеро польских вспомогательных рабочих погрузили в начале февраля во дворе сгоревшего Кенигсбергского замка ящики с панно Янтарной комнаты и другие ценности на шесть грузовиков. Под сильной охраной грузовики выехали в ЭЛЬБИНГ, но до места назначения не дошли. В пути были обстреляны советскими самолетами-штурмовиками. Один грузовик был разбит. Забрав с него панно, вернулись в Кенигсберг, в район ПОНАРТ, где ящики были сгружены в подземелья пивоварни „ПОНАРТЕР“. Эту версию подтверждает моя хорошая знакомая из Киля, которая до 1945 года работала шеф-секретарем прусских коллекций янтаря в Кенигсберге. Кроме того, она сообщила: входы в ледник пивоварни „Понартер“, где упрятаны сокровища, были нацистами ЗАМУРОВАНЫ…»
Рут Дрешер (Кетценд), ГДР
«„БАЛЬГА“. Военно-политическая обстановка зимы-весны 1945 года свидетельствует о том, что замок „Бальга“ явился одним из последних очагов сопротивления фашистов. Он был взят советскими войсками 29 марта 1945 года. Оборонявшая замок группировка, насчитывающая до 40 тысяч человек, почти вся была уничтожена. Учитывая наличие средневековых подземных ходов и удаленность от населенных пунктов, замок был очень удачным местом для захоронения ценностей и архивов. Ряд источников указывает, что в замок были вывезены художественные ценности: а) профессор Вольфсон: „перед самым штурмом Кенигсберга в замок „Бальга“ были вывезены многие ценности из Кенигсбергского замка“; б) осужденный К-ов заявил, что он якобы знает БОЛЬШУЮ ЯНТАРНУЮ ТАЙНУ, связанную с замком „Бальга“, и поставил ультиматум: „СВОБОДУ ЗА ЯНТАРНЫЕ СОКРОВИЩА „БАЛЬГИ“!“; в) немецкий полицейский видел, как в замок въезжали грузовики с ящиками. Обратно они не выезжали; г) доктор Штраус во время посещения им Калининграда сказал, что поиски Янтарной комнаты и других сокровищ надо вести в замке „БАЛЬГА“; д) различную информацию о подземных ходах в районе замка „Бальга“ и сокрытых там ценностях высказали тринадцать человек, граждане СССР».
Поисковая группа Советского фонда культуры
«„СВЯТАЯ АННА“. Версия. Гражданка Польши заявила, что она в 1946–1947 годах работала машинисткой в конторе у русских на восстановительных работах в ПАЛЬМНИКЕНЕ на янтарном комбинате. В то время там работало и много немцев. Однажды к русскому начальнику пришел немец и принес два великолепных янтарных изделия: крупный, с кулак, прозрачный янтарь, отделанный золотом и серебром, и янтарный же, тоже в серебре, кораблик. Он заявил, что в шахте „Святая Анна“, которая была взорвана немцами перед приходом войск Красной Армии, он нашел клад. Просил рабочую силу, чтобы извлечь его. Было уже поздно, и начальник обещал все сделать завтра. Утром заявителя нашли повешенным… Просим рассмотреть нашу заявку и дать разрешение на проведение поисковых работ».
Руководитель поискового отряда газеты «Советская молодежь» В. В. Парамонов
