–Дай сюда жезл, – она потянулась к рабыне, – дай!!

Каменщица застыла, мертвой хваткой сжимая орудие, Лисица поздно поняла, что она больше не двинется, даже если ей приказать уносить ноги. Почему она опять не думает о себе? Это ей нужно бросить все и бежать, скрыться, отсрочить смерть, узнать, как погиб отец.

Вихрем Жрец пронесся к Лисице и повалил ее, придавив своим телом. – Куда собралась, дрянь, мы только начали.

Капля крови оросила лицо шалфейи, от чего сознание вновь вернулось к ней. Подавив неприятные позывы в животе, ее забила дрожь снова и снова, возвращая к действительности. Она освободила руку и попыталась добить кровоточащий глаз. Ощерив зубы, Ульф ударил Лисицу кулаком в лицо, другой рукой стиснул горло. – Ты сдохнешь сейчас! Нурос с удовольствием изжарит твою душонку!!

Стон вырвался из груди Лисицы, вытягивая последнюю надежду на спасительный вздох. Она захрипела и с громким сипом вдохнула. Кровь заполнила рот.

Жрец сопротивлялся собственной боли, боролся с туманом на целом глазу. Он не мог видеть деталей, но это было совершенно ни к чему.

–Да станешь ты ничем!

Пришел день, которого он ждал долгое время, почти всю жизнь – так ему казалось.

Лисица собрала последние силы, извиваясь под тяжелым телом, второй удар оставил ее лежать неподвижно. Даже душераздирающий крик рабыни не вывел из оцепенения. Веки отяжелели, и она провалилась в бездыханное никуда.

***

Одурманенный, Ролл возвратился в лагерь. Хоут не ослушался приказа, и воины не двинулись в путь с рассветом, хотя в воздухе витали вопросы. Воины не понимали, отчего до сих пор не было приказа покинуть границы.

Утренняя дымка почти рассеялась, но не в голове Ролла. Сегодня ночью он не спал, и сладкое видение в виде соблазнительной красавицы вовсе не игра воображения. Он спешился с Рута и передал поводья подошедшему помощнику, снял шлем и быстрым шагом направился в свой шатер. Как он и предполагал, Хоут ожидал его, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Лицо его не выражало ничего, кроме кажущегося безразличия, но Ролл прекрасно знал, как голову брата распирает, словно бочку со свежим лелем.

– Не говори мне, брат, что ты здесь, чтобы поддерживать огонь в очаге.

– Я ждал тебя, как ты велел, и мне не терпится узнать, что же нас задержало? Хоут играл с длинной цепочкой, частью шипованного шара, тщательно пряча усталость и раздражение. Беспокоясь за брата, он не сомкнул глаз. Под утро, отчаянно борясь с мучительной сонливостью, он вернулся в шатер воина, чтобы недоумение из-за труднопонимаемого поступка господина вновь отрезвило его.

Ролл свалился на шкуры, служившие постелью, закрыв глаза, тихо произнес:

– Я не смог даже шелохнуться, если бы ты видел ее, то подумал бы, что сама природа Марава заигрывает с тобой.

– Так ты видел ее? И не сделал того, за чем пошел?

– Именно.

– Что-то я не узнаю тебя, ты уверен, что не упал с Рута и не стукнулся головой, а потом тебе все привиделось?

Хоут явно был доволен своей шуткой и кратко хохотнул, посерьезнев, добавил:

– Даже не думай, мы не можем. Ничего путного из этого не выйдет. Вспомни легенду… Ролл дернулся от боли в напряженных чреслах, когда перед его глазами, как наяву, вновь предстала обнаженная дочь короля. Он не должен так думать о ней, она – враг, она существо другой расы, другого мира.

– Я знаю и держу себя в руках, поэтому позволил ей улететь. Мы поедем домой, и я поговорю с Кронулом, но мне нужно выспаться… да и тебе тоже, я смотрю, ночь не казалась радостной.

– Я удивлен, что ты озабочен такой мелочью, как я, дорогой брат.

– Пожалуйста, пришли ко мне Акелу с лелем, иначе я проворочаюсь до вечера.

– Я и не знал, что стал твоим фарлалом на побегушках, – раздраженно сказал Хоут, заправляя цепь за пояс. – Смотри, не расплескай лель, когда набросишься на Акелу.

Хоут увернулся от полетевшего в него сапога и выскользнул из шатра.

Ролл растянулся на шкурах и задремал. Тихий шелест платья потревожил надвигающийся сон. Рядом опустилась Акела, беззвучно протянув кубок с лелем. Воин резко отбросил ее руку в сторону, кубок полетел в другой конец шатра, орошая земляной пол темной жидкостью. Служанка ахнула от неожиданности, когда Ролл зафиксировал ее затылок и потянул к себе. Сон улетучился, он не мог больше сдерживаться и грубо подмял Акелу под себя. Опытная любовница не почувствовала запах леля в его частом дыхании, поэтому удивилась странному возбуждению, овладевшему воином.

Проведя почти всю молодость в походах, обслуживая похоть фарлалов, она привыкла к любому поведению. Вечерами и ночами ей приходилось спать с несколькими. Хотя большинство и не причиняли ей никакого вреда, но бывали дни, когда наутро тело ныло от синяков и ссадин.

Акела никогда не жаловалась, за такую работу ей хорошо платили, что обещало безбедную старость. Когда же никто не захочет взять ее, то она спокойно покинет отряд и купит где-нибудь кусок подземелья, построит дом и доживет дни спокойно на заработанные во время походов деньги. Но думать об этом еще рано, фарлалы не пропускали ее мимо, значит, годы не лишили привлекательности.

Все же Акелу насторожило поведение хозяина, он никогда раньше не позволял животной страсти брать вверх над сладострастными ласками, даже после продолжительного воздержания.

– Не торопитесь, господин, я сама, – не выдержала Акела, когда треск ткани сопроводил стремительный порыв Ролла стянуть с нее платье. Она не могла допустить, чтобы одежда была превращена в лохмотья, ткани стоят так дорого… Он обнажил клыки в предвкушении разрядки и развел ноги служанки в стороны, устроившись между, положив их к себе на бедра. Ролл решил не тратить время на прелюдию, он утомился долгим путешествием, а нерастраченная энергия совсем иного рода из-за ночного зрелища скопилась в немыслимом количестве, причиняя боль.

Не ожидавшая от господина подобного напора, она вскрикнула, когда он одним толчком вошел в нее.

Ролл повалился рядом на шкуры, бешеная скачка совершенно оставили без сил измотанное тело. Облегчение пришло, но надолго ли? Сегодня еще предстоит долгий день.

– Доволен ли господин?

Воин приоткрыл глаз и встретился с карим взором. Волосы цвета дошедшего леля беспорядочно торчали, как репейник. Акела не могла позволить себе длинные волосы, тщательно вымыться в походах не было никакой возможности.

– Почему ты спрашиваешь? Ты же не такая, как другие, тебе не нужны комплименты, не так ли?

– Мне показалось, что господин торопился выплеснуть семя. Господин всегда был сдержан в своих желаниях.

Акела пожалела, что упрекнула Ролла в несдержанности, но воин не рассердился, напротив, на его лице заиграла улыбка.

– Тебе платят за услужливость и податливость, за ласку и нежность, за желание доставить удовольствие, за упругий рот, за то, что между ног, а не за болтливый язык, Акела, – Ролл перевернулся на бок. – Ложись рядом и закрой глаза, возможно, ты мне еще понадобишься.

Служанка повиновалась и медленно опустилась на спину, вслушиваясь в спокойное дыхание господина. Она выспалась этой ночью, никто из фарлалов не беспокоил ее, поэтому сон не шел, а от лежания на деревянном бруске, завернутым в шкуры, заболела шея.

– Ты сбежал!

Акела поняла, что все же задремала и не заметила, как кто-то третий обозначил свое присутствие в шатре громким упреком. Она поднялась на локтях. На сундуке, вытянувшись вверх, словно на троне восседал старый фарлал, торжественно выставив вперед длинную палку. Она уже видела его, вчера вечером он говорил с хозяином. Откуда он тут взялся? Он точно не приплыл с ними на кошаре. Высеченные мудростью морщины на лице разгладились, ему явно понравилось открывшееся перед ним зрелище.

– Разбуди его, – мягко произнес незнакомец. Он погладил длинную гладкую бороду, улыбаясь служанке уголками рта, заметив ее замешательство. Настороженно Акела натянула шкуру на нагое тело, и, не сводя глаз со старика, слегка потрясла Ролла за плечо.