Баки бился в агонии, а потом вода ушла. Стив позволил ему глотнуть воздуха, и Баки жадно задышал, до боли в легких, до головокружения, до слез из глаз. Ему хотелось надышаться на всю оставшуюся жизнь, а еще больше – закричать, что он не хотел, что так нельзя, что это ужасно – то, что Стив с ним сделал.

Баки хотел закричать, но кончил тотчас же, как головка члена показалась из воды, забрызгав его живот и грудь.

Воинственность мгновенно улетучилась. Он молча вылез из ванной, не обращая внимания на грязный живот и что из задницы текло после Стива. Он вытер лицо, закутался в халат и еще раз вытер лицо – оно почему-то снова было мокрым.

– Ты в порядке, Баки? – заволновался Стив, вылезая из ванны следом. – Я снова сделал что-то не так? – он подошел ближе и обнял Баки со спины, и тому снова показалось, что он обессилел.

– Для меня это слишком, – глухо проговорил Баки. Он низко опустил голову, стараясь не сосредотачиваться ни на объятьях, ни на боли в заднице, ни на чем, кроме маленькой трещинки в плитке на полу.

– Прости меня, – зашептал Стив. – Баки, прости, я думал, ты этого хочешь. Ты же сам начал, и эти разговоры… Я же только для тебя… Я сам и не фантазировал ни о чем жестче, чем шлепок по попе…

Баки вскинулся, будто его ударило током, и резко развернулся в кольце рук. Он смотрел на виноватую и растерянную улыбку Стива и выпалил:

– Это что? Значит, тебе со мной не понравилось?

*

Баки рассеянно ковырялся в тарелке с завтраком. За остаток вечера и утро он не сказал Стиву ни слова, просто не смог заставить себя, таким разбитым он себя чувствовал. Но завтракать они все равно пошли вдвоем. Баки не сводил со Стива глаз. Их вчерашний секс был не сказать чтобы плох, но Баки уверенно поставил бы его на третье место среди худших переживаний своей жизни, после потери руки и начала проблем с психикой. И все же сегодня он чувствовал себя на удивление легко и спокойно. Может быть, он просто слишком заморачивался. У них был секс. Они оба получили разрядку. Стив не напоминал ему об этом и не настаивал ни на новой близости, ни даже на обычных для пары знаках внимания. Баки смог бы спокойно забыть об этом и воспринимать полученный опыт как эксперимент. Ну, очень ебанутый эксперимент.

– Ты хочешь йогурт? Я взял больше, чтобы хватило и тебе тоже, – сказал Стив. Он, как обычно, был вежлив и улыбался, но все же его голос звучал как-то натянуто.

– Есть вещи лучше еды, – мягко протянул Баки. Они на мгновение встретились взглядами, и Стив смущенно склонился над тарелкой. Баки мог поклясться, что на его щеках проступил легкий румянец.

– Стив, – позвал он через некоторое время. Улучив момент, когда Стив потянется к чашке с кофе, Баки легко коснулся его руки.

К его удивлению, тот отдернул ее так поспешно, будто даже мысль о прикосновениях Баки казалась ему невыносимой.

– Заметят, – объяснил Стив, кивнув на санитаров. – И нас расселят в разные палаты.

– Тогда пойдем куда-нибудь, где нас не заметят, – как мог сладко проговорил Баки.

– Зачем? – удивился Стив.

– Хочу тебя поцеловать.

– Я тоже очень хочу, – улыбнулся Стив, он будто расцвел прямо на глазах, приосанившись и излучая счастье.

Он начал подниматься с места, но Баки его остановил.

– Только сначала доешь. Это обязательно, – улыбнулся он. – Тебе понадобится много сил. Ну, со мной, понимаешь? – на всякий случай добавил Баки.

Стив радостно закивал, что, видимо, означало, что он понял Баки правильно.

– Мистер Барнс, – прервал их разговор один из санитаров. Баки заволновался, хотя вряд ли кто-то мог услышать, как они любезничают со Стивом. – Доктор Пирс велел передать, что ждет вас в своем кабинете как можно скорее.

– Что-то случилось? – испугался Баки. – Что-то с моей семьей?

– Не знаю, – пожал плечами санитар. – Думаю, вам стоит спросить у него.

– Извини, – сказал Стиву Баки. – Я должен…

– Все будет хорошо, – пообещал Стив. Он все еще сиял тихим счастьем и, глядя на него, Баки и правда думал, что, наверное, ничего критического не случилось.

Когда Баки вошел в кабинет, то ожидал увидеть у Пирса участливое и печальное выражение лица, но тот, судя по всему, был просто в ярости. Его тонкие губы вытянулись в линию и чуть ли не побелели. Он нетерпеливо стучал костяшками пальцев по столу, дожидаясь, когда санитар, провожавший Баки, уйдет.

Это успокаивало и интриговало одновременно. С семьей Баки, по всей видимости, ничего не случилось. Пирс был зол и явно очень хотел отчитать Баки за провинность. Но он давно не был ребенком и находился в частной клинике, за которую платил огромные деньги. Что бы он ни сделал, на него не могли здесь кричать, даже если очень хотели бы. А Пирс явно хотел.

Он жестом подозвал Баки, видимо, опасаясь, что стоит только раскрыть рот, как из него польется неконтролируемый поток брани. Баки обошел кругом его стол и взглянул на монитор компьютера. На экране был он сам и Стив. Камера запечатлела их вчерашний первый поцелуй. Тогда Баки казалось, что все случилось быстро. Стоило им соприкоснуться губами, как они набросились друг на друга. На видео же поцелуй длился и длился. Стив казался ужасно собранным и сосредоточенным, как будто решал сложную математическую задачу. Баки же, напротив, развезло просто неприлично. Он смотрел и не узнавал себя в этом томном парне, развратно выгибающимся, откровенно предлагающем себя, напрашивающемся на новые ласки и поцелуи. Баки в тот момент ощущал себя совсем иначе, но это было неважно. Его тошнило и разрывало от злости одновременно. Каким бы он ни был, это было личным, это было для Стива, только для него. Никто не имел права подглядывать, тем более записывать момент их близости.

Пирс поставил видео на паузу ровно в тот момент, когда, как помнил Баки, Стив должен был засунуть руки ему в штаны.

– Откуда это? – возмущенно закричал Баки. – Какого черта вы это снимали? Какого черта в моей палате вообще стоит камера? Какое вы имеете право за нами следить?

– У меня есть все права делать, что считаю нужным. Уж поверь мне, – процедил Пирс. – А что ты себе позволяешь…

– Что? – с вызовом ответил Баки.

– Здесь больница, а не место для оргий.

– Оргий? – чуть не поперхнулся от возмущения Баки. – Вы сами сказали, что мне нужно с кем-то сблизиться!

– И ты поспешил снять штаны перед первым встречным, – прошипел Пирс. – Есть правила, есть запрет на физический контакт – во избежание насилия. Воспользоваться чужим состоянием, чтобы удовлетворить свою похоть – преступление. А принуждение к сексу при приступе означает изменение режима содержания. Один из вас точно никогда не выйдет – из больницы или из тюрьмы.

– Мы оба дееспособны! Мы оба хотели этого. У нас все серьезно, – возмутился Баки.

– Комиссия разберется, – отрезал Пирс. – А пока…

– Прошу прощения, доктор Пирс, – в кабинет заглянул секретарь, чем вызвал еще более гневные взгляды со стороны Пирса. – Это очень срочно. Кто будет подписывать позавчерашние накладные, вы или переоформить на исполняющего обязанности главврача Ника Фьюри?

– На Фьюри, – рявкнул Пирс, и секретарь пулей вылетел из кабинета.

– Мы со Стивом не виноваты, что вас понизили, – выпалил Баки. – Или… вы хотели, чтобы я спал не с ним, а с вами? – продолжал он, вспомнив вчерашние намеки Стива. – Тогда дело не в нем, а в вас. Я бы никогда не стал…

Он осекся – его щека загорелась огнем. Пирс тяжело дышал, и его рука была отведена для новой пощечины.

– Шлюха, неблагодарное ничтожество, – процедил он. – Таких, как ты, нужно лечить электрошоком, жаль, что нельзя. Ну ничего, – сказал он и нажал тревожную кнопку. В кабинет незамедлительно влетели санитары. – В изолятор, – приказал Пирс.

– За что? Что я сделал? – удивился Баки. Он отступил назад и отвел руку в сторону, изо всех сил демонстрируя, что у него нет никакого припадка. Однако на санитаров это не произвело никакого эффекта. Баки почувствовал укол и обмяк в их руках.