– Тебе нужна только одна шалфейя, – спокойно заявил старик. – И с ее помощью ты осуществишь свои намерения.

В бешенстве Ролл вонзил черные когти в каменную стену. Со скрежетом пять полос образовались на стене, извергнув фонтан искр.

– Если ты не замолчишь, я не посчитаюсь с твоим статусом.

– Умерь пыл, воин. Твои угрозы меня не страшат. Делай, как я говорю. И ни в чем не сомневайся.

– А если я откажусь?

Жар ярости быстро ушел. Ролл с сожалением посмотрел на разбитый древний черенок.

– Твой выбор. Но разве тебе не нужны победы? Слава?

– Слава мне ни к чему, а вкус победы мне не интересен, – побежденным я никогда не был.

– Тщеславие – грех. А грехи – это ошибки. Ошибки порождают заблуждения, заблуждения – невежество.

– А невежество? – насмешливо фыркнул Ролл

– Зло. Но не беспокойся, я бы не обратился к тебе, если ты был бы настолько безнадежен.

– Невежество? Зло? Безнадежен? В твоих словах нет последовательности – ты только что насоветовал мне не оставлять трон сестре – истинной дочери Кронула. Я уверен в ее проницательности и подвижном уме, пускай она старше близнецов всего на три зимы.

– Которые не доросли и меч поднять. Она дочь своего отца – Торна Трусливого. Незавидное прозвище. Глядишь, и по наследству впридачу с короной перейдет. Чем уж тут поможешь? – парировал старик.

– Я тоже сын своего отца!

Предсказатель покачал головой и цокнул языком.

– Значит, и тебе было известно о маленьком секрете моей матушки? Как занятно, – раздраженно отмахнулся воин.

Все встало на свои места – тяга к сражениям досталась от фарлала, который пошел по пути меча. Что ж – как бы то ни было, а положительные стороны похороненной правды не так уж и зловонны. По закону Ролл не имеет право на престол, но кто знает о том, что он на самом деле сын брата Кронула, кроме Лауды, безумного старика и его самого?

– Да, я знал об этом. Кому есть дело до вымыслов? Для фарлалов это будут всего лишь толки, ведь так? Ты по праву займешь свое место, твой отец был старшим братом. И, конечно, ты – первый сын Кронула, престол – твое законное право. Ты нужен фарлалам. Твое правление принесет много процветания. Тебе суждено исполнять волю Маравы.

– Не вынуждай меня, старик, ответить сердцем, а не головой.

– Как раз напротив, пожертвуй сердцем и реши головой. Не забудь, какую награду я пообещал тебе.

– Не спорю, выгода не стержень моего духа, но и самопожертвование не дух моей цели. Я должен подумать. Обстоятельства изменились, и я не властен над собственными желаниями.

– В твоих руках судьба всех земель. Не медли с ответом.

– Если в моих руках судьба земель, ох, не завидую я им.

Ролл склонился над осколками разбитого инструмента. Черенок разбит не по вине провидца – он свыкся с тем, что старик испытывает его терпение.

Струны запели теми же нотами, что и шалфейя. Призрачный голос подобрал ключ к крохотной коморке внутри него, которую он сам совсем недавно обнаружил.

Волшебная песня или простое наваждение? Несомненно, она ведьма, раз сумела найти путь к его мыслям. Каким-то невероятным образом она заставила думать о своей гнусной расе, в то время как Стихия смерти продолжает витать по Зидогу.

Старик вывел воина из задумчивости.

– Через пять дней Кронула следует отнести с алтаря в склеп. После этого у тебя будет немного времени до того, как станет поздно. Решай скоро.

– И почему я тебя все время слушаю? – спросил Ролл с нотами недовольства в голосе.

– Потому что ты не раз убедился в моей преданности Зидогу и его обитателям. – С этими словами предсказатель попрощался и бесшумно исчез за дверью.

Воин сел в резное кресло и откинул голову назад, потер глаза, потянувшись. Сон стал редким гостем в его спальне – приходил внезапно и покидал не прощаясь. Его мучили вопросы и нерешенные дела. Он был не готов занять место отца.

Лихое предложение старика его не устраивало. Необходимо поговорить с сестрой и матерью, когда та очистит разум от леля, а пока без толку бороться с самим собой. В последующие два дня Ролл несколько раз передавал ключ от комнат матери, чтобы слуги могли подать еду и исполнить некоторые поручения. Несмотря на вынужденное заточение, она не жаловалась и перестала спрашивать, почему кувшин с лелем заменили питьевым нектаром.

Вечером второго дня маленькая фарлу, прислуживавшая на кухне, Зидога вернула ключ Роллу. Ее щеки зарделись пышным, как юбки платья, румянцем, когда она вложила ключ в его ладонь. Воин улыбнулся ей самой теплой своей из улыбок, на которую только был способен. Причина застенчивости была раскрыта буквально в ту же секунду.

– Мама сказала, что вы наш новый правитель.

– Поэтому ты прячешь глаза?

– Мама сказала, что, если я буду смотреть на господина, то тогда все мои сестры и братья никогда не сольются со природой Маравой и Стихиями.

Ролл насторожился. Чтобы не напугать фарлу, он не перестал улыбаться. Смягчив голос, насколько возможно, он спросил:

– А мама не объяснила, почему я захотел бы твоим близким такой участи?

– Она только перевернула горшок вверх дном и сказала, что природа Марава хорошо видит и в темноте.

– Конечно, твоя мама права, но какое это имеет отношение ко мне?

Фарлу пожала плечами.

– Наверное, она имела в виду, что господин часто уходит на поверхность. А теперь захочет увести тех, кто будет преданно смотреть в глаза, наверх, и Марава не сможет их увидеть там и не примет к себе. Я не хочу наверх.

Ролл заскрипел зубами, усилием воли удержав уголки рта вверху, изображая улыбку. Больше не мешкая, фарлу умело присела в реверансе, развернулась и бодро сбежала вниз, оставив воина в недоумении. Он хотел окликнуть ее, но вместо этого взлетел на третий уровень, где была спальня его сестры, и громко постучал. Ответили почти сразу. Дверь открыла одна из горничных Лукречии и провела его через тяжелый тканевый полог в другую комнату с двумя комфортными скамьями, заваленными подушками. На одной из них, развернувшись к огню, сидела сестра. Она выглядела немного лучше, чем в день его возвращения. Но даже раскрасневшиеся от жара пламени щеки не оживили отрешенного лица.

Его мать всегда говорила, что Лукречия – точная ее копия в молодости, Ролл ясно видел, за что соперничали два брата – Торн и Орланд.

Воин осторожно присел рядом. – Как ты, Лу?

Фарлу повернула голову и встретила брата взглядом гнетущей тоски.

– Нам нужно поговорить. Ты отказывалась от моих приглашений в главный зал… – Прости меня, Ролл, что я не встретила тебя так, как ты привык. Наверное, та Лукречия, бросавшаяся тебе на шею после походов, будет уложена вместе с Кронулом в склеп.

– Не говори так. Ты встретишься с отцом, когда придет время. Нам всем нелегко, но настало время перемен и важных решений.

Ролл обнял сестру за плечи. Она прислонилась к нему, уперевшись макушкой в подбородок, продолжая заворожено высматривать язычки пламени в камине. На стенах забавлялись их тени.

Лукречия тяжело вздохнула. Сложила руки на коленях, разглаживая складки платья.

– Знаешь, как умер Кронул?

– Не уверен, что хочу узнать,– признался воин. – Но если тебе станет легче, я готов выслушать.

– Помнишь, мы друг от друга ничего не скрывали? Я даже рассказала тебе о первой своей влюбленности. Глупость какая. Это было так давно и всего несколько месяцев назад. Перед твоим отъездом. Ах, если бы ты остался – отец был бы жив. Она не заплакала, вздохнула только глубоко еще раз, медленно сползая по груди Ролла, положила голову ему на колени, подложив ладошку под щеку.

– Так больно, Ролл. Вот тут. – Лукречия положила другую руку на грудь. – Когда я вижу Лауду, становится невыносимо.

Ролл напрягся вслушиваясь в монотонное шептание и без того негромкого голоса сестры.

– Мы ужинали все вместе. Близнецы и я сидели со стороны Лауды, когда между ними завязалась неладная беседа не совсем понятного содержания. Сначала я не вслушивалась. Последнее время они часто спорили, особенно после того, как в Кровенге кушины взорвали свои порошки и ты, как всегда, в походе. По счастливой случайности никто не пострадал.