Было действительно хреново. Похоже, получил легкое сотрясение, но при этом чувствовал себя настолько выжатым, что впору было подыхать. Оно неудивительно. Слишком много событий за один день, слишком много дерьма, произошедшего с его телом. Неудивительно, что он сдавал. Это практически можно было не считать слабостью. Вот только если бы брат был здесь, он бы не посчитал так. Как это не удивительно, но мысль о Мэрле позволяет взять себя в руки. Дэрил осторожно передвигается, садится, справляясь с очередным рвотным позывом. Он все еще был с психом в одной комнате.

В голове звенит, не позволяя адекватно воспринимать звуки, глаза в темноте совершенно не помогают. Он абсолютно дезориентирован. Но, похоже, Дэрил не один такой.

— Черт. Что произошло? — хрипит Рик. — Хей, здесь кто-нибудь есть?

Голос Граймса звучит растерянно, словно он действительно не понимает, что происходит. Вот только Дэрил ему не доверял. Он не собирался повторять ошибку дважды. Дерьма и так хватало. Судя по звукам, Рик садится и даже пытается встать, но у него это не особо получается. И он устраивается на том же месте, такой же дезориентированный, как и Диксон.

— Что за чертовщина? — выдыхает он. Вечно нужно говорить, как будто не может заткнуться хотя бы на минутку. — Ничего не понимаю. Черт. Как же голова болит.

Рик снова шебуршится, подошва ботинок со скрипом скользит по полу, раздражая своим мерзким звуком. Может, если подождать, он уйдет, а пока нужно было сидеть тихо. Черт. Как же Дэрило коробило то, что приходилось идти на поводу у какого-то ублюдка и вести себя, как какой-то ссыкунок. Как мило. За последнее недели от его гордости вообще ничего не осталось. Хотя о чем он вообще говорит? Какая гордость?

Блядь, а вот это он не учел. Рик знал это место, как свои пять пальцев, все же дом был его, хоть Диксон и занимал эту комнату последние… А сколько он вообще здесь пробыл? Кажется, очень много.

Огонек лижет фитиль свечки, освещая комнату, подбираясь и к Диксону. Можно было бы метнуться к открытому шкафу, попытаться залезть туда, но это было бы уж слишком. Поэтому Дэрил с напускным спокойствием встречает взгляд Рика, морщась от острой рези. Хорошо хоть Граймс тоже получил по голове неслабо, кровь, в таком освещении кажущаяся черной, стекает и по его коже.

— Дэрил… — облегченно выдыхает он. — Что произошло? Дэрил?

Чего он хотел? Чтобы Диксон как мамаша объяснял ему все? Пошел нахер. Достал. Все достало.

— Точно… Буря, — самостоятельно догадывается Рик. И тут же в голосе проступают обеспокоенные нотки, когда он спрашивает: — Я же ничего тебе не сделал?

Свеча дергается в его руках, огонек то уменьшается, то вновь увеличивается, пульсируя, словно живое существо, нехило так давая по нервам. И это так похоже на его терпение. Кажется, вот сейчас оно лопнет, Диксон сорвется, но этого не случается, и вновь он терпит ужасное дерьмо.

— Это все буря. Она заставляет вести себя… неправильно. Люди словно сходят с ума. Но я теперь в порядке. Слышишь, все в порядке.

И чего он этим добивается? Того, что Дэрил, услышав его слова, кинется в раскрытые объятия? Диксон даже не шевелится, стараясь не моргать. Мало ли, вдруг, когда он закроет на секунду глаза, Рик вновь кинется на него. Он напрягается всем телом, подготавливаясь к любой неожиданной ситуации, хотя голова вновь начинает ныть, словно кто-то вбивал в черепушку ржавые гвозди.

— Прости, если я что-то сделал, — выдыхает Рик. — Я действительно не понимал…

Граймс виновато наклоняет голову, морщится от такой же боли, касается головы, видимо, тоже рассматривая на пальцах кровь.

— Это ты ударил меня? — задает вполне логичный вопрос Граймс, но все равно становится немного обидно. Он же ничерта не сделал. И именно Рик был виноват во всем этом дерьме. Опять на него все сваливают.

Дэрил вновь молчит. Не будет он разговаривать с этим идиотом. Нужно было продолжать делать вид, что он нихрена не понимает. Было бы логичнее. Но нет же, сорвался. Вечно он совершал какие-то глупые действия, которые в итоге ему и аукались.

— А как ты сам? — настороженно спрашивает Рик, видимо, подозревая и его в сумасшествии. — Дэрил, пожалуйста, ответь мне.

— Чего, — все же сдается Диксон, пропуская в голос максимум раздражения.

Рик облегченно выдыхает, болезненно улыбается и даже пытается встать, но быстро сдается и откидывается назад, прижимаясь затылком к тумбочке. Проводит трясущимися пальцами по лбу, пачкая себя же. Вот так и нужно, держать его как можно дальше от себя. Какой раз он делает так? И сколько раз это помогало?

— Хорошо, что это не повлияло на тебя. Как я понимаю, ты мне ничего не расскажешь. Но лучше все же не молчать. Ты же не хочешь, чтобы все началось вновь. Кстати, где Шейн и Джесси?

Дэрил кривится, но все же осторожно двигает головой в сторону двери, хотя даже от этого под веками взрываются звезды. Приходится закрыть глаза слишком надолго, но когда Диксон вновь открывает их, ничего не меняется. Рик все так же сидит на своем месте, тоже закрыв глаза и как будто даже расслабившись.

— Кстати, ты не знаешь, они…?

Рик не договаривает, считая, что Дэрил и так поймет. И что хуже, Диксон действительно понял.

— Да, — хрипло говорит Дэрил, сам не зная, зачем отвечает. Хотя нет, знал, просто не хотел, чтобы это дерьмо случилось вновь.

— Тогда лучше, наверное, не выходить. Не будем нарушать тишину. Не нужно меня ненавидеть, — неожиданно говорит Граймс, разрывая ставшую такой приятной тишину. — Я просто… Ты действительно мне нравишься, Дэрил. И мне больно из-за того, что мы не можем общаться нормально.

Дэрил вздрагивает, вслушиваясь в чужие слова, переваривая их. «Нравишься». Смешно даже. Диксон никогда не заводил серьезных отношений, но даже он понимал, что должно скрываться за этим словом. Он тихо фыркает, жестко ухмыляясь. Любили же подобные люди бросаться громкими словами.

Граймс, кряхтя, заставляет себя подняться, ставит свечу на тумбочку и, придерживаясь за стену и предметы, приближается. Чем ближе оказывается он, тем сильнее напрягается Дэрил, сжимается, готовясь к любому действию со стороны мужчины. Но Рик проходит мимо него, тяжело присаживается рядом с деревянным ведром. И когда он возвращается, в руке уже влажная тряпка, которую он протягивает и Дэрилу.

— Держи.

Всего лишь какая-то гребанная тряпка, но Диксон медлит, перед тем как принять ее из чужих рук. Не доверяет. Да и не было у него повода поступать по-другому. Однако это, похоже, все же обижает Граймса. Это заметно по блеснувшим в глазах огонькам, по быстрому движению лицевых мышц, выдающих степень расстройства. Было бы из-за чего. И все же удивительно, как какая-то тряпка может принести облегчение. Он прижимает ее к голове, ощущая стекающие по коже холодные капли. Приятно.

— У нас ничего не меняется, — выдыхает Рик, присаживаясь напротив, так же, как и он, прижимая тряпку. — Ты не идешь на контакт, а я, похоже, недостаточно стараюсь. С того раза мы так и не поговорили нормально. Расскажешь о себе?

Дэрил фыркает и слегка отворачивается, показывая, что думает об этой идее. Это было нереально глупо. Даже если бы он и начал из-за какого-то помутнения рассудка выкладывать историю своей жизни, то делал бы это даже не на всеобщем. И как Граймс собирался его понимать?

— Понятно. Тогда, может, я расскажу тебе немного о нашей деревне? Ты ведь многого не понимаешь.

Дэрил слегка дергает щекой. Не хотел он знать ни о чем, кроме того, где шляется Пол и когда его брат вернется. Диксон опускает пальцы на браслет, сжимает между пальцами теплую поверхность, слегка прокручивает его.

— А что это? Понятно, не хочешь говорить. Я не буду давить. Я родился в этой деревне, и на самом деле здесь никогда ничего не менялось. Ты же уже видел нападения тварей. Так это случается чуть ли не каждую неделю, иногда чаще, иногда реже. И каждый раз они забирают слишком много людей. Здесь нигде нельзя чувствовать себя в безопасности. Я не знаю, как на вашей планете, но здесь каждая тварь может попытаться убить тебя, особенно сейчас… — непонятно добавляет Рик, бросая на него быстрый, выразительный взгляд. — На самом деле, лучше было бы, если бы ты не выходил из дома.