Лев Толстой

ТОБИАС

Есть люди, которые отказываются идти простым путем. Они видят его перед собой. Много раз даже стоят перед ним на распутье. И, тем не менее, отказываются. Они предпочитают бороться. Стремятся сражаться. Кричать от отчаянья и почти умереть, выбрав более болезненный маршрут. Аутсайдеры называют их мазохистами. Однако эти люди не осознавали то, что осознают подобные мне... в конце легкого пути тебя ничего не ожидает. Почему? Потому что создавшие этот путь отыскали все стоящее на своем пути. А слава, богатство и власть приходят к тебе лишь по пути без возврата.

Очень давно я выбрал такой путь.

Стать таким человеком, подобраться так близко...

На моем пути есть боль, но оно того стоит. Она того стоит.

— Ты сказала, домик у бассейна был местом, где все умирали, — произнес я, наблюдая, как она пьет красное вино, не отрывая взгляда от бассейна перед собой. Небольшая рябь появилась на поверхности воды, когда она слегка подвигала ногой взад-вперед.

— Думаешь, я убью себя? — спросила она, делая еще один глоток.

— Ты слишком любишь себя, чтобы умирать, — ответил я, подходя к бассейну и девушке.

— Верно. — Она кивнула... прикончив содержимое бокала, подняла бутылку с пола и наполнила его заново.

— Не думаешь, что уже достаточно?

— А ты бы задал подобный вопрос моему брату?

— Нет, — Я знал, что она пытается сказать. — Но лишь потому, что не влюблен в твоего брата. Так что если пожелает, то может упиться до смерти.

Она вздохнула, наконец-то взглянув на меня.

— Чего ты хочешь, Тоби?

Боже, иногда она меня до чертиков бесила. Встав рядом, я передал ей телефон; она взяла его, прочитала сообщение, а затем уронила в воду перед собой.

— Я думал, ты обрадуешься, что он оставил тебе ключи от царства.

Она фыркнула.

— Почему меня должен радовать отправленный братом с сообщением мальчик на побегушках? На самом деле, была бы я сильной, разозлилась бы. Ему даже сложно самостоятельно найти меня.

Не позволяй ей втянуть тебя в это.

Она хотела поспорить. Хотела ужалить кого-то, чтобы почувствовать себя лучше. Если бы я отреагировал, то позволил бы решать за меня.

— У него медовый месяц со своей женой. Не выходил из их спальни весь день. — Что было удивительно само по себе.

— Медовый месяц. — Она горько засмеялась. — Мужчина, что избегает любви, будто чумы, конечно, отлично приспосабливается.

— Он всегда любил тебя.

— Я — семья.

— Как и она.

— Ты пытаешься поднять мне настроение или разозлить меня?

— Ни то, ни другое, просто пытаюсь заставить тебя увидеть причину.

Она поднялась на ноги, и хотя была ниже меня, по ее виду это сложно было бы сказать.

— Думаешь, я – тряпка.

Я не ответил.

Она кивнула сама себе, прикончила вино и бросила бокал на пол, разбив его на кусочки, после чего нырнула в бассейн. Развернувшись, я наблюдал, как она даже не попыталась грести, просто погрузившись на дно и закрыв глаза.

Как только она нырнула, я неосознанно начал вести отсчет. В хорошем самочувствии она могла продержаться под водой девять минут и сорок секунд... а сегодня девушка явно была не в такой форме. Когда увидел пузырьки, и она удосужилась пошевелиться, я все еще ждал, надеясь, что Дона придет в себя, но, черт возьми!

Сняв пальто, я нырнул в воду, достиг дна и поднял ее вместе с собой на поверхность. Она вдохнула воздух, как только мы вынырнули, и оттолкнула меня.

— Я не просила тебя меня спасать! — заорала девушка, выбираясь из бассейна.

— Нет, ты предпочла помучить себя!

— Я думала!

— Думала и тонула! — заорал я на нее, тоже выбравшись из воды. Мокрый и злой, я СНОВА начал волноваться, невольно став проклинать ее на итальянском. — Клянусь богом, Донателла, если бы я тебя не любил, то бросил бы обратно в бассейн и держал твою голову под водой!

— С удовольствием бы понаблюдала за этой попыткой! — крикнула она в ответ на идеальном итальянском. — Но ты продолжаешь пытаться меня спасти! Я не нуждаюсь в твоей помощи, так что уходи! Как и все остальные, УХОДИ!

Подойдя к стойке с полотенцами, я схватил одно и вернулся к ней, накинув чертову штуку Доне на голову.

— Я не стану выходить за тебя. И не буду с тобой. Я говорила тебе, что ты не то, чего я хочу.

Насколько неправильно было то, что ее слова больше меня не жалили? Я просто привык к ним.

— Ты выйдешь за меня. И будешь со мной. Я — то, что тебе нужно, — ответил я, вытирая ее волосы и лицо. — Итан женился... наконец. А это значит, у тебя остался только я.

— Ты забыл о моем брате.

— Том, что сбежал, — усмехнулся я. — Я не забыл. Он просто не в счет.

— Ты слишком самодоволен. — Она оттолкнула меня и полотенце, встала и пошла за еще одним. — И ждать, пока мои братья выйдут из игры, чтобы попытаться трахнуть меня — откровенная слабость. А я не падка на слабости.

Вот, как она думает?

— Дона, — Я засмеялся, используя то же полотенце, чтобы вытереться. — Я готов столкнуться лбами с Итаном в любое время. Но не в Итане моя проблема. А в тебе.

— Как так?

— Что ты делаешь? — Я ненавидел, когда она в подобном состоянии. Это она была слабой, а не я. — Ты всегда знала, что Итан женится. Что однажды женится и Уайатт. Ты понимала, что этот день настанет. Так почему же ты себя так ведешь...

— Потому что он мне не сказал! — закричала она. — Он, как отец, как мать, как все чертовы люди, объявил мне о том, что планирует и просто ожидал, что я смирюсь с этим. Домик у бассейна — это не место, где все умирают, а то, где умираю я! Мне было семь, когда мать подняла меня с постели и бросила в бассейн, велев плыть. Несколько часов я плавала, пока не почувствовала, как горят мои руки. Почему? Потому что она считала меня слабой. Так что я подталкивала себя каждый день, по несколько часов пиная себя. И в одну ночь я плавала, а Итан пришел и сказал мне, что мама мертва. А отец сказал мне не расклеиваться. Так что я подталкивала себя сильнее, и тогда в один из дней я плавала, когда отец пришел и сказал, что я еду в школу-интернат на следующие четыре года. Они бросили всю мою жизнь под откос без предупреждения, без уважения, а затем называют меня тряпкой, потому что я смею злиться!

Ее грудь вздымалась и опадала снова и снова, пока девушка пыталась успокоиться, проводя руками по своим влажным волосам.

— Итан хочет жить с бывшей заключенной, его право. Но он не доверял мне настолько, чтобы сообщить... пока не женился? У меня тоже есть планы. Тоже есть, чем заняться, и когда я не знаю, что грядет, то выгляжу чертовой идиоткой.

— Дона...

— Я прихожу сюда, — девушка указала себе за спину на домик у бассейна. — Чтобы утопиться. Убить Дону, что живет в данный момент, и перезапустить. Чтобы перестроить свои планы, переосмыслить, заново подстроиться. Прости, что немного дерзкая в процессе. Но я не просила тебя приходить сюда со мной. Я не просила о твоей любви...

— Вот тут ты не права, — перебил я ее, слишком ошарашенный, чтобы закричать. На секунду я почти поверил, что ей больно из-за того, что брат двигается дальше. Нет, даже когда солнце зайдет за горизонт, она все еще будет плести интриги в собственных интересах. — Ты просила меня любить тебя.

— Когда это тебя посетила данная идея?

— Восьмого сентября, — напомнил я, несмотря на то, что по ее взгляду было ясно, что не стоило. — В ночь перед тем, как ты уехала в Италию. После того, как твои братья, тети, дяди и все остальные умоляли твоего отца не отправлять тебя и провалились. Ты позвонила мне. Сказала, что мне лучше не влюбляться в кого-нибудь другого, потому что...

— Заткнись, — Дона сердито взглянула на меня. — Я помню. Тебе не нужно это говорить.

— Потому что я принадлежу Донателле Авиэле Каллахан.

Она нахмурилась.

— Мне было пятнадцать, я была глупа.