— Судя по твоей реакции, скоро, — горько хмыкнул кузнец. — А совсем недавно ты говорила, что это не для тебя, — сказав это, он прожег ее тяжелым взглядом.
— Я говорила правду, — резко кинула Старк, чувствуя вину. — Но что я могу поделать теперь? — устало выдохнув, она посмотрела на спокойное море.
Джендри молча разглядывал ее с минуту, а потом встал, нависнув над ней грозной тенью. Подняв голову, она недоуменно уставилась на него.
— Арья Старк, которую я знал, не ныла бы о своей судьбе, а действовала бы, — произнес он четко. — Если тебе хватит на это яиц, ты знаешь, где меня можно найти. Я легко выведу тебя из города и помогу с посадкой на корабль.
— Я и сама могу сделать это, — ощетинилась девушка, вскочив с места и раздраженно смотря в суровое лицо кузнеца.
— Мое дело предложить, — пожал плечами Джендри. — Путь до Красного Замка вы найдете, не так ли, миледи?
— Найду, — мрачно кивнув, она развернулась и пошагала к холму Эйгона, едва сдерживаясь от перехода на трусливый бег.
========== Лед и Пламень ==========
***
Споры в малом совете не утихали уже несколько часов. Как всегда, взъелись Десница с мастером над законами – лордом Хайтауэром и мастером над монетой – лордом Тирионом Ланнистером. Подобное не было чем-то необычным: эти трое часто встревали в перепалки между собой, и каждый не оставался в долгу перед другими, но, стоило признать, что половины глупых ссор можно было легко избежать, не будь лорд Джон столь упрям и вспыльчив.
Эйгон устало потер виски, мечтая о спокойной прогулке на свежем воздухе или встрече с Лейной. Хотя, о втором, как раз-таки, оставалось лишь мечтать: в последнее время двор и государственные дела отнимали все силы, так что у него не оставалось сил для плотских утех.
— Ваше Величество, — голос Беса вырвал его из мечтаний, и парень мотнул головой, поняв, что все взгляды устремлены на него. — Мы тут никак не можем прийти к согласию насчет повышения налогов. Лорд Джон предлагает поднять поземельный налог на четверть со следующего года, освободив от него на пять лет Север, Речные Земли, Долину и Королевские Земли. Лорд Бейлор предлагает поднять налог с урожая на одну пятую, но, при этом, не давать льготы ни одному из королевств.
Внимательно выслушав карлика и стараясь не обращать внимание на Коннингтона, который, казалось, готов был взорваться от злости, Таргариен посмотрел в нарочито расслабленное лицо Ланнистера.
— А что предлагаете вы, милорд?
На лице Тириона заиграла довольная улыбка и он, осушив свою чашу, принялся говорить:
— Я не могу винить вас в вашем желании пополнить казну, милорды, — произнес он, окинув законника и десницу взглядом разномастных глаз. — Но, судя по последним отчетам наших сборщиков налогов, население не выдержит поднятия и на одну десятую, а сейчас, когда ваш трон еще шаток, не стоит идти на такое, — Лорд Бейлор неуверенно кивнул на слова Беса, а лорд Джон лишь раздраженно повел головой. — Ваше высочество, у меня есть отличное предложение, которое принесет вам любовь и почитание и простого люда, и лордов, — он остановился, будто бы наслаждаясь моментом грядущего триумфа. — Думаю, вы, как великодушный правитель, в честь вашей свадьбы с леди Арьей Старк, должны сократить поземельный налог на одну пятую, скажем, до следующего лета.
— Мм… — Эйгон задумчиво почесал подбородок. — Отличная задумка, милорд! — произнес он с улыбкой. — Лорд Бейлор, предоставьте мне на следующем заседании документ для печати, — Хэйтауэр кивнул, и парень встал с кресла, ощущая то, как затек его зад. — Объявляю заседание Совета оконченным. Всем доброго дня.
Выйдя из зала, ему каким-то чудом удалось избежать нервотрепки от лорда Джона, и король направился в Твердыню Мейгора.
Там, поскорее скинув с себя все и сняв с болящей головы железный обруч, он быстро переоделся в более свободную одежду и предупредил сира Арчибальда, чтобы тот прикрыл его от возможных посетителей.
После весьма долгой прогулки по пыльным ходам под замком он наконец оказался на скалистой набережной, где смог вдохнуть полной грудью свежий воздух, чувствуя себя свободным от обременительных оков царствования.
От весьма сильного ветра синий парик постоянно грозился слететь, так что ему приходилось ходить, держась одной рукой за голову, но на берегу Черноводного Залива не было особо много людей, а те, кто был, точно не обращали внимание на очередного странноватого тирошийца.
Идя по линии берега, Эйгон думал о своем, наблюдая за рыбаками. Он променял бы корону на жизнь простого человека, но, увы, у него не было на это права, так же, как и не было права на слабость перед людьми или же на брак по любви.
Все напоминали ему об ошибках его родственников так, будто бы он сам не знал, кем они были. Таргариен помнил высокомерную Дейнерис, которая готова была казнить его, считая за самозванца, помнил то, как его бросили в яму с драконом, помнил свой страх тогда.
Несмотря на слова советников о том, что ящер может и не принять Таргариена, она сказала тогда, что, если он от крови дракона, они хотя бы не убьют его. Рейгаль был насторожен, а он все никак не мог двинуться с места, словно завороженный, смотря в золотые глаза дракона. Когда Эйгон осмелился сделать небольшой шаг, ящер заволновался, но ему удалось его успокоить. Честно, он не представлял сколько часов ему потребовалось на то, чтобы зеленый Дракон позволил коснуться своей морды, но ему удалось пройти через испытание и это было единственным, что было важно.
Королева не приняла его и после этого. Долгое время он боялся, что в одну ночь ее безупречные убьют его, но нет. По прибытию на Север она изменила свое мнение. Знакомство с Джоном благотворно повлияло на нее, и в день перед отправкой на Стену Дейнерис объявила его своим наследником. Эйгон уходил из Винтерфелла номинальным принцем Драконьего Камня, а вернулся Королем Андалов, Ройнаров и Первых Людей.
Таргариен пытался забыть о ней, как о страшном сне, но тень Матери Драконов преследовала его, нависнув дамокловым мечом над его головой. Все лорды ждали от него непонятно чего, как от наследника Дейнерис, дотракийцы насмехались над ним и даже брат, приобретенный после стольких лет, отвернулся от него, виня себя в смерти своей возлюбленной королевы. Джон отверг его предложение о совместном правлении и вернулся на свою Стену, прикрываясь осколками своего долга и чести.
Эйгон был один, всегда окруженный людьми, которым что-то было от него нужно. Нет, он любил Эшару и Джона, воспитавших его, как своего сына, но и они делали это не просто так. Дейнерис была такой же, как он, но она ожесточила свое сердце, превратившись в разрушительную силу, а он не желал подобного. Возможно, он никогда не желал короны, но, получив ее, Эйгон собирался носить свою ношу достойно, какой бы тяжелой она не была.
В глубине души, он завидовал брату, который обладал тем, чего у него никогда не было. Джон имел любящую его семью, друзей и даже Дейнерис, не считавшаяся ни с кем, смягчалась при нем. А в конце он просто ушел, оставив все бремя правления на него.
Ему было сложно, и он находил забытье в переодеваниях в Грифа, которым он был когда-то, и в объятиях Лейны, сладких, но ядовитых. Она была его любовницей и не знала тайну его личности, но Таргариен хорошо знал, что случится, если она узнает.
Да, он был слаб духом и нуждался в купленной любви, пытаясь заполнить зияющую дыру в груди, но Эйгон не стремился действовать решительно, покорно предавшись течению судьбы. Именно поэтому он столь спокойно воспринял идею женитьбы на Арье Старк, которую едва ли знал. С того момента, как Джон Коннингтон раскрыл тайну его происхождения, он знал, что женится на благородной леди. Это просто было одним из его многочисленных долгов и Таргариен не придавал ему особого значения.
Увидев ее впервые, он поблагодарил богов за то, что она, хотя бы, была симпатичной – не полностью в его вкусе, но все же своеобразно красивой. Больше всего ему нравился ее взгляд – прямой, прожигающий холодным жаром. В ней было нечто неуловимо знакомое, близкое, и он понял, что, когда увидел ее, переодетую в оруженосца, на улицах города.
