– Даниэль?

Белая простынь, в которую он был завёрнут, ниспадала, словно мантия, до самого пола. Из-под полуприкрытых век сонно смотрели кажущиеся черными глаза.

– Всё хорошо? – настороженно спросил Ирвин. – Что-то болит?

Даниэль мотнул головой. Он подошел еще ближе и сел на кровать, не отрывая от Ирвина взгляда. Между их лицами оставалось лишь несколько дюймов свободного пространства, и Ирвин мог чувствовать теплое дыхание, касающееся его кожи. В следующий миг руки Даниэля мягко легли на его плечи, а затем обвили шею. Простынь соскользнула, обнажая хрупкую фигуру с резко выступающими ключицами. Небольшой вертикальный шрам посередине груди выделялся на бледной коже тонкой ярко-розовой линией. Ирвин осторожно коснулся его, затем переместил ладонь левее, чтобы ощутить мерное сердцебиение. И в следующую секунду его собственное сердце словно вспыхнуло огнём, когда Даниэль прильнул к его губам в нежнейшем поцелуе – не отчаянном, как в первый раз в больнице, не урванном украдкой, как в аэропорту, а в медленном и чувственном, от которого всё внутри плавится и стекает вниз, как раскаленный свинец.

Ирвин тесно прижимал Даниэля к своей груди, лаская его спину, обводя пальцами каждый выступающий позвонок. Он целовал покрасневшие губы и дрожащие ресницы, руки, шею и плечи, втягивал носом запах нежной кожи, зарывался лицом во взъерошенные волосы и никак не мог надышаться.

Не прерывая ласк, Ирвин бережно уложил Даниэля на кровать, и тот настойчиво потянул его к себе. Их пальцы переплетались, с губ срывалось частое горячее дыхание, и ничего больше не существовало за пределами их окутанного тенями бабочек мира, только желание прочувствовать друг друга как можно острее, до боли…

Ночь распростёрла свои крылья над Лондоном, рассыпав по небу пригоршню звёзд, искупала в Темзе серебристый мячик луны и уложила в колыбель из пушистых облаков. Разбрелись по отелям шумные туристы, замолчали моторы прогулочных катеров, уползли в депо поезда из тоннелей подземки. На цыпочках ночь прошла по тихой улице к дому с маленьким палисадником, заглянула в окно, легонько всколыхнув занавеску, и погасила лампу в комнате, где спали, крепко прижавшись друг к другу, уставшие двое.

Комментарий к Глава 9

26 июня 2015 года Верховный суд США легализовал однополые браки по всей стране.

Небоскрёб Мэри-Экс (30 St Mary Axe) – 40-этажный небоскрёб в Лондоне, расположенный по адресу Сент-Мэри Экс, 30. За характерную форму местные жители окрестили его «огурцом».

========== Глава 10 ==========

– Я же сказал, нужно ехать до конца Бризвей-стрит, и только потом повернуть налево! – Ирвин прижимал телефон плечом к щеке и едва сдерживался от нецензурной лексики, пытаясь одновременно дотянуться до верхушки ёлки, чтобы водрузить на нее матерчатого ангела. – Мам, не кричи! Скажи, что ты видишь.

– Вижу светящихся снеговиков на лужайке, – ответили на том конце сети. – На столбе у дороги табличка «Всевидящее соседское око не дремлет»*.

– Они здесь везде висят! Мне нужен более точный ориентир!

– И кто вас только надоумил снимать дом в такой глуши! – визжала в трубку Маргарет. – Все дорожные указатели залепило снегом! Я из-за этой метели уже ни черта не вижу перед собой!

Ирвин возвёл взгляд к потолку и всё-таки выругался про себя. Матерчатый ангел укоризненно посмотрел на него своими черными глазами-бусинками.

– Ирвин, где застряла твоя мама? – громко шепнула выглянувшая из кухни миссис Марлоу. – Индейка почти готова!

– Сьюзи, вы опытный педагог, – произнёс Ирвин таким же театральным шепотом, – так, может, научите мою мать пользоваться GPS?

Открылась входная дверь, и в гостиную ввалились с ног до головы облепленные снегом Роджер и Даниэль. Они начали отряхивать друг друга, и у порога вскоре образовался небольшой сугроб.

– Мы расчистили дорожку, – сказал Роджер, снимая промокшее пальто, – но там так метёт, что это ненадолго.

В этот момент телефон у уха Ирвина вновь заговорил голосом Маргарет:

– Я только что проехала пожарную часть. Напротив нее небольшой магазин.

– Отлично, ты уже близко! – сказал Ирвин. – Сейчас ты проедешь перекресток, а на следующем повернешь направо. Я уже иду тебя встречать.

Ему никак не удавалось надеть куртку с телефоном в руке, и Даниэль ему помог, да еще и застегнул молнию и натянул на голову капюшон. Ирвин вышел на улицу, через пару минут за окном сверкнул свет фар, а затем на пороге появилась миссис Хардвей. В руках она держала большую картонную коробку, сверху из которой торчали зеленые листья. Пока она приветствовала всех, Ирвин принес еще одну такую же.

– Кажется, миссис Хардвей уже некуда девать цветы в своем доме, – улыбнулся Роджер.

– Вы бы видели эти заросли, – сказал Ирвин, ставя коробку на пол. – Там скоро зародится новая цивилизация.

Маргарет заботливо стряхнула с растений снежинки и, присев на диван, сказала:

– Решила немного оживить ваш интерьер. Там, на дне коробки, инструкция, как с ними обращаться: некоторые цветы любят обильный полив, другим нужно много солнечного света…

– Мам, не забывай, что мы не ботаники, – перебил ее Ирвин.

– Не волнуйтесь, миссис Хардвей, я буду за ними ухаживать, – сказал Даниэль, который всё это время с интересом рассматривал растения. – И если под цивилизацией Ирвин имел в виду паукообразных, то она уже преодолела стадию генезиса.

Он осторожно снял с толстого кактуса небольшого черного паучка. Ирвин инстинктивно отшатнулся, когда Даниэль, коварно улыбаясь, поднес восьминогое чудовище к его лицу.

– Ой, – Маргарет оглядела цветы на предмет наличия там еще каких-либо живых существ. – Это один из старейших моих кактусов. Надо было обработать инсектицидом…

Выпустив паука на веранду, Даниэль и Сьюзи начали расставлять горшки по подоконникам. Лицо Маргарет расплылось в улыбке. Склонив голову набок, она спросила:

– Как твое самочувствие, Даниэль?

– Всё отлично, – ответил тот. – Доктор Петтерсон говорит, что клапан прижился, как родной.

С теплым чувством спокойной радости Ирвин наблюдал за мечущимся по гостиной Даниэлем. Прошло полгода – и будто не было всего того сумасшествия. Вернувшись из Лондона, Ирвин первым делом нашел для них небольшой домик в двух милях от Гринстоуна и забрал Даниэля подальше от общажной суеты. Хотя они оба и так постоянно пропадали в кампусе: Даниэль устроился на работу в археологическую лабораторию, а Ирвину пришлось возглавить футбольную команду, потому что Берт после каникул… бесследно исчез. С того вечера в «Антиматерии» Ирвин больше его не видел. Ребята из команды говорили, что он стал появляться на тренировках навеселе, тренер какое-то время терпел, но вскоре поставил ультиматум: или футбол, или выпивка. И Берт ушел. Сменил номер телефона, удалился из соцсетей, а его родители сказали, что он якобы рванул путешествовать… Но его похождения Ирвина мало заботили. Отметив совершеннолетие, он всерьез задумался о том, чтобы продолжить развивать отцовский бизнес. Арендаторы долго упирались, но, заручившись поддержкой Роджера, Ирвину удалось расторгнуть договор. Теперь отели предстояло привести в божеский вид, ведь фирма, которая там хозяйничала несколько лет, по всей видимости, ни разу не делала ремонт.

Ирвин мотнул головой, возвращаясь к реальности. Он дал Даниэлю слово, что на рождественских каникулах будет исключительно отдыхать, а не думать о делах. Словно в подтверждение его мыслей, Маргарет слегка потрясла его за плечо.

– Ну, чего загрустил, милый? Рождество на пороге! У вас так уютно… – она окинула взглядом украшенную гирляндами комнату. – И чем это так вкусно пахнет?

– Господи, индейка! – ахнула Сьюзи и пулей умчалась на кухню.

После ужина, пока Сьюзи рассказывала Маргарет рецепт приготовления французских булочек, а Даниэль доедал остатки бананового пудинга, Роджер незаметно толкнул Ирвина в плечо и жестом велел следовать за ним. Они вошли на кухню, мистер Марлоу сел за маленький столик у окна, Ирвин последовал его примеру и опустился на стул напротив.