– Валерия Викторовна, зачем вы так? Зачем бросаетесь в крайности, ведь мы же с вами по-хорошему…

– Я не желаю разговаривать с вами ни по-хорошему, ни по-плохому. Все вопросы через суд.

– А документы вы не желаете предъявить? – попытался встрять в разговор Егор. – И не какие-нибудь копии, а только оригиналы. Как вы вообще связаны с банком-кредитором?

– Мы желаем разговаривать только Валерией Викторовной и готовы предоставить все документы только ей, а также обсудить сумму долга со всеми штрафами и пени. Если Валерия Викторовна захочет рассчитаться с банком прямо сейчас, мы готовы обеспечить передачу денег. Валерия Викторовна не должна забывать: мы тоже несём издержки, и ей придётся их оплатить, хочет она или нет. Вам необходимо понять: мы не оставим вас в покое, пока не получим деньги. У вас нет шансов на благоприятный исход.

– Пошли вон, – отрезала я. – Я сейчас позвоню в полицию, и мало вам не покажется.

– Да мы и есть полиция, – произнёс тот, что поздоровее. – К вам пришёл закон. Считайте, сейчас вы разговариваете с полицией.

– Да я вам сейчас такой закон покажу, вымогатели хреновы, – рассвирепел Егор.

Он лихо спустил одного из них по лестнице. Другой побежал следом, обещая скоро вернуться и применить ко мне более жёсткие методы.

Когда мы вошли в квартиру и закрыли за собой дверь, я благодарно похлопала Егора по плечу.

– Спасибо, – улыбнулась я, отдышавшись.

– Не за что. Я же сказал, ты всегда можешь на меня положиться. Я только сейчас понял, насколько тебе тяжело и сколько тварей хочет нажиться на твоей плачевной ситуации.

На мгновение мне показалось, что впервые за долгое время Егор говорит со мной искренне.

– Вот так и бери в банке кредит, чтобы потом жить на пороховой бочке. Ужас. Придумали каких-то коллекторов-вышибал. Ты брала кредит у банка, почему к тебе приходят непонятные дядьки с бейсбольными битами и трясут с тебя деньги?

– Иногда они приходят в форме судебных приставов и грозятся вынести из квартиры всё имущество. Им ничего не стоит прийти и среди ночи. Трудно сохранить самообладание, когда к тебе посреди ночи вламываются непонятные люди и тычут в лицо какой-то ксивой. Если бы они так пришли к кому-нибудь на Западе, их бы затаскали по судам, а у нас всё можно. У нас пользуются тем, что человек абсолютно не защищён, боится даже собственной тени и совершенно не знает своих прав. Вина тому низкая юридическая грамотность наших людей. Прямо девяностые годы какие-то, честное слово. Хоть они и говорят, мол, «мы не рэкетиры, мы коллекторы», на самом деле совершенно от них не отличаются.

– Я слышал, сейчас появляются анти-коллекторы. Они защищают права должника, выстраивают щадящий график выплат и ведут борьбу с теми сумасшедшими процентами, которые накрутили коллекторы.

– По мне и те, и другие преследуют только свои корыстные цели. Спасение утопающих дело рук самих утопающих. Когда человек попал в долговую яму, ему вряд ли что-то поможет. Даже если начнёшь платить по кредиту, тут же вспомнишь, что сумма кредита растёт с каждым днём. Растёт штрафная часть, начисляются пени… И даже если платишь, ты только гасишь проценты, а сумма кредита остаётся неизменной. Даже если платишь каждый месяц, сумма кредита растёт с каждым днём. Когда влезаешь в это дерьмо, понимаешь, что можешь платить всю жизнь. Естественно, появляются мысли: «А на хрена платить, если всегда буду должна?!». Что такое кредит? Это толстенная папка бумаг, в которых невозможно разобраться.

Не выдержав, я подошла к шкафу, достала из него припрятанную от Тима бутылку виски и налила себе добротную порцию. Затем, не обращая внимания на удивлённого Егора, выпила свою порцию, как воду.

– Прости, нервы сдают.

– Я тебя понимаю.

– А Тим где?

– Не знаю, – нервно бросила я. – Я за ним не слежу.

– Он тебе совсем не помогает? Ты же девочка, тебя защищать надо. С теми же коллекторами поговорить, например.

– Не смеши. Какая от него помощь? По-моему, у него на красном фейсе всё давно уже написано.

Увидев, что я наливаю себе ещё одну порцию, Егор показал мне, что всё хорошо, я могу пить столько, сколько посчитаю нужным.

– Я за рулём. Ты не волнуйся. Нам ехать далеко?

– В Подмосковье, – ответила я, прикидывая мысленно, какая лесополоса более подходящая. Где у нас лес погуще, а людей поменьше.

– Ты дорогу-то знаешь?

– Найдём.

Почувствовав, что меня заштормило, я отодвинула бутылку виски, подумала, что больше нет необходимости её прятать, ведь Тим больше никогда не войдёт в мою квартиру.

– Там, на балконе, пакетик взять нужно. Поможешь?

– Конечно. Давай пакет, я его сам в машину понесу.

– Он немаленький.

– Ерунда.

– Тяжёлый.

– Тоже ерунда.

– Что там у тебя?

– Да так, строительный мусор накопился.

Мы вышли на балкон, я повела носом, чтобы убедиться в отсутствии трупного запаха и, отодвинув ковёр, показала Егору на плотно завязанный и заклеенный скотчем большой чёрный пакет.

Егор опешил.

– Ты что, убила кого-то? – поинтересовался он нерешительно. – Ничего себе пакетик…

– Сам дурак, – непослушными губами пробормотала я.

Егор пощупал пакет и просмотрел на меня глазами, полными ужаса.

– Лера, это не строительный мусор. Это человек. Он мёртвый?

– Ты совсем недавно говорил, что я во всём могу на тебя положиться, что ты во всём готов мне помогать. Говорил или нет?

– Говорил, – лицо Егора стало пунцово-красным. – Я обещал тебе помогать. Но не трупы же таскать.

– А с чего ты взял, что там труп? Я же говорю, строительный мусор.

– Считаешь, я совсем дурак? Давай развяжем и посмотрим, какой там мусор.

– Не надо. У меня аллергия на пыль. Сейчас температура поднимется.

– И какой такой подруге ты этот пакетик хочешь отвезти? – Егор специально сделал акцент на слове «пакетик».

– В Подмосковье.

– В лес, реку или с обрыва, – моментально догадался Егор.

– Лучше закопать в землю, – добавила я, заметно нервничая. – Лопата нужна. В сарае есть. Нужно заехать по пути.

– Охренеть, – Егор закашлялся. – Там случайно не Тим?

– Случайно Тим.

– Что, так достал?

– Случайно получилось.

– Что ж его в землю, как собаку…

– Он и так собака. Нет, хуже. Собака умнее…

– Я так понял, вариант всё сделать по-человечески ты не рассматриваешь.

– Нет, – покачала я головой. – Если всё получилось через задницу, значит, нужно делать через задницу и дальше. Надеюсь, ты понимаешь, я никому не докажу, что это случайность, самооборона.

– После того, как ты сложила Тима в пакет и залепила скотчем, ты точно ничего не докажешь.

– Ну так ты со мной? Помогаешь?

– А куда деваться, я же вроде твой отчим.

Егор прокряхтел, закинул мешок на плечи и потащил к машине. Я побежала следом, оглядываясь по сторонам, высматривая, не наблюдает ли кто за нами из соседей или не остались ли у нашего дома долбаные коллекторы. Открыв багажник, Егор засунул в него пакет, достал носовой платок, вытер пот со лба и спросил, где находится сарай, чтобы взять лопату. К моему удивлению, он не запугивал меня полицией, не отчитывал. Я даже подумала о том, как часто мы ошибаемся в людях. Кто бы мог предположить, что в такой непростой ситуации меня выручит именно Егор. Тот самый Егор, который, как мне казалось, люто меня ненавидит и при первой возможности подставит подножку.

Взяв из машины лопату, он положил её на заднее сидение и, словно между делом, спросил:

– Я так понимаю, маршрут мне лучше выбрать самому?

– Да, на твоё усмотрение, – не стала спорить я. – Как считаешь нужным. Где удобнее.

– У меня нет подобного опыта… но я что-нибудь придумаю.

– Будь другом.

Не помню, сколько времени мы ехали. Когда свернули на лесную дорогу, я не удержалась и разревелась.

– Лерка, ты чего?

– Не знаю. Всё совсем не так, как я хотела. Работу потеряла, проклятый кредит… Ещё смерть Тима. За что мне всё это? Кого я там, наверху, прогневила?