— Благодарение Богу, — произнес я последнюю фразу из исповедальной карточки, о которой священник говорил ранее, и это означало, что мы закончили. Открыв двери, я несколько раз моргнул, приспосабливаясь к более яркому свету.

— Итан, чего так долго? — Дона выскочила прямо передо мной. Ее темно-каштановые волосы сильно кучерявились, и от того сестра выглядела смешно, но ей это все равно нравилось. Она усмехалась так, будто знала что-то неизвестное мне. Хотя улыбка Донны всегда вызывала у меня ответную.

Но не успел я что-либо сказать, как она уже направилась в кабинку, из которой я только что вышел.

Схватив сестру за руку, я потянул ее обратно.

— Не ходи к нему.

Она внимательно и долго смотрела на меня, а затем кивнула и отступила, становясь рядом.

— Все другие заняты. Папа, мама и Уайатт в исповедальнях.

Я окинул взглядом собор и ряды деревянных лавок с людьми родителей. Двое стояли и разговаривали прямо у Донны за спиной, а еще несколько человек двигались через толпу поближе к кабинкам, где, должно быть, находились папа, мама и Уайатт.

— Просто подожди другую.

— Ладно, — согласилась она, садясь на одну из лавок, отчего юбка ее платья слегка раздулась.

Как только я сел рядом с ней, чтобы подождать, в исповедальню направился мужчина, но придурок в обличии Санты вышел из своей кабинки. Он не взглянул на меня. Хотя, думаю, священник не мог бы меня увидеть за всеми этими людьми. Санта-придурок извинился перед парнем, который следующим хотел исповедаться, а затем стал уходить. Почему-то, я не мог отвести взгляд. Во мне зародилось какое-то чувство, название которому я не знал.

— Куда ты?

Я не осознавал, что встал и двигаюсь, пока сестра не произнесла это.

— В уборную, — солгал я и начал движение через толпу.

— Итан! — позвал меня один из охранников отца.

— Уборная! — Я поднял телефон, чтобы он увидел. Знал, что парень все равно последует за мной, но мне было плевать. Я ведь не делал ничего плохого. К тому же, все эти люди усложнили задачу по моей поимке.

Когда я вышел из главной капеллы, взглянул по сторонам, но толстяк исчез. Я пошел направо, потому что... ну, а зачем бы ему идти в церковный магазин? Чем дальше я шел по коридору, тем темнее становилось, а из-за голубых витражей казалось, словно небо вот-вот разразится грозой. Я шел и шел, пока не достиг коридора с табличкой «Только для священников». Проигнорировав ее, я пошел дальше. Большинство дверей были закрыты, но одна оказалась слегка приоткрыта. Так что я услышал его голос.

— Что значит, звук не работал?

Наклонив голову и глядя через щелку, я увидел толстяка возле окна, пока он пытался там что-то высмотреть, крепко сжимая в руке телефон.

— Ладно. Ладно. Неважно. Мальчик признал это. Я слышал, как парень произнес собственным ртом, что сам он и его родители являются убийцами.

Что?

Только в этот момент я заметил на его столе провода.

Все складывалось.

Он — новенький.

Новенький и пришел в эту церковь, церковь моих родителей, притом, ненавидит их.

— Так ты говоришь, что даже если я дам показания, этого будет недостаточно? А что ты хочешь, чтобы я сделал? Поймал их с поличным? — заорал он так громко, что, подозреваю, не расслышал, как я вошел.

Но опять же, здесь было тише, чем я посчитал.

— Послушай, сделка состояла... Нет, это ты послушай меня! Сделка состояла в том, что я делаю это, и никто не узнает об Огайо. Я не буду... гм... ах!

Гм... ах! — Последние звуки он издал, когда мой нож вошел в его спину.

Бам.

Телефон выскользнул из руки, когда мужчина попытался развернуться. Вынув нож, я наблюдал за тем, как красная ряса становится темнее и темнее, пропитываясь кровью.

— Что... что... что ты наделал...?

— Вот это. — Я пырнул его еще раз и еще, куда только мог; его огромное тело повалилось назад, толстяк пытался ухватиться за стол, но безуспешно.

— Ой, мужик! — простонал я, глядя на свой теперь уже сломанный нож. — Мне его только подарили!

Вздыхая от досады, я поднял телефон с пола, но тот уже был отключен. Переступив через Санту-придурка, я схватил провода, потянул и перерезал их.

— Мон... мон...

— Монако? — Я повернулся к нему.

Он пытался ползти, но, черт его знает, куда.

— Мон...

— Мона Лиза?

Его живот вздымался и опадал, вздымался и опадал. Думаю, толстяк был в шоке. Он безумно глядел на меня. Голубые глаза мерцали от слез, но не слез грусти. Или слез типа «прости меня». А просто еще одна жидкость из его тела.

— Монстр, — подсказал я ему. — Так, вы хотите меня назвать, да? На этой неделе в школе нам задали прочитать Франкенштейна. Клевая книга. Мне понравилась. Люблю книги, которые наталкивают меня на размышления. Поэтому я в продвинутом классе по литературе. Больше всего мне понравился эпизод, когда монстр смотрит на доктора Франкенштейна и говорит ему, что все происходящее — его вина. Очень напоминает данный момент. Вы назвали меня монстром. Я поступил соответствующе. Затем вы угрожали монстру. И раз уж пришлось выбирать между вами и мной, я выбрал себя.

— Иди к...

Достав свой второй нож... ладно, нож Уайатта, я нанес толстяку удар в горло и вынул лезвие. Когда сделал это, кровь покрыла все вокруг. Вытерев лицо, я подошел к витражному окну, пытаясь понять, что же он высматривал за ним.

— Итан?

Обернувшись, увидел телохранителя отца. Он смотрел то на меня, то на парня в красном... Не уверен, был он копом или священником. Достав телефон, телохранитель нажал на единственную кнопку, а затем заговорил.

— Доставьте дюжину лилий к моему местоположению, — произнес он, подходя к нам ближе.

— От Итана, — добавил я.

Мужчина просто посмотрел на меня, а мне оставалось глядеть на него в ответ.

— Да, все верно. Дюжина лилий от... Второго. Сообщите боссу.

— Всем сообщите, — прошептал я, скорее себе самому, глядя на оба ножа в моих руках.

Правило 103: всегда держи при себе нож.

ПЕРВАЯ ГЛАВА

Начни, будь храбр и осмелься стать мудрым.

Гораций

ИТАН

Только когда легкие начали гореть, умоляя о воздухе, я снова открыл глаза. Теперь я мог видеть фигуры у края воды. Оттолкнувшись от дна, я плыл, пока голова не вынырнула на поверхность, отбросил волосы назад и вдохнул прохладный воздух через нос.

— Доброе утро, босс, — поздоровались все четверо.

Двое слева от меня и двое справа.

Не отвечая ни одному из них, уже на краю бассейна, я выбрался из воды и направился к душевой, чтобы ополоснуться. Пока я мылся, горничная изо всех сил пыталась не смотреть на мой член, а когда вышел из душа, она уронила к моим ногам шлепки. Однако, прежде чем смог дотянуться до полотенца, женщина двинулась с места, собираясь вытереть меня. Благо Тоби спас ей жизнь, схватив за запястье и крепко удерживая, пока я сам взял полотенце и обернул его вокруг талии. Когда снова поднял взгляд, то пристально посмотрел на горничную, а затем за ее спину, на стол с ожидающим меня завтраком.

— Где второе полотенце? — требовательно спросил у женщины Тоби, одновременно с тем отпуская ее руку.

— Второе... что? — Она взглянула на меня широко открытыми глазами, пока я направлялся к своему креслу. — Простите, сэр. Я принесла только одно.

Игнорируя ее, я сел, поднял колпак с еды и тут же пожалел об этом. Злясь, я опустил крышку обратно на тарелку.

— Я принесу другое...

— Убирайтесь, — сказал я себе под нос, впервые нарушая молчание, затем взял телефон и откинулся на спинку кресла.

— Сэр? — Она наклонилась.

Пролистывая сообщения, я встал и направился к лифту.

— Тоби, передай главной горничной, что если она станет испытывать мое терпение очередной простофилей, то это ей придется искать новую работу.