– Ничего, у меня тоже много дел, – пожал плечами Даниэль. – Нужно подготовиться к семинару. Захватить тебе чего-нибудь на ужин?

– Ага, чего-нибудь овощного и сока, – бросил Ирвин через плечо уже в дверях и вполголоса добавил: – Может, мы с тобой и уживёмся.

Комментарий к Глава 1

Постоянный советник – должность в студенческой общине, предполагающая шефство над студентами, живущими в общежитии (студенческом городке), в образовательном, социальном, культурном аспектах жизни. Сфера ответственности каждого советника, как правило, – один этаж с около 50 жителями.

Тачдаун – один из способов набирания очков в американском футболе. Чтобы заработать тачдаун, игрок атакующей команды должен доставить мяч в очковую зону команды-соперника.

Вудро Вильсон – 28-й президент США (1913—1921), также известен как историк и политолог.

Правило одной капли крови (англ. One drop rule) – во многих англоязычных странах, особенно в США, некогда распространённое среди людей с расистскими взглядами правило, выражавшееся в строгом соблюдении теории «чистоты расы», согласно которой человек с малейшей долей негритянской крови должен считаться чёрным во всех отношениях.

========== Глава 2 ==========

Стройной вереницей потянулись наполненные студенческой рутиной дни. Даниэль часто пропадал в библиотеке допоздна, после чего в их с Ирвином комнате появлялись внушительные стопки книг. Порой Ирвин удивлялся, как тщедушный мальчишка таскает такие тяжести, впрочем, ему ни разу не довелось быть тому свидетелем. К соседству с Даниэлем он довольно быстро привык. Прелый запах отсыревшей на пыльных стеллажах бумаги раздражал с каждым днём всё меньше, и уже через пару месяцев казался неотъемлемым атрибутом их общего жизненного пространства.

Когда начался футбольный сезон, Ирвину и вовсе стало плевать на то, где и с кем он живет. После изнурительных многочасовых тренировок он, не чувствуя ног, брёл в общежитие и падал замертво на кровать, и тогда даже тяжелый рок, который Даниэль врубал для повышения производительности умственного труда, не мог его разбудить.

Несколько раз команда уезжала на гостевые матчи в другие города, но большинство игр были домашними, и ни одну из них Даниэль, к слову, не пропустил, вопреки своей нелюбви к спорту. А дни отдыха после матчей были сущей благодатью. В это драгоценное время Ирвин и Даниэль могли часами смотреть фильмы на ноутбуке, валяясь на чьей-нибудь кровати. Нередко кто-нибудь из них засыпал гораздо раньше финальных титров. Даниэль в таких случаях осторожно расталкивал Ирвина, если тот задремал на его койке. Ирвин же просто переносил спящего Даниэля на руках, еще и укрывал одеялом. Наутро оба вели себя так, словно ничего необычного не случилось.

Даниэлю время от времени доставалось от Берта и прочих заводил. Ирвин не раз видел, как его соседа толкали плечом в коридоре, явно нарочно, так, что он впечатывался в стену, или бросали его сумку с лестницы. Поначалу он пытался делать вид, что ничего не знает об этом, но всё сильнее его душило чувство вины. Чтобы хоть немного оградить Даниэля от издевательств, Ирвин стал встречать его после занятий, и они вместе шли обедать. К тому времени, как первые утренние заморозки начали сковывать лужи тонким решетчатым льдом, парни уже общались так, будто знали друг друга много лет.

– Ты и правда не знал, что на Пёрл-Харбор напали японцы, а не китайцы? – посмеивался Даниэль, безуспешно пытаясь наколоть на вилку последнюю горошину. Ему приходилось повышать голос, поскольку народу в столовой всё прибавлялось, а шум голосов дополнялся завыванием ветра снаружи и барабанной дробью дождевых капель по стеклу. Ветви старого клёна бились в окно при каждом шквале; огромный желтый лист прилип к мокрому стеклу и остался там висеть, словно аляповатая декорация на детском утреннике.

– А какая разница? – ответил Ирвин, дожевывая сэндвич. – Их нереально отличить друг от друга, пока они не откроют рот.

– Звучит немного по-расистски, не находишь?

Даниэлю, в конце концов, удалось прижать злосчастную горошину к тарелке, но та выскользнула из-под вилки и укатилась под соседний столик. Парни одновременно прыснули со смеху.

– Какая идиллия, – раздался над ухом голос Берта. – Почему вы еще не вешаете галстук на дверь, когда находитесь в комнате вдвоем*?

Ирвин медленно повернул голову и одарил его испепеляющим взглядом. Берт лишь усмехнулся и ушел к свободному столику у противоположной стены.

– Он твой друг? – спросил Даниэль.

– Что-то вроде, – Ирвин не знал, можно ли считать другом человека, от которого порой начинает дергаться глаз. – Самый надоедливый тип в этом городе после моей матери.

– У вас с ней не очень теплые отношения, да? Я заметил, что ты неохотно берешь трубку, когда она звонит.

Ирвин прочистил горло и опустил глаза, уставившись на скомканную салфетку.

– Она – женщина старой закалки, и мы редко друг друга понимаем. Иногда мне кажется, что она к своим комнатным цветам относится лучше, чем ко мне. Когда мы с ней переехали в новый дом, она решила начать жизнь заново и занялась дизайном интерьеров. Всегда так любезничает с клиентами, а потом приходит домой и спускает на меня всех своих душевных тараканов, – Ирвин вздохнул. – В твоей семье, наверное, всё по-другому?

Даниэль усмехнулся, разглядывая свое искаженное отражение в блестящей ручке вилки.

– Мама иногда относится ко мне как к маленькому ребенку. Она работает в начальной школе – может, просто не успевает перестроиться… Но я действительно ей доверяю и знаю, что она во всём поддержит меня. А вот с отцом не всё так просто, – Даниэль шмыгнул носом. – Он не понимает моих увлечений, не верит, что из меня выйдет толк. Я не оправдываю его ожиданий.

– Шутишь? – Ирвин изогнул бровь. – Я-то думал, родители нарадоваться на тебя не могут.

– Не стоит делать поспешных выводов. Отец хотел, чтобы я стал юристом, как он. Но мне скучна вся эта канцелярская муть.

– Что ж, по крайней мере, у тебя есть отец.

Ирвин откинулся на спинку стула, глядя на качающиеся ветки за окном. После нескольких секунд молчания Даниэль осмелился спросить:

– А… что случилось с твоим?

– Долгая история, – произнес Ирвин. – У него был гостиничный бизнес, и наша семья ни в чём не нуждалась. Отец был владельцем трех небольших отелей, он их лелеял, как зеницу ока… В общем, мне тогда было четырнадцать. Его нашли в собственном кабинете с пулей в голове и пистолетом в руке. Ни улик, ни отпечатков, ни предсмертной записки… Полиция посчитала это самоубийством.

– Но ты так не думаешь, – продолжил за него Даниэль.

– Я не верю, что он мог так поступить с нами, – покачал головой Ирвин. – Он собирался обеспечить нас с матерью на всю жизнь, дать мне хорошее образование, расширить бизнес… А теперь всё, что у нас осталось – отели, которые сдаются в аренду за бесценок, потому что мы не потянем большие налоги. И счёт в банке – отец открыл его после моего рождения и регулярно пополнял. К моменту его смерти там скопилась приличная сумма – хватит на то, чтобы я закончил колледж. Хотелось бы насобирать и на классную машину, но что-то пока не получается.

Ирвин хотел сказать что-то еще, но приближающаяся фигура Берта вынудила его напрячься всем телом, как перед атакой дикого зверя.

Однако «хищник» выбрал в качестве жертвы другой объект.

– Эй, мелкий, – обратился он к Даниэлю, – ничего, если я буду тебя так называть? Тут ребята просили передать, что если ты когда-нибудь решишься делать это за деньги, то Скотт, Маркус и Джаред заняли очередь первыми.

Ирвин вскочил со своего места как ужаленный.

– Оставь его в покое, Берт!

– Я имел в виду контрольные по политологии, – Берт примирительно выставил ладони перед собой. – Остынь, Хардвей, у тебя нервы ни к чёрту!