Санса почти сразу заснула, вот только сон у нее был явно неспокойным, так что всю ночь ей приходилось бороться с сестрой за одеяло, кровать и, при этом, еще и получать весьма неприятные тычки и удары. Лишь боги знают, какого труда ей стоило не выгнать ее из комнаты, но Арья выдержала, более-менее спокойно заснув к рассвету. Очнулась она от резкого крика сестры и потряхивания по всему телу. Санса уже давно встала и выглядела, как всегда, безупречно. Поругав ее за то, что служанки никак не могли разбудить ее, она заставила Арью встать и отдала в загребущие ручки девушек, сказав, что придет через два часа. Утро пролетело за одну секунду. Кажется, она умудрилась немного поспать, пока слуги порхали вокруг нее, силясь сделать из нее настоящую принцессу.
Сознание вернулось к ней лишь когда Санса довольно улыбнулась, оглядывая ее и кивнула, позвав Рикона и Джона в покои. Восхищенный взгляд младшего брата и его широкая улыбка побудили ее тихо рассмеяться, а взгляд, которым на нее посмотрел Джон Сноу, заставил сердце Арьи сжаться в груди.Они встретились взглядами, и Старк застыла, словно вкопанная, ощутив себя виновной во всех грехах человечества.
— Арья! Ты словно сама Дева!
Восклик Рикона вывел ее из этого странного состояния, и она смогла кивнуть, слабо улыбнувшись.
— Свита лордов и леди во главе с дядей Эдмаром ждет нас у ворот замка, — произнесла Санса, чуть поправив подол платья младшей сестры. — Но есть кое-что, о чем я хотела бы лично спросить тебя. Кто будет вести тебя под венец? — спросила она, внимательно взглянув в бледное лицо Арьи. — Я подумала, что ты можешь захотеть, чтобы это был Джон, в конце концов, он старше и вы с ним…
— Нет, — бастард резко перебил ее.
— Почему? — нахмурилась Санса.
— Ее должен вести законный сын Неда Старка и лорд Винтерфелла, а не бастард-Таргариен, — отрезал Сноу. — И да, я обещал Эйгону, что буду с ним перед церемонией.
Санса прервала молчание спустя минуту, выглядя явно недовольной. Разрешив Джону уйти к королю, она приказала им идти к воротам замка.
Путь от Красного Замка до сияющей в лучах полуденного солнца Великой Септы Бейлора Арья проехала на белоснежном дорнийском скакуне – подарке Неда Дейна на ее помолвку. Благодаря послушному поведению ей удалось выбить себе это вместо неудобной поездки в громоздком паланкине, и Старк была очень этому рада, хоть ей пришлось ехать в дамской позе и подстраиваться под ход других членов процессии. Со всех сторон собрались люди, чтобы поглядеть на них, и она слышала одобрительные крики, молитвы и просьбы благословить детей. Ее называли не иначе, как ангелом, самой Девой, и это льстило, хоть Арья и понимала, что эти люди могут завтра требовать ее головы так же легко, как сегодня любят ее.
Подъехав к мраморным ступеням Септы, Арья спустилась с коня, приняв помощь младшего брата, и они стали медленно подниматься наверх, к богато украшенным дверям храма. Старк кинула мимолетный взгляд на статую Бейлора Благословенного и прикрыла глаза, отгоняя мрачные мысли.
Санса отвела их чуть в сторонку и дала последние наставления, поцеловав брата в лоб и пожелав им удачи. Когда лорды и леди из их свиты зашли в здание, один из старковских стражников подал им знак, что пора идти. Рикон сжал ее руку в своей и ободряюще улыбнулся, а она едва смогла улыбнуться в ответ, чувствуя тяжесть белого плаща, украшенного жемчугом и вышитыми на подоле из ляпис лазури синими розами.
Громоздкие двери главного храма Семерых раскрылись перед ними с ужасно громким звуком и свет, отразившийся от огромного витражного окна, на секунду ослепил ее. Сердце пропустило удар, стоило всем взглядам сосредоточиться на ней. Первый шаг ощущался так, словно бы она шагнула в бездну, но чем дальше, тем тяжелее ей это давалось. Арья ничего не видела, прямо смотря вперед, и очнулась только тогда, когда Рикон остановился у самого алтаря.
Гулкие шаги Эйгона вызвали дрожь на ее сердце, и девушка часто заморгала, неохотно выпустив руку брата и присев в реверансе перед королем. Его чистая улыбка казалась невозможно красивой, а сам он словно сиял изнутри. Арья вложила ладонь в его протянутую руку и вместе они поднялись к алтарю, за которым стоял безумно важный верховный септон.
Слушая его звучный голос, эхом отдававшийся от высоких сводов Септы, Арья пыталась прояснить мысли. Когда он закончил, они с Эйгоном одновременно начали произносить обеты Семерым, но перед ее внутренним взором стояла дверь Черно-белого дома. Верховный Септон семикратно благословил их брак, и началось пение свадебного гимна. Голоса словно проникали в самую душу, превращаясь в кашу, и Старк все больше нервничала, сжимая руки в кулаки.
«Хоть бы это поскорее кончилось».
Тишина наступила внезапно, и вопрос о том, что может делать их брак незаконным, повис в воздухе ужасным напряжением. За ту минуту она, должно быть, умерла, но никаких возражений из зала не последовало.
С дрожью в теле встав с колен, она повернулась лицом к жениху и расстегнула свой плащ, смотря прямо в блестящие синие глаза Эйгона напротив. На те секунды, после того, как с нее сняли белый плащ Старков, девушка чувствовала себя незащищенной и слабой перед сотней глаз, наблюдавших за ними, но тут нежные руки короля возложили ей на плечи черную шелковую ткань, с вышитым драконом в середине золотого солнца, а Арья, хоть и с запозданием, но ответила тем же жениху.
— Этим поцелуем… — начал уверенно Эйгон, и она подхватила его слова.
— …я клянусь тебе… — выдохнула девушка, держась за руки с ним.
— …в любви и признаю тебя моей леди и женой. — закончил он, не сводя с нее пристального взгляда.
— Признаю тебя моим лордом и мужем…
Мимолетный поцелуй остался едва ощутимым теплом на губах, и Старк посмотрела в лицо жениха, удивляясь его серьезности.
— Пред ликами богов и людей торжественно объявляю Эйгона из дома Таргариенов и Арью из дома Старков мужем и женой. Одна плоть, одно сердце, одна душа отныне и навеки, и да будет проклят тот, кто станет между ними, — вознеся над ними блестящий в лучах света семигранный кристалл, произнес Верховный Септон.
Едва она выдохнула, как взгляд ее зацепился за Джона, подносящего Эйгону подушку с серебряной короной. Аккуратно взяв ее, Таргариен медленно положил корону на голову Арьи.
— Моя королева-жена, — выдохнул он и поцеловал ее в лоб, после чего вся Септа взорвалась от радостных криков и аплодисментов.
Одарив ее теплой улыбкой, король начал спускаться к поданным, которые уже начали выстраиваться в очередь для того, чтобы лично выразить свою радость монарху. Стоя рядом с ним, девушка одновременно чувствовала себя неуверенно и как-то спокойно. Его безграничная харизма и уверенность затмевали ее, но, в то же время, грели сердце, заставляя доверчиво держаться поблизости и подчиняться Таргариену, принимая его верховенство в конкретный момент.
Только успел закончиться бесконечный поток благородных гостей, как король, буквально излучающий энергию и жизнерадостность, предложил им вдвоем выйти к толпе, собравшейся у входа в Септу. Десница пытался как-то отговорить его, но Гриф был непреклонен и, в один момент, попросту схватил ее за руку и, как малое дитя, побежал к дверям храма, дав знак страже открыть их.
Старк с трудом успела отвести дыхание и поправить корону, норовившую слететь с головы, когда они вышли на площадку, залитую ярким светом солнца.
Кажется, Эйгон что-то кричал, махал всем, а люди возводили к ним руки и возгласы лились наперебой, сливаясь в совершенно безумную радугу. Толпа была в восторге от своего короля, но она не могла понять, кто все же радовался больше: Таргариен или народ.
До нее мало что доходило: пожалуй, Арья все еще была под впечатлением от церемонии и была ошеломлена всем тем, что на нее навалилось, словно град посреди лета. Все мысли, чувства, слова доходили до нее с запозданием, будто через толстую пелену, а ясность мысли вернулась лишь когда ее усадили в кресло в Главном Чертоге Красного Замка.
