Необходимость приспособления и адаптации личности к жестким условиям выживания в обществе постсовременной культуры предъявляет к ней повышенные требования, которым далеко не все члены современного общества способны соответствовать на психологическом и социальном уровнях. Постоянное психологическое напряжение приводит к ухудшению психического и психосоматического здоровья. Все более актуальными становятся аддиктивные расстройства, включая не только химические, но и нехимические (процессуальные) формы. В этом отношении особое значение имеет лавинообразное нарастание Интернет-аддикции у детей, подростков и лиц молодого возраста. Обнаруживается тенденция к росту личностных расстройств, в структуре которых наиболее часто выявляются пограничное и антисоциальное личностные расстройства. В современной популяции развитых стран растет количество лиц с пограничной личностной организацией, которая по своим признакам приближается к пограничному личностному расстройству, но не имеет достаточных признаков для его формальной диагностики. В основе этих нарушений лежит фрагментарность идентичности, ее диффузность, обусловленная, в частности, ошибками и неадекватностью воспитания в раннем детском возрасте. Особое значение приобретает в связи с участившимися локальными войнами рост случаев посттравматического стрессового расстройства.

В комбинации с личностными расстройствами и на их основе часто развиваются депрессии и тревожные состояния, а также различные виды аддиктивного поведения. Свободно плавающая тревога непсихотического уровня сегодня является психическим состоянием, наиболее характерным для популяции. Известный социолог З. Бауман (Z. Bauman) называет такое состояние «расплывающимся страхом».

У лиц с нарушенной психофизиологической адаптацией в постсовременной культуре легко возникают состояния безнадежности и беспомощности, тревоги, экзистенциального страха, что провоцирует развитие разных форм аутодеструктивного (саморазрушающего) поведения, включая его наиболее фатальный вариант – самоубийство.

Саморазрушающее поведение может выражаться в более «мягких» формах, к которым относится категория self-harm behavior (самоповреждающее поведение) с нанесением себе телесных повреждений в виде порезов, обжиганий, ударов, вызывания кислородного голодания (асфиксии) и др.

Самоповреждающее поведение может выступать как самостоятельная форма, непосредственно не связанная с самоубийством, и как форма, предшествующая последнему. В этой связи можно говорить о том, что сегодня мы все чаще встречаемся со спектром поведения, угрожающего здоровью и жизни человека, в который входят мысли и фантазии на темы, связанные с самоубийством, «легкие» и «тяжелые» виды самоповреждающего поведения, и, наконец, само самоубийство.

В книге описываются и анализируются нарушения саморазрушительного спектра с мультидисциплинарных позиций психологии, психоанализа и психопатологии, что обусловлено сложным характером расстройств, для понимания и предотвращения которых необходимы многосторонние многогранные и многоуровневые подходы.

Понимание факторов, провоцирующих самоубийства и саморазрушительное поведение, чрезвычайно актуально для специалистов многих стран, в особенности тех, где самоубийства встречаются наиболее часто. К числу последних, к сожалению, относится Россия, занимающая, по данным Всемирной организации здравоохранения, в настоящее время одно из первых мест в мире (после Литвы и Казахстана) по числу самоубийств в мире.

Особое внимание в книге уделяется самоубийствам среди детей, подростков и лиц молодого возраста, вопросам ранней диагностики риска совершения самоубийства и мерам их предупреждения, что может оказаться полезным для широкого круга лиц, столкнувшихся с риском совершения самоубийства у себя, своих близких и знакомых.

Самоубийства как акты самопожертвования, очевидно, происходили со времен объединения людей в группы. Не редкость, когда в процессе охоты один из членов племени добровольно притягивал к себе внимание стада животных, чтобы направить их по направлению к подготовленной ловушке. Шанс на выживание при этом был небольшим, стадо обычно растаптывало охотника. Единственной наградой для охотника (а это, как правило, были мужчины) служило позитивное самовосприятие. Такое поведение в настоящее время называют «альтруистическим суицидом», при котором человек жертвует своей жизнью ради других или во имя какой-то высшей цели.

В ранних обществах некоторых членов племени заставляли совершать самоубийства с ритуальной целью. Самоубийство расценивалось в контексте различных магических убеждений как способ влияния на ход естественных событий, предотвращения гибельных явлений (голода, засухи, природных катастроф). Иногда предполагалась возможность контроля судьбы самоубийц в потустороннем мире. Самоубийства часто совершались женами после смерти их мужей как выражение верности и долга. Последнее явление сохранялось в некоторых обществах очень долго, например в Индии и Японии.

Следы альтруистической суицидальной традиции можно наблюдать сегодня в стремлении к альтруистическому суициду (самоубийству) у эскимосских племен, пожилые члены которых жертвуют своей жизнью, уходя в тундру и обрекая себя на замерзание, чувствуя свою бесполезность для других членов племени, включая, прежде всего, близких родственников или людей, с которыми они непосредственно живут. Подобного рода самоубийства в средневековой Японии нашли отражение в японском фильме «Сказание о Нараяме».

С. Бромберг и К. Кассел (S. Bromberg, C. Cassel) [76] сообщали, что многие примитивные культуры одобряют самоубийства в пожилом возрасте как средство избегания переживаний немощности и возможности вызвать чувство гордости у соплеменников. Авторы обнаружили сходные подходы к этому феномену у различных культур, например у эскимосов, некоторых индейских племен, жителей Самоа. Альтруистические самоубийства у этих этнических групп вызывали чувство уважения. Всем анализируемым авторами культурам свойственен выраженный паттерналистический характер.

Альтруистические самоубийства и самоубийства пожилых людей можно рассматривать в ракурсе сохранения жизни других. Однако в истории встречаются самоубийства, совершавшиеся и по другим причинам. Разъяснение причин самоубийств в таких случаях важно для лучшего понимания значений самоубийства в разные исторические периоды. Над этой темой работали многие авторы. Большую известность в этом плане получили работы таких ученых как Э. Шнейдман (E. Shneidman, 1985); Ван Хуф (Van Hoof, 1990); А. Хармет (A. Harmet, 1984); Дж. Стиллион, Э. Макдауэлл (J. Stillion, E. McDowell, 1996) и др.

Случаи самоубийства описаны в Ветхом Завете. Это самоубийства Самсона и царя Саула, произошедшие приблизительно в тот же временной период, около 1000 лет до Р. Х. В Ветхом Завете отсутствуют суждения об этих двух самоубийствах. Они описываются фактологически. Самсон убил себя после нарушения своей веры, будучи схваченным и ослепленным врагами, пережив длительный период тяжелой физической работы в качестве заключенного. При прочтении Текста можно прийти к выводу, что смысл самоубийства заключается в стремлении подвергнуть врагов заслуженному наказанию и в то же время расплате, искуплению за отступление от глубоких религиозных убеждений [301], что может быть интерпретировано как возможные мотивы самоубийства. В то же время нельзя не упомянуть о такой причине самоубийства, как беспомощность и безнадежность, так как у Самсона не было реальных возможностей освобождения. В этом контексте нельзя не обратить внимание на то, что самоубийство Самсона привело к смерти многих его врагов и к разрушению их храма.