Литмир - Электронная Библиотека
A
A

«Роде, для которого я был не только одним из главных начальников, но и другом, вряд ли предпринял бы что-либо касающееся эвакуации комнаты, не известив меня об этом, — так на этот счет рассуждал бывший обер-бургомистр Кенигсберга. — Думаю, что Роде вновь упрятал комнату в подвалы замка. Там она и осталась. Куда она могла быть вывезена? До января ящики с ней еще видели, но куда и как ее могли отправить в январе?! Ведь, во-первых, Кенигсберг уже был почти в полном окружении, а дорога, что вела в Пиллау, находилась под ожесточенным обстрелом русской артиллерии. Помню, что когда мне понадобилось увидеться с комендантом города Кенигсберга Отто Ляшем, то из своего бункера на Адольф-Гитлер-плац, где находился Штадтхаус, до бункера Ляша на Параден-плац, до которого всего-то и расстояние с полкилометра, мне пришлось добираться три часа. Как могли машины передвигаться по городу? И где вообще можно было добыть эти машины в те страшные дни?..»

Ах, эта замечательная Большая Тайна! «Увозить комнату, спасать, — бормотал доктор Роде, и его лицо цвета пепла искажалось болезненной гримасой, — но никто не дает разрешения на это… Но я ЗНАЮ, ГДЕ СПРЯЧУ „БЕРНШТАЙНЦИММЕР“». Кто не давал разрешение на эвакуацию Янтарной комнаты?.. Вот еще один очень интересный и важный документ: «Внимание! СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО! Транспорт: Кенигсберг — Данциг. Профессор доктор Андре, работник Кенигсбергского университета, вместе со своими сотрудниками получил ПРИКАЗ ОТ ГАУЛЯЙТЕРА ЭРИХА КОХА ПОДГОТОВИТЬ И ОТПРАВИТЬ под охраной доктора Ланге НАИБОЛЕЕ ВАЖНЫЕ УНИВЕРСИТЕТСКИЕ И ГОРОДСКИЕ ЦЕННОСТИ. Поставку тары для ценностей осуществляет доктор Ланге. Содержание ящиков: картины — 60 ящиков 200x200x80. Хрусталь и столовое серебро — 240 ящиков размерами 100x100x80. Малые формы: керамика, медали, монеты… Светильники, мебель, литературные произведения (600 ящиков). Ковры, шпалеры и гобелены… Рыцарское снаряжение и оружие… Всего — 1605 ящиков. „ПРИМЕЧАНИЕ: ЯНТАРЬ И ЯНТАРНЫЕ ИЗДЕЛИЯ (ЯНТАРНАЯ КОМНАТА) ПАКУЮТСЯ В ОТДЕЛЬНЫЕ ЯЩИКИ, СПЕЦИАЛЬНО ИЗГОТОВЛЕННЫЕ НА ЗАВОДЕ „БУРОВ, ПОМЕРАНИЯ“ (под управлением доктора Ланге). Померания, охотничий дом, Герман Геринг“. Ящики, полторы тысячи, да какие! Тут же и чертежи приложены. Материалы: цинк, дубовые доски и брусья, асбест, жидкое стекло; воздушные подушки. Эти ящики — не тонут, не горят. Может, это о них говорил г-н Поссе? Для каждой группы предметов — ящики особых размеров, обнаружив их даже пустыми, уже можно было бы судить, что находилось в них. Но где они?

Чем больше документов, сообщений, версий, свидетельств, тем дело становится не легче, проще, а сложнее. Были ли они, эти ящики, изготовленные в Померании? Доставлены ли в Кенигсберг? Загружены ценностями и вывезены ли из Кенигсберга? Под письмом Геринга стоит дата: 12 декабря сорок третьего года… Успели все сделать, как приказано, или нет? И вот еще странность: „Кох приказал подготовить и отправить“, а письмо подписал Герман Геринг! Распоряжение из Померании, куда, видимо, и должны были прибыть все эти ценности?! Значит, Кох поддался уговорам „толстяка“ и решил отдать все эти богатства под его покровительство, но… но вот еще одно, не менее важное сообщение, добытое Георгом Штайном с большим трудом в одном из германских архивов: „Обер-бургомистр города Кенигсберг. Телефон 32-68-66. Адрес для всех почтовых отправлений: Художественное собрание Кенигсберга в замке. Получатель: Господину тайному советнику Циммерману, музей императора Фридриха, Берлин… Весьма почтенный тайный советник Циммерман! Размещение предоставленных вами во временное пользование вещей, как вы увидите из прилагаемого перечня, в противовоздушном отношении является безупречным. Малые формы уложены в ящики (те самые, о которых идет речь выше? — Ю. И.), керамика, фарфор, медали, монеты, вместе с вашими картинами. Ящики находятся в Вильденхофе под Цинттеном в имении графа Шверина — абсолютно отдаленной местности. Средние форматы (7 картин) поставлены на первом этаже замковой башни — также в абсолютно надежном месте. Для этих семи картин я уже сейчас собираюсь заказывать ящики, конечно, при условии наличия досок (значит, не те ящики? — Ю. И.). Вот только две картины из-за их большого формата поставлены в особое бомбоубежище замка, также считающееся надежным. Обе миниатюры, „Кенигсвизер“ и „Розе“, упакованы в одном ящике и помещены в бункер за пределами замка. Это современный, с отоплением и вентиляцией, бункер, в котором размещены мои ВЕЛИЧАЙШИЕ ЦЕННОСТИ (картины Франса Хальса, К. Д. Фридриха и т. д.). Я бы рекомендовал вам ОСТАВИТЬ ВСЕ ЗДЕСЬ, так как тут надежнее, чем в Берлине. Я хотел бы задержать их отправку и отсоветовать вам, так как недавно два отправления в Берлин и Дрезден где-то пропали в результате воздушного нападения противника… Совсем иначе стоит вопрос о возможной ЭВАКУАЦИИ, который еще не возник для обсуждения и о котором нам НЕ ДАНО ПРАВО ГОВОРИТЬ. Всего десять дней тому назад Галль поручил своему чиновнику МАРЧУ ОСУЩЕСТВИТЬ ЭВАКУАЦИЮ ЦЕННОСТЕЙ ЗАМКА в г. КАССЕЛЬ, и это мероприятие уже находилось в стадии осуществления, однако, узнав об этом, обер-президент (Эрих Кох) тут же запретил осуществление этого мероприятия, чтобы не возбудить ПАНИКИ В НАРОДЕ. Во всяком случае, если что возникнет, я в первую очередь буду иметь в виду ваши картины. С наивысшим почтением к вам — ваш Роде. Кенигсберг, 12 августа 1944 г.“.

Кох приказал подготовить и отправить! Кох запретил?! Значит, эвакуация была приостановлена? Но до какого числа? Между августом и январем, когда Красная Армия, прорвав оборонительные рубежи, углубившись в Восточную Пруссию вдоль Мазурских озер, а потом повернув на север, вышла к Балтийскому морю, тем самым перерезав все шоссейные и железнодорожные пути, ведущие из Кенигсберга в Германию, оставалось всего несколько месяцев… Успели специальные ящики из Померании прибыть в Кенигсберг и оттуда, наполненные ценностями, совершить обратный путь?

Доктор Кюнгсберг, доктор и граф Золмс, доктор Роде, доктор Штраус… Доктор Андре и доктор Ланге. Сколько докторов! Они-то знали все. И в особенности доктор Андре, который к тому же имел чин штандартенфюрера СС и был директором Кенигсбергского музея янтаря. Выполнил ли он указания высшего партийного начальства? Некоторое время назад часть „кенигсбергских сокровищ“ вдруг как бы вынырнула из небытия: делая уборку в одном из многочисленных подвальных помещений Геттингенского университета, работавшие там студенты совершили сенсационную находку, обнаружив ящики с богатейшими коллекциями янтаря, принадлежащего Кенигсбергскому университету! Каким образом они оказались там, а не в Померании? Что это — лишь малая часть того, что, может быть, было вывезено из Восточной Пруссии? Или еще в каких-то подвалах до сих пор хранятся, как бы невостребованные, и другие, многие ящики, отправившиеся в путь в конце сорок четвертого или начале сорок пятого года? Ковры, гобелены, царское оружие, ценнейшие „малые формы“… И почему — в Геттингене? Может, потому, что этот старейший германский университет имел до войны тесную связь с университетом Кенигсберга? И еще потому, что штандартенфюрер СС, доктор и профессор фон Андре когда-то учился в этом университете?..

День ветреный, холодный. Осень. Все желтое. Желтые дюны, желтые кроны деревьев, желтый, знобкий закат. Слышно, как тяжко вздыхает море, громыхают, выкатываясь на желтый песок, пенные валы. Мы только что пришли с моря, прошли километра три по плотному, укатанному волной песку, намерзлись в поисках янтаря, но сегодня дули обыкновенные, а не „янтарные ветры“. И вместо янтаря на берегу валялся всякий мусор. Коричневые и синие пластиковые мешки, доски, бутылки из-под разных вин и водки, кроссовки фирмы „Адидас“, красные и черные резиновые перчатки, шприцы разового пользования, пестрые баллончики из-под дезодорантов, швабра, которую я прихватил, отличная, совершенно новенькая швабра, приплывшая, судя по фирменной надписи на ручке, из Швеции, табличка темно-шоколадного дерева с вдавленными в древесину медными буквами „ADVOKAT KUKKER“, и узенький синий, с перламутровой пуговичкой лифчик, возможно самый последний в этом сезоне, снятый каким-то туристом с какой-то туристки на ботдеке под одной из спасательных шлюпок океанского, совершающего, может, самый последний в этом году рейс лайнера. Табличку я тоже прихватил. И пока мой старый московский друг растапливал печку, я приколотил ее в своем деревянном, с цинковой волнистой крышей туалете, который, кстати, тоже приплыл из каких-то дальних краев.

24
{"b":"658617","o":1}