В глазах жреца мелькнул язвительный огонек. В очередной раз он нашел, в чем ее упрекнуть.

Лисица опустила руки и отвела взгляд на стену. Новый гобелен – она даже не заметила его: как далеко ее мысли от этого замка, насколько высока возведенная невидимая стена между реальностью и маленьким мирком, в котором пряталась?

– Я сделаю, как скажете, господин.

Ее внезапная покорность насторожили жреца. Он прищурился, как от яркого света, не понимая, отчего произошла перемена. Ее опущенные ресницы подернулись, она отвела голову, ускользая от ледяных глаз Ульфа.

– Вовсе не сложно быть покладистой, не так ли, госпожа? – колко подметил жрец. – Можете оставаться здесь и высматривать короля.

– Благодарю, господин.

Ульф быстро покинул покои. Каждый его удаляющийся шаг возвращал Лисицу в реальность, извещая, что опасность миновала. Она опустилась на край кровати, грудь вновь стиснуло, словно цепями, бросило в жар.

Лисица застонала и откинулась на гладкие одеяла в ожидании очередного приступа. Но вместо этого завлекающая и сладкая полудрема накрыла легким одеялом, уводя от боли.

«Нет, нельзя спать, надо держаться».

Лисица приподнялась, с трудом преодолевая навалившуюся усталость. «Я не хочу спать… не хочу» – уверяла себя Лисица.

«Я должна встать и выйти во двор».

Комната закружилась перед глазами, когда веки отяжелели. Она ухватила край одеяла, комкая ткань, вонзив ногти в ладони. Но не было сил больше противиться, и изнеможденная шалфейя ушла в мир сновидений. Во сне Лисица прилетела на поляну, где в полнолуние она имела возможность пропитать свободой все свое существо. Шелест крыльев в прохладе деревьев и тусклом свете луны погружал ее в транс. Она напевала, паря над водой, плясала на водной глади водоема, подрагивая от каждого соприкосновения с прозрачным полотном. Таланту Лисицы аплодировали восхищенные зрители: травинки и листья, шептались на задних рядах.

– Красиво поешь.

Лисица вскрикнула и взметнулась вверх, пристально вглядываясь в темноту, откуда послышался незнакомый голос.

Шалфейя замерла в воздухе, поддерживая себя частыми взмахами крыльев. Она закусила губу, начиная медленно снижаться.

Любопытство ослабило чувство опасности. Да и как она могла противостоять искушению увидеть, от кого исходил комплимент. Язык врага вряд ли повернется в похвале.

Услышав шорох, она вновь взлетела вверх, еще выше, чем прежде, напрягая глаза.

– Я знаю, что вы там! – выпалила Лисица, вслушиваясь в безмолвие.

Даже травинки, подпевавшие ей всего несколько мгновений назад, смолкли.

– Госпожа, поднимайтесь! Просыпайтесь же!

Из тяжелого сна Лисицу вывели отчаянные крики рабыни. Она встряхнула ее, как тряпичную куклу.

– Госпожа, вам нужно улетать отсюда!

Лисица разлепила глаза, она, кажется, все еще ощущала влагу от водоема на одежде и прохладный ветерок, перебирающий волосы.

Но это явь, влага была предзнаменованием лихорадки, а прохладное дуновение – воплями испуганной невольницы, которые быстро вывели хозяйку из забытья.

– Я, по-моему, уснула….Великая Лантана, что за переполох? – обратилась Лисица к испуганной рабыне. Та проворно потянула ее за руку, помогая подняться.

– Король убит!

Лисица вмиг замерзла, лед сковал руки и ноги.

Продержавшись на внезапно заледеневших конечностях еще несколько мгновений, она рухнула на пол, разбиваясь на мелкие осколки, молот слов вколотил острые кусочки прямо в сердце, вторя служанке «король убит, король убит».

– Убит? Мертв?

– Потом, потом, госпожа, – заголосила рабыня, ставя на ноги истощенную жену жреца. Вам нужно уходить. Жрец скоро вернется сюда, и тогда….

Она не договорила и упала рядом с Лисицей, со страхом оглянувшись на вошедшего Ульфа.

В его руке блеснул карающий жезл. Лисица сразу узнала медную палку, ей неоднократно приходилось быть невольной свидетельницей гибели провинившихся рабов и даже кушинов. От укуса этого орудия умирали медленно, мучительно; оснащенный двумя тонкими иглами, смазанными ядом с каждого конца, жезл был опаснее кинжала.

Ужаснее всего приходилось тем, кто наблюдал предсмертные судороги несчастных и слышал крики о пощаде, видя, как те, выкатывая глаза, давятся собственным языком. Хозяин хищно улыбался, что не предвещало ничего хорошего.

Вот и все.

Сейчас, наконец, все решится.

Перед глазами Лисица промелькнули образы прошлых лет: лицо отца, выдумщица Сиама. Хотя нет. Она как никто другой говорила чистую правду, ни разу не приукрасив сущность великого жреца.

Короля нет в живых, ничего больше не удерживает на этом свете. Лантана встретит ее в другом мире, убаюкает божественным пением, одарит вечной благодатью. Она готова принять такой исход жизни.

Лисица почувствовала бедром дрожащую рядом рабыню. Она завыла от страха, до боли знакомого Лиссе.

«Неразумная, перестань дергаться, ты только распаляешь его еще больше», – промелькнуло в голове Лисицы.

За столько лет жизни под гнетом она неплохо изучила супруга. Чем больше сопротивляешься, тем больше он раззадоривается, его наслаждение превращается в сладкий сок из священных плодов в садах Лантаны.

– Не трогайте ее, – Лисица резко поднялась с пола, откинула волосы назад и гордо выпрямилась перед мужем.

Жрец явно не ожидал подобного выпада от супруги, усмешка сменилась удивлением. Но совсем ненадолго.

– С вами мы позже разберемся, – раздраженно бросил он и оттолкнул жену в сторону, продолжая свое наступление на беззащитную рабыню.

– Я сказала, не смейте прикасаться к ней.

Жрец развернулся, его буравил ранее незнакомый ему взор: отчаяние и отвага, готовность встретиться в неравной схватке.

– Госпожа, вы говорите на диковинном языке. Прошу вас объяснить мне кое-что!

– Не спешите, госпожа, с вами мы еще наговоримся, сначала я должен отрезать язык у этой шлюхи, чтобы заткнуть ее дрянной рот навсегда.

Рабыня закрылась руками, защищаясь от надвигающейся опасности, не прекращая рыдания.

– Остановитесь, господин, что вам нужно от обычной рабыни?, – голос Лисицы дрогнул, как она ни старалась казаться твердой. Это заметил и Ульф.

– Я сказал, что поговорим позже, убирайтесь отсюда, если вам дорог собственный язык, – предостерег он. Раздался щелчок и две иглы вышли наружу.

–Вы поклялись, что не тронете меня, неужели ваше слово ничего не стоит?

Он лишь хмыкнул в ответ и протянул руку, чтобы поднять жертву с пола.

Лисица решила, что пришла пора дать последний отпор, все равно ее ждет смерть, если не сейчас, так скоро. Если отца действительно убили, то Ульфа ничего не держало закончить свои мучения с ненавистной супругой и прекратить несчастливый союз.

Она накинулась на него сзади, оседлав, ногтями вгрызаясь в глаза. Как же она ждала этого момента. Жрец неистово заорал и резко развернулся. Жезл выпал из рук и покатился к зажавшейся в угол рабыне.

–Подними жезл, убей его, – выпалила Лисица так громко, что поразилась собственному голосу.

–Мерзкая тварь!! – взревел Ульф, болтая руками в воздухе.

Он сдернул ее со спины, и что было силы швырнул об стену. В глазах Лисицы потемнело, но всего на долю секунды.

Жрецу этого было достаточно, чтобы смахнуть кровь с лица. Веки кровоточили, а одним глазом он вообще ничего не видел.

–Ты грязная тварь, я убью тебя!!

Он двинулся к кровати и внезапно свалился лицом вниз. В комнате воцарилась зловещая тишина. Лисица услышала громкий всхлип рабыни. На подкошенных ногах та встала, сжимая в руке жезл, готовясь к замаху.

–Он мертв? – дрожа всем телом, спросила она.

Лисица хотела бы в это верить. Ее затрясло, когда Ульф застонал и перевернулся на спину.

–Убей его, – прошептала Лисица.

Рабыня заревела и попятилась.

–Убей его… – только сухие губы шевельнулись, чтобы повторить приказ, снова паук внутри ткал плотную паутину, мастерски затягивая поступление воздуха. Ухватившись за гобелен, из последних сил хозяйка, выпрямилась.