— Ты умеешь танцевать? — Казама опешила от того, насколько наивный вопрос он ей задал, и не ответила, с сомнением взглянув в карие глаза, светящиеся детской непосредственностью.
— А ты как думаешь? — обманчиво спокойно поинтересовалась, уже придумывая наказание для парня, но тот, видимо, не заметил сарказма в ее вопросе и задумчиво поглаживал подбородок, пока не нашелся с ответом.
— Вообще-то, ты сама этим летом говорила, что нет, — с легкой ухмылкой проговорил Тоширо, поняв что к чему. — Неужели, ты соврала только для того, чтобы не танцевать со мной? — с самым оскорбленным выражением лица спросил блондин, воззарившись на нее грустными глазенками.
— Извини, Широ-чан, я не… — он прервал ее попытку оправдания драматичным взмахом руки. Замолкнув, Казама робко поглядела на него снизу вверх, чувствуя стыд из-за того, что ее ложь раскрылась.
— Нет, не стоит, Сузуме, — отрезал Мицуми. — А я думал, что мы друзья… — вновь не дав ей и рта раскрыть, блондин склонился к ее лицу и провел ладонью по щеке. — С тебя танец на новый год, — прошептал он прямо ей в ухо. — И попробуй только отлизнуть, — девушка с трудом удержалась от возмущенной тирады, при виде хитрого взгляда из-под ресниц, которым он ее одарил, и вырвалась из его хватки, гордо прошествовав к классу. — Приму молчание за положительный ответ, — нагнав ее у самого кабинета, парень подмигнул ей и придержал для нее двери.
Сузуме лишь фыркнула на его заявление и села за свою парту. Последующие шесть уроков она не обращала внимание на Тоширо, который все пытался как-то подразнить и расшевелить ее, но парень не унывал, зная, что подруга на самом деле не сильно на него злится: за, практически, три года учебы, ему доводилось видеть ее по-настоящему злой и потому он знал, что сейчас девушка просто дурачится так же, как и сам Мицуми.
Уроки подошли к своему логическому завершению, и парень едва успел перехватить подругу, у которой последним уроком была история, у выхода.
— Чего тебе, Тоширо? Я спешу, у меня через полчаса курсы, — проворчала она, впрочем, послушно следуя за ним в тихое место.
— Это займет две минутки, не занудствуй, — остановившись у женских раздевалок, блондин воровато огляделся прежде чем заговорить. – Я хотел кое о чем тебя попросить, — девушка выжидающе приподняла брови, и он продолжил, немного волнуясь: — У меня завтра финал по баскетболу. Мама не сможет прийти, а одному как-то не по себе… — парень замолчал, почувствовав руку на своем плече, и поднял глаза, встретившись взглядом с ее синими глазами.
— Я приду, Широ, — заверила девушка, ободряюще сжав его плечо и неуверенно улыбнувшись. — А во сколько?
— В девять утра, — парень нервно улыбнулся, заметив то, как уголки ее губ поползи вниз. — Н-но я пойму, если ты не придешь! В конце концов, воскресенье — твой единственный выходной… — торопливо начал Мицуми, но подруга покачала головой.
— Я же сказала, что приду, — блондин быстро кивнул, расплывшись в радостной улыбке. — Только вот, зачем такая секретность? Мог бы спросить раньше, — он слегка замялся, почесал затылок и, как ей показалось, даже немного покраснел так, что Казама едва удержалась от улыбки.
— Ну… боялся, что откажешь, — выдохнул Мицуми. — Спасибо, Сузуме, — девушка кивнула, потрепав его по плечу.
— Что там, — махнув рукой, девушка сжала ремешок рюкзака. — Мне уже пора. Увидимся завтра, Тоширо. Пока.
Ей пришлось пробежать всю дорогу до курсов для того, чтобы не опоздать, но она не была зла на Мицуми, расценивая это, как пробежку. Приглашение парня на столь важную для него игру очень тронуло ее: хоть они и общались, раньше тот не приглашал ее на свои игры, да и, сама она тоже никогда не предлагала ему, даже не задумываясь насчет этого. Все же, их дружба с Тоширо носила несколько поверхностный характер, и Казама была рада тому, что, кажется, они наконец станут настоящими друзьями.
Выйдя с курсов ближе к половине седьмого, девушка пошла к остановке. Слишком устав за этот день, она уже не ощущала в себе сил для очередной прогулки.
— «Да будет проклят тот день, когда я согласилась ходить в эту чертову шестидневную школу», — мрачно подумала Сузуме, садясь в автобус.
В голове лениво текли мысли о том о сем, на которые она почти не обращала внимание. Нужно было хорошенько выспаться сегодня, ибо завтра ей следовало рано встать, а вечером еще и бал в честь дня рождения Микицуками-доно…
Устало выдохнув, девушка откинула голову на сиденье, наблюдая за быстро сменяющимися картинками за окном. Завтрашний день обещал быть еще более сложным, чем сегодня, и от одной только мысли об этом, она уже чувствовала усталость.
Выйдя на своей остановке, Сузуме пошла по тихой улице, листая свой плейлист, в поисках любимой песни. Пройдя по пустому кварталу, она завернула в сторону особняка с зеленой крышей и слегка нахмурилась, заметив странный свет и дым со стороны своего дома. Окинув взглядом улицу, она увидела машину, припаркованную на обочине, и тень человека, сидящего за рулем и спокойно наблюдавшего за пожаром.
— «Почему он так спокоен?», — недоуменно подумала Казама. — «Он же видит, что там что-то горит», — выхватив телефон из кармана, девушка побежала в сторону дома, на бегу набирая номер пожарной службы. — «Только бы не наш…», — молила Сузуме, помня о том, что сейчас в поместье никого нет.
Она как раз успела сказать адрес и скинуть вызов, когда добежала до начала сквера, в котором находилось их жилище. Огонь шел слева, а, значит, горело не оно, но почему еще никто не заметил пожара? Откинув мысли, девушка перебежала через дорогу и замерла у высокого забора бывшего поместья Тодороки, из-за которого и шел дым. Свернув за угол, она быстро дошла до ворот и застыла, увидев сквозь щель дом, полностью покрытый огнем.
Резкий порыв ветра донес до нее жар пламени и темный дым вместе с золой. По неосторожности вдохнув, Сузуме закашлялась, чувствуя то, как слезы набежали на глаза.
От вида горящего поместья, она чувствовала то, как сердце в груди сжималось, доставляя жуткую боль. Заплакав, словно маленький ребенок, девушка стояла, будучи не в силах пошевелиться. Дым щипал глаза, перед взором все плыло от слез, но она упрямо смотрела, вспоминая то, как они бегали по саду поместья вместе с Кагами, а сейчас оно рушилось, сгорая в красном пламени. Услышав вой сирены, она медленно обернула голову, сквозь слезы разглядев вдалеке ковыляющую фигуру, но не придала этому значения, отвернувшись от дома. Пожарная машина остановилась, и из нее посыпались люди в желтых костюмах, принявшиеся разматывать шланги. Один из них подошел к ней и начал допрашивать ее, но, не добившись никакой путной информации, наказал ей идти домой.
Вопреки его словам, она продолжала стоять там, наблюдая за тем, как пожарники пытались потушить пламя. Отвлекшись на работу, на нее больше никто не обращал внимание, и она простояла там больше часа, пока наконец не пришла в себя.
Слезы высохли, приятная пустота покинула рассудок и голова начала потихоньку гудеть, заставляя морщиться. Внезапно, она поняла, что дрожит всем телом, а попытка сделать шаг чуть было не обернулась падением из-за резкого головокружения. С трудом дойдя до дома, девушка с пятнадцатой попытки смогла открыть дверь и, зайдя в переднюю, скинула с себя верхнюю одежду, всю пропахшую дымом. Сил не было даже для того, что бы включить свет, и она медленно побрела в гостиную, ориентируясь по стене, где и рухнула на диван, почти сразу отключившись.
***
Вокруг него была кромешная тьма, через которую не проходили ни звуки, ни запахи. Единственным, что он чувствовал, находясь в ней, было ровное биение сердца.
— «Я умер?», — задавался он вопросом, не ощущая ничего. — «Было бы неплохо избавиться от…».
От чего? От чего или кого он хотел избавиться? Как бы он ни напрягался, пытаясь вспомнить, ему это не удалось.
— «Может, и к лучшему», — пронеслась мысль, которая слабо успокаивала. — «Если я умер, значит, я скоро перерожусь…», — сердце замерло, а потом забилось чаще, руша хрупкое спокойствие.
