– Он ведь и про тебя говорил эту ерунду! Это ведь ерунда. Выдумки! Это ведь ерунда? Да? Клинт?

Тот продолжал молчать, и Баки сделал шаг вперед и заглянул ему в глаза. Они казались равнодушными и абсолютно пустыми.

– Ведь ты сказал бы мне, если бы это было правдой? Я никому не расскажу, обещаю. Только ответь, это правда? – нервно зашептал Баки. – Стив… Я должен знать. Мне же с ним еще спать!

– Сам не можешь решить, с кем тебе спать? – бросил Клинт.

Обычный подкол прозвучал неожиданное жестко и презрительно, и Баки неосознанно отшатнулся.

– Клинт…

– Да пошел ты. И ты, и Тони. К черту, – выплюнул он и ушел. Больше Баки с ним не говорил никогда.

Баки постоял немного один и отошел от окна. Он свернул за поворот и отчего-то был уверен, что столкнется со Стивом. Он почти чувствовал его присутствие и сам не знал, как поступит: накричит на него в запале спора или кинется обнимать, утешая из-за тех жутких вещей, что он мог услышать. Но, к разочарованию Баки, коридор был совершенно пуст.

*

Баки провел большую часть дня один. Он не хотел видеть ни Тони, ни Клинта, ни Стива, ни кого бы то ни было. Не то чтобы он поверил в теории Тони, но они у него были невероятно складными. Он вышел в сад для прогулок, присел на одну из самых дальних скамеек и обхватил голову руками. Все это было для него слишком. Слишком страшно. Слишком трудно. Он сбежал из мира, потому что его изнанка оказалась слишком кошмарной, чтобы сохранить рассудок. А теперь – она вновь настигла его, за высоким забором, за выверенным распорядком и сотнями лекарств, и Баки казалось, что он сходит с ума во второй раз.

Он хотел вылечиться и жить как раньше, но другая его часть мечтала залечь на дно в безопасном месте и дожить, сколько там ему осталось, сорок, пятьдесят лет, в тихом и спокойном месте. Как бы он ни старался отгородиться от всего, но пора было признать, что от его убежища ничего не осталось. И Баки был вынужден признать, что его устоявшаяся жизнь пошла прахом, как только появился Стив.

Он мог сидеть так до позднего вечера и размышлять о всех несчастьях, свалившихся на его голову, пока санитары на потребуют вернуться в свою палату и готовиться ко сну. Но его отвлек истошный крик. Крик боли и страдания, вашу мать.

Баки побежал на голос. Он был достаточно далеко от здания больницы, но этот крик, это место… «Он наконец полетел», – пронеслось шальная мысль. И Баки с ужасом ждал, что увидит. Худшие предчувствия его не обманули. Под окном, под тем самым окном, где они десятки раз шутили и смеялись, ссорились и спорили, рядом с обломком подоконника лежал Тони Старк.

Он был в сознании и кричал тем громче, чем больше вокруг собиралось людей.

– Чудовище! Монстр! Выродок! – кричал Тони, и, о господи, Баки видел его кости.

Вокруг Тони собралась небольшая толпа, но это были пациенты клиники. Санитары здесь появлялись нечасто, именно поэтому они когда-то выбрали эту часть здания, чтобы без опаски курить. Можно было пролежать десять или даже пятнадцать минут, прежде чем они окажутся в зоне слышимости. Баки хотел было побежать за помощью, но тут толпа расступилась.

– Все ты! – орал Тони. – Тебя нужно посадить в клетку! На электрический стул! Я добьюсь этого! – надрывался он.

Баки собирался бежать за помощью, но не смог сделать и шага. Перед окровавленным Тони растерянно стоял Стив. Он удивленно и как-то загнанно смотрел на корчащегося от боли и исходящего на крик Тони, его кулаки нервно сжимались и разжимались. Он не кричал, чтобы Тони перестал его обвинять, не пытался оказать помощь. Просто стоял в ступоре, не в силах пошевелиться, как и сам Баки.

*

Солдат не знал жалости. Ему были безразличны страдания. Но он не был монстром. Он знал, кто свой, кто чужой. Он помнил, кто протянул руку помощи, а кто лишь играл в игры. Солдат появился, когда стало нужно защищать. Кто сказал, что он может защитить только себя одного?

Человек перед ним страдал. Он не был солдатом, не был таким, как он, но он тоже – защищал. Он был воином, пусть и раненым в бою. И Солдат знал, что делать, и делал, что должен, – вынести с поля боя.

Он сделал шаг вперед, схватил Роджерса за плечо и повел, потащил – понес – в укрытие.

Силы покинули его в тот же миг, как они перешагнули порог укрепленной двери. Роджерс остановился, и как Солдат ни тянул его вперед, отказывался идти. На нем не было ран, но Солдат оценил его состояние как критическое. Сложно было поверить, что совсем недавно именно он ворвался в самое сердце цитадели врага, один, без поддержки, без оружия, и вытащил Солдата из пыточного кресла. Он без страха стоял между ним и теми, кто день за днем вытягивал из него силы, лишал воли, сводил с ума. Он сказал: «Отпустите его», – и они повиновались. Было сложно поверить, что это был Роджерс. Стив. Но Солдат не полагался на веру. Он точно знал, что это был Стив, и теперь Стив нуждался в его помощи.

Солдат усадил Стива на диван и присел рядом. Если они будут тихими, их не заметят, не запрут, не накажут, пока Стив уязвим.

– Баки, – позвал Стив. Он вцепился в Солдата что было сил, смотрел широко распахнутыми глазами, но не замечал, что сейчас они одни.

– Я здесь, – прошептал Солдат. – Тише, я здесь.

Они должны быть тихими. Это важно. Это важнее всего на свете, или они пропали.

– Я не монстр, Баки, я не монстр, – шептал Стив.

– Нет, – сказал сказал Солдат.

– И я не выродок, все так говорят, но я обычный, я клянусь тебе, Баки, я такой же как все, я обычный.

Солдат вывел Стива с улицы, но не из зоны поражения. Он все еще слышал крики Старка, ругательства, оскорбления, проклятия – обычный шум, что издает поврежденный человек. Но Стив повторял его слова – и именно они отравляли его разум и тело. Солдат схватил его за шею, прижал щекой к груди, произнес:

– Не слушай, – и зажал его ухо ладонью.

Стив больше не дрожал и не цеплялся за одежду, только обнимал Солдата и крепче прижимался к его телу. Должно быть, принятые меры оказали эффект, и он стремился заглушить шум и сам.

– Я не монстр, и тебе не нужно меня бояться. Ты ведь не боишься меня, Баки?

– Нет, – ответил Солдат.

А потом он услышал тихое, или, может быть, он произнес это сам, Солдат так и не понял:

– Это они должны бояться нас.

*

Они будто поменялись местами. Баки метался из стороны в сторону, меряя комнату шагами, а Стив… Конечно, не лежал перепуганный под одеялом, а спокойно отмокал в ванной, но все равно было очень похоже.

Вообще Стив очень быстро вернул себе самообладание. Стоило ему пересечь порог их комнаты, он выпрямился, улыбнулся и юркнул в ванную, где с видимым удовольствием и находился до сих пор. Баки видел. Извинения от Фьюри Стив принимал прямо там. Баки не подслушивал, просто в какой-то момент Фьюри распахнул дверь и подозвал Баки, желая поговорить и с ним тоже. Стив, прячась от холодного воздуха, погрузился в воду по самую шею. Ванна была маловата для такого высокого человека, и теперь из воды торчали его колени. Баки не мог оторвать от них взгляд, пока Фьюри объяснял им про болезнь, про нездоровую фиксацию и что им не стоит принимать слова Тони на свой счет. В общем-то, Баки и не принимал. Он смотрел на розовые колени, как к ним прилипает давно опавшая мыльная пена, образуя белые круги на воде, как лопаются пузырьки. Фьюри пришлось пощелкать пальцами у его лица, чтобы привлечь внимание.

– Баки, ты с нами? – спросил он, внимательно вглядываясь в его лицо.

Баки кивнул, стараясь больше ни на что не залипать. С врачами этот номер легко мог обернуться новым лекарством, после которого точно целый день не сможешь делать ничего, кроме как сидеть и смотреть в одну точку.

– Пирс заходил к тебе? Что он говорит?

Баки покачал головой. Фьюри был единственным, кто спросил, как он себя чувствует, хотя сегодня он видел, как его друга переломило на несколько частей.

– Нужна помощь? – спросил Фьюри.

– Нет, я в порядке, – ответил Баки.