Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Очень известный художник из Кенигсберга.

— М-м-м… «как верноподданный чиновник и как директор Собрания искусств», гм… «посылаю Вам анкету, заполненную по месту службы…» Итак, кто он и что он? «Доктор Роде, Альфред Фриц Фердинанд, родившийся 24 января 1892 года»… Значит, ему в сорок пятом году было всего пятьдесят три? «Немец, евангелический лютеранин… жена — Эльза… дети Лотта и Вольфганг». Перечень трудов и прочее, и: «Я — только ученый и занимаюсь исключительно научной деятельностью. Хайль Гитлер! Весьма обязан, Альфред Роде, директор».

— И все? — несколько разочарованно спрашивает полковник.

— А вам этого мало? Тогда пожалуйста: «Уважаемые дамы и господа! К нам только что поступило печальное известие о том, что осенью 1945 года в больнице на Йоркштрассе в Кенигсберге умер доктор Альфред Роде…»

— Это что? Откуда это сообщение?

— Это речь в Гамбурге у могилы Роде. «В результате многолетней научной и коммерческой деятельности Альфреда Роде Кенигсберг превратился в…»

— Минутку, как его могила оказалась в Гамбурге?

— Речь, Авенир Петрович, у пустой, символической могилы. «…Кенигсберг превратился в замечательную сокровищницу янтарного искусства, в особенности когда в его собрании, в значительной степени благодаря его усилиям, оказалась знаменитая Янтарная комната из Царского Села, спасенная отважными немецкими солдатами из зоны боев…»

— Стоп! — Я кладу руку на бумаги из архива Штайна. — О Роде потом. Давайте все же вначале отправимся в Царское Село, в город Пушкин, в осень сорок первого года. Как там разворачивались события? Как Янтарная комната оказалась в Кенигсберге?

— Ладно. Вот тут есть очень интересный документ, подтверждающий версию «Линц», — о хорошо продуманной нацистами системе разграбления исторических ценностей: «СПЕЦИАЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ СОВЕТСКИМ ВЛАСТЯМ о батальоне особого назначения. Считаю своим долгом сообщить следующее. В августе сорок первого года, будучи в Берлине, я с помощью моего старого знакомого по Берлинскому университету доктора Фокке, работавшего в отделе печати министерства иностранных дел, был откомандирован из 87-го противотанкового дивизиона в БАТАЛЬОН ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ при министерстве иностранных дел. Этот батальон был создан по инициативе министра иностранных дел Риббентропа и действовал под его руководством. Командиром батальона являлся майор СС фон Кюнсберг. Задача батальона особого назначения состояла в том, чтобы немедленно после падения крупных городов захватывать культурные и исторические ценности, библиотеки научных учреждений, отбирать ценные издания книг, фильмы, а затем отправлять все это в Германию. Батальон особого назначения состоит из четырех рот. Первая рота придана германскому экспедиционному корпусу в Африке, вторая — северной армейской группе»…

— Группа армий «Север»?

— Вы меня сбиваете. «…Третья — центральной армейской группе и четвертая — южной армейской группе. Первая рота находится в настоящее время в Италии…»

— Простите, кто это пишет? И когда составлен документ?

— Пишет пленный, некий доктор Ферстер, оберштурмфюрер четвертой роты батальона особого назначения войск СС. Москва, 10 ноября сорок второго года. Продолжаю, да? «Штаб батальона находится в Берлине, улица Германа Геринга, 6. Конфискованный материал помещается в залах магазина фирмы „Адлер“ на Гарденбергштрассе. Перед нашим отъездом в Россию майор фон Кюнсберг передал нам приказ Риббентропа — основательно „прочесать“ все научные учреждения, институты, библиотеки, музеи, дворцы, перетрясти архивы и накладывать руку на все, что имеет определенную ценность».

— Царское Село — есть что-либо о нем?

— Полковник, вы очень нетерпеливы! «Из рассказов моих товарищей мне известно, что вторая рота нашего батальона изъяла ценности из дворцов в пригородах Ленинграда. Я лично при этом не присутствовал. В Царском Селе…» Вот, слушайте: «В Царском Селе рота захватила и вывезла имущество Большого дворца-музея императрицы Екатерины. Со стен были сняты китайские шелковые обои и золоченые резные украшения. Наборный пол сложного рисунка увезли в разобранном виде. Из дворца императора Александра вывезена старинная мебель и богатая библиотека в шесть-семь тысяч книг на французском языке…»

— Образованный был царь-то, а?

— «…и свыше пяти тысяч книг и рукописей на русском языке. Среди отобранных книг было очень много исторической и мемуарной литературы на французском языке и большое количество произведений греческих и римских классиков, являющихся библиографической редкостью…» Больше у этого «доктора» ничего о Царском Селе, о Янтарной комнате нет.

— Как нет? Вторая рота не вывезла «Бернштайнциммер»?

— Значит не вывезла. Но библиотека Александра! Где эти книги?! Так, дальше идет сообщение о разграблении, «спасении», так сказать, украинских ценностей…

— Подождите, — останавливает его полковник. — Это потом. Посмотрите, что там еще есть по Царскому Селу?

— Айн момент, айн момент. Альзо, вот. Тут еще много чего есть. Сейчас, минутку, герр оберст, может, мы еще чайку попьем? Поставьте, пожалуйста, чайник и посмотрите, в коридоре кто-то ходит.

Иду за водой, но предварительно осматриваю этаж: никого нет. Пусто и в трех примыкающих к нашей комнатах. Тут только что был сделан ремонт. Высокие, с богатой лепниной потолки, окна с фигурными рамами. Как все странно, как все странно… Вот в этой комнате был кабинет генерала Званецкого, Литкиного отца, вот в той — спальня, в этой, самой маленькой, жил адъютант генерала, весь затянутый в скрипучие ремни лейтенант Валерий Лосев, «Валерчик», как его презрительно звала Лита. А там, где сейчас работаем мы, была «музыкальная комната». Там огромный, черный, блестящий, на массивных тарелочках из литого стекла рояль стоял. Генеральша, Литкина мама, мощная, с сильными мужскими руками дама, военный хирург, на рояле играла и, попыхивая папиросой, пела густым, рокочущим голосом: «Ямщи-ик, не гони-и л-лашаде-ей…»

— Никого нет? Все спокойно? Возьмите трубку, — говорит Василий Митрофанович. — Но только про архив ни гу-гу!

— Если сможете, приезжайте сегодня к восемнадцати в кирху Юдиттен, — слышу я голос отца Анатолия, настоятеля создаваемой в городе православной церкви. — Будет небольшое, но торжество.

— Пока вы за водой ходили, мы тут какого-то графа обнаружили. — Василий Митрофанович поправляет очки и читает: «Бад-Мальбун, 12 января 1984 года. Копию снял Георг Штайн. Сообщение от „АОК-18“. 14 ноября сорок первого года. Графу, специалисту по искусству». Группе «О. Н. Г.» фон «К». Комнату не отдавать! Ускорить работы. Комнату отдать группе с полномочиями «ЭК». Подписи нет. Далее: «В Петергофе, упакованный в ящики, лежит дорогостоящий фарфор, охраняемый танковым дивизионом». Приписка. «Граф, специалист по искусству, уведомлен». Что все это должно означать, Авенир Петрович? Что такое «АОК-18»? 18-я армия генерал-полковника Кюхлера? «Граф, специалист по искусству»?

— Речь, я думаю, идет о группе графа Золмс-Лаубаха, — говорит полковник и достает из своего портфеля папку с бумагами. Раскрывает ее. — Тут у меня тоже кое-что собрано. Во-первых, в тех или иных документах упоминаются эти фамилии. И вот: газета «Брауншвейгер», в которой рассказывается о «Бернштайнциммер»: «Акция по вывозу Янтарной комнаты из Царского Села осуществили хауптман доктор Поензген и доктор граф Золмо-Лаубах». Это он и есть «граф, специалист по искусству», а доктор-хауптман Поензген — наверно, руководитель группы, посланной Кохом из Кенигсберга. Дайте-ка, — полковник забирает бумагу у Василия Митрофановича. — Собственно говоря, все ясно: «группа О. Н. Г.» фон «К» — одна из рот отряда особого назначения «Гамбург».

— «Гамбург»?

— Да, это отряд носил и такое кодовое название. И «фон „К“» — командир батальона особого назначения фон Кюнсберг. «Комнату отдать группе с полномочиями „ЭК“ — тут тоже все ясно: это группа Эриха Коха. Так, что дальше? Где все-таки сам граф-то, „специалист по искусству“?

— Что? Вам нужен граф? Есть граф, есть… Читаю документ № 324. Выписка из дневника боевых действий 18-й армии группы армий „Норд“ от 9 сентября сорок первого года, шестнадцать часов: „Полковник граф Золмс-Лаубах, которому было поручено захватить и уберечь предметы культуры и искусства Царского Села, дворца Екатерины, просит дать охрану для дворца, который слегка поврежден бомбовыми налетами и в данное время находится на переднем крае“. И дальше: „Наши войска только что замкнули кольцо вокруг миллионного Ленинграда. Царский замок (дворец) находился в зоне боев и досягаем для орудий кронштадтских фортов. Русские бомбы разбили большой зал, были выбиты все двери и окна. Не только ветер и дождь имели свободный доступ в замок, но и солдаты испанской „Голубой дивизии“. В помещении, где находилось „порнографическое“ собрание Екатерины…“ Полковник, что это еще за собрание?

7
{"b":"658617","o":1}