– Сегодня днем в реанимации скончался Александр Пирс, – торжественно и печально произнес Фьюри, но Баки как-то не поверил, что он в самом деле грустит.

– Больница? Разве его не выгнали? – выпалил Баки и почувствовал, как Стив незаметно толкает его в бок. – Его же сняли с должности главного врача, его секретарь при мне говорил об этом, – начал было объяснять он, но Стив толкнул его еще раз. Оправдываться, когда есть что скрывать – только привлекать к себе лишнее внимание. Господи, они вломились в кабинет и трахались там, пока его хозяин умирал где-то в реанимации. Баки казалось, еще немного – и его стошнит.

– И я пришел, чтобы выразить тебе, Баки, соболезнования, – укоризненно проговорил Фьюри. – Ведь Александр столько времени был твоим лечащим врачом, может быть, и другом…

– Да, конечно, был, – смешался Баки. – Спасибо. Это невосполнимая потеря для всех нас.

– А теперь, когда мы закончили со всей этой скорбью, перейдем к делу, – сказал Фьюри, и Баки смутился еще сильней. – Полиция сейчас осматривает его кабинет, а потом хочет поговорить с несколькими пациентами, в том числе с вами.

– Полиция? Его что, убили? – ужаснулся Баки.

– Его не убили, – ответил Фьюри. Он замялся, а потом добавил: – Похоже, что он убил себя сам. Отравился лекарствами.

Баки нахмурился и удивился еще сильнее. Пирс не был похож на человека, который стал бы кончать жизнь самоубийством, даже если дела идут из рук вон плохо. Вряд ли ему было стыдно за недостачу или за несчастные случаи в больнице. Даже под угрозой уголовного наказания он скорее крутился бы ужом на сковороде, пытаясь обелить себя, чем свел счеты с жизнью. Но Баки предусмотрительно прикусил язык и только спросил:

– И при чем тут мы? Стив почти не общался с Пирсом, а я вообще был в изоляторе, когда это случилось.

– Формальность, – отмахнулся Фьюри. – Мы сделали все, что могли, но, к сожалению, когда полиция требует, мы обязаны подчиняться.

– Тогда мне нужен адвокат, если меня будут допрашивать, – решил Баки. – Мои представители – бюро «Барнс, Барнс & Барнс». Без их участия никто меня допрашивать не будет. Стива тоже.

– Не допрашивать, а беседовать, – нахмурился Фьюри. – Тем более, никакого преступления не было, зачем тебе адвокат?

– Я закончил юридический, – отозвался Баки. – И, знаете ли, криминал – дело такое. То его нет, а когда удобно копам – он появляется. Без адвоката с ними разговаривать нельзя.

– Ну так, значит, ты сам себе адвокат. Ты же – Барнс, – ответил Фьюри. – Слушай, чем быстрее поговоришь с ними, тем быстрее они уйдут. В общем, я пришлю за вами кого-нибудь, когда до вас дойдет очередь, – сказал Фьюри и ушел, пока Баки пытался выдавить хоть слово, справившись с негодованием.

– Не волнуйся, – проговорил Стив, обнимая Баки за плечи. – Допрос – это не страшно. Меня допрашивал полицейский после того, как упал Тони. Он оказался очень милым человеком, так интересно рассказывал, как сажают невиновных…

– Тебя допрашивали из-за Тони? – Баки ошарашенно уставился на него.

Если секунду назад Баки нервничал из-за того, что самоубийство Пирса могли как-то увязать с тем, что они вломились сегодня в его кабинет, то теперь вернулась злость на Старка. Мало того, что он цеплялся к Стиву и обвинял его во всех смертных грехах. Теперь еще из-за Тони, из-за его идиотских выдумок, Стиву пришлось пережить настоящий допрос. На мгновение, всего на одно, Баки пожалел, что тот не разбился насмерть.

Мысль была мимолетной, но и ее хватило, чтобы все встало на свои места. Будто сердце остановилось, будто кровь в венах превратилась в лед. Теперь, когда это произошло, Баки не мог отрицать того, что напрашивалось само. Правду, которая во всем своем неприкрытым уродстве предстала перед ним.

Во всех этих ужасах, смертях, увечьях повинен он сам.

Баки мешал Рамлоу – тот вышел из строя не где-нибудь, а в оранжерее, там, где Баки проводил очень много времени и знал наперечет каждый лист, каждый гвоздь. Он поверил, что Ситуэлл – жадный мошенник, и тот нашел свою смерть сразу после того, как Баки увидел код от замка на парковке. Он разозлился на Тони – и Тони выпал из окна, того самого, на котором – Баки видел это каждый день – любил раскачиваться. Пирс сдох, когда начал угрожать Баки. Накануне – или, может быть, еще раньше – он был в его кабинете и мог подсыпать яд в бутылку вина, что до сих пор стояла на столе.

Баки, сам того не желая, время от времени превращался в Зимнего Солдата, безжалостного, озлобленного, готового разорвать на куски любого, кто встанет на его пути, а потом его разум милосердно стирал ненужные воспоминания.

Баки был тем монстром, которого искал Тони. В этом не оставалось никаких сомнений.

Только сейчас он не был Солдатом. Он не был ни бесстрашным, ни безжалостным, и его раздирало на части от ужаса перед тем, что он натворил.

Хуже того – что еще он мог натворить. Что в следующий раз его больной разум сочтет угрозой? Кто следующим станет его жертвой? Фьюри? Или, может быть, Клинт? Или Бекка? Или Стив?.. Стив…

Стив все еще стоял рядом и сжимал его плечи, заметив, что Баки погрузился в себя, и дожидаясь, когда его ступор закончится.

Бедный Стив. Баки взглянул в его теплые, добрые глаза, и внутри него что-то оборвалось. Славный , мягкий, наивный Стив оказался заперт в одной комнате с серийным убийцей, который и сам не знает, когда его замкнет в следующий раз. Может быть, прямо сейчас.

Стив обнял его, и у Баки на глаза навернулись слезы. Он казался таким уязвимым, доверчивым, опрометчиво подпуская Баки к себе так близко. Не зная, кого прижимает к свой груди.

– Не трогай меня, – прорычал Баки, отталкивая Стива. Безуспешно. Стив так крепко вцепился в него, что Баки пришлось его почти ударить, чтобы он отступил хоть на шаг.

– Я опять сделал что-то не так? – озадаченно спросил Стив. Он снова пристроился к Баки, на этот раз пытаясь приобнять его за талию, но тот отскочил на безопасное расстояние.

– Отойди, не прикасайся ко мне!

Стив присел на край кровати и устало опустил голову.

– Я не знаю, что тебя опять задело, – вздохнул Стив. – Я очень стараюсь понять тебя, чего ты хочешь. Как с тобой правильно обращаться. Но не могу. Может быть, никогда не смогу?

Он выглядел таким печальным, таким разбитым, но сейчас Баки было не до жалости. Куда важнее было спасти Стиву жизнь.

– Просто держись от меня подальше. А лучше свяжи! – Баки заметался по комнате в поисках каких-нибудь пут, ничего не нашел и просто сорвал со своей постели простыню. Он подсел на кровать к Стиву и вытянул перед ним руку. – Вот, давай, привяжи меня к спинке. Скорее.

Стив покачал головой, недоуменно глядя то на Баки, то на простыню.

– Зачем? – спросил он.

– Просто привяжи! Пожалуйста! Стив! Так нужно!

– Ты становишься Солдатом? Я его не боюсь, он не злой. Он не опасен ни для меня, ни для кого-то еще.

– Хватит! Я же сказал тебе…

– Баки! – оборвал его Стив. Он снова схватил его и обнял, не обращая внимания на сопротивление. – Баки, что с тобой, что случилось, пожалуйста, скажи мне, Баки…

Баки почувствовал, как из его глаз хлынули слезы. Сейчас, как никогда раньше, он чувствовал близость к Стиву, то, кем он стал для него, как сильно успел полюбить. И именно теперь Баки не мог позволить себе всех этих чувств.

– Ты не понимаешь, Стив, я опасен. Для тебя. Для всех. Я чудовище!

– Не говори это слово! Ты не чудовище! – горячо зашептал Стив. – Скажи мне. Я ведь люблю тебя. Мне ты можешь сказать все.

– Меня не за что любить. Потому что это я во всем виноват! Это я убил Пирса. И всех остальных! И тебя убью, – сказал Баки и разрыдался по-настоящему.

– Ты? Меня? – ошеломленно проговорил Стив. – Нет, ты же не станешь?

– Ты что, совсем не слушаешь, что я говорю? Я убил Пирса. Отравил его, как и хотел, и даже не вспомнил потом. Кто-нибудь может пострадать, ты можешь пострадать! – давясь слезами, продолжал Баки.

– Ты не помнишь, что убивал, но уверен, что это ты? – спросил Стив.