Но для тебя ещё есть шанс. Джоанна, помирись с ней. Ей тоже должно быть нелегко.

Кого ты имеешь ввиду? Нет, ты что? С ней? С этой кровожадной убийцей?

Но ведь я и сама в каком-то смысле тоже убийца.

Всем победителям нелегко, но я не победитель, Джоанна. Я проигравшая. Прощай.

Прощай, Энни. Запись прекращается.

Я не хочу, чтобы ты уходила.

III.

Ливень прошёл. Чувствую запах земли. Встречаю рассвет у моря. Скоро оно и наступит. Ветер медленно подгоняет персиковые облака. Гляжу на небо и думаю, что я выжила. Выстояла. Смогла дослушать кассеты до самого конца, потому я и здесь. Сквозь туман мне мерещится она. В лёгком платьице парит над водой и улыбается. Но не глядит на меня. Довольна ли она? Обрела ли свободу?

Я не знаю. Она плавно уходит за горизонт. А вслед за ней и мои тревоги. Не могу сказать, что я безмятежна. Но определённо спокойна. Во мне существует лишь лёгкий налёт грусти, смутная тень сожалений. Но нет той вчерашней боли. Я могу снова твёрдо стоять, но не бежать.

Потому неторопливо плетусь к дому Энни.

Захожу в тёмный коридор, отворяю занавески, и слабые лучики солнца падают на мраморный пол. Такой же пол был во дворце правосудия в том проклятом дистрикте. Это мне напоминает о ней. О моем недруге. Надо бы ей позвонить и разузнать, что с ней. Как-никак из одного конвейера. Немного нервничаю, но вздохнув, набираю номер её дома. Пора прекратить эту болезненную ненависть по отношению к ней.

Я больше не буду жить неразрешённостью и недосказанностью.

2-62-28-75

Идут гудки. Жду, когда мне ответ хриплый голос другой победительницы, которая все ещё жива. Нас осталось мало, наверное, нужно хоть как-то переговорить. Разобраться со всем этим, она тоже должна была услышать о смерти Энни. Щёлк. Машинистки, наверное, уже соединили нас. Улыбнувшись, говорю с сарказмом:

— Энобария, ты там ещё не сдохла?