— Черт, прости, — говорит мужчина, останавливаясь. — Совсем забыл.
Уж лучше бы голову свою забыл. Дэрилу как будто содрали целый слой такого важного эпидермиса, оставляя без защиты. Теперь падающая сверху на это место вода причиняла серьезную боль, словно кислота, прожигающая плоть. А этого идиота следовало убрать подальше, чтобы тот с таких радостей просто не угробил его.
Кожи теперь бережно касаются руки, которые едва ли лучше губки. Такие же неаккуратные, словно моющие чертову посуду. Зато когда они забираются в волосы, вспенивая шампунь, массируя кожу, становится немного приятно. До большего этого урода он просто не допустил бы. Хорошо хоть член ему к черту не оторвал, хотя с ним можно было бы и осторожнее.
Он облегченно выдыхает, когда этот… Дэрил даже не знал, как его уже назвать, чтобы передать всю степень собственного раздражения, — наконец-то уходит, оставляя его в темном душе одного. Диксон откидывает голову назад, упирается затылком в прохладную стену, подставляя шею теплым струям, хоть немного спасая чувствительное плечо от влаги.
Где чертов Мерл с лекарством? Почему его не накачали сразу, лишив сразу же нескольких проблем? Или зажмотил? Нет, здесь была какая-то другая проблема. Вот только пусть попробует сказать, что Дэрил будет восстанавливаться сам, без всего того дерьма, что можно впрыснуть в его вены. Да он потратит на это хуеву тучу времени…
Возвратившийся идиот заставляет оторваться от мыслей. Дэрил снова шипит, чувствуя прижимающуюся к телу грубую ткань, безжалостно стирающую с тела привычную влагу. Трет, как будто тарелку чертову.
— Хва… тит… — используя для этого практически все свои силы, бормочет он.
К счастью мужчина перестает, обхватывает его, поднимая, и снова тащит на кровать. Наконец-то. На глаза возвращают повязку, но зато он хотя бы чувствует себя чистым. О да, впервые, за сколько там лет? Странно, что его тело запомнило именно это.
— Дэрил, я…
Скрипит открываемая дверь, впуская кого-то. Оставалось надеяться, что это Мерл. Еще одного такого идиота он просто не выдержит. И все равно тело напрягается, используя слишком много ресурсов, рука, кажется, даже дергается, совершая единственное движение.
— Что здесь происходит? — женский голос неприятно врывается в мозг, усиливая головную боль.
— Я помыл его, — твердо говорит мужчина. — Попробовал дать воды, но…
— Ох, почему я работаю с идиотами… Дэрилу нельзя давать ничего, даже воду. Его тело привыкло к внутривенному питанию.
— Но он хотел пить…
Женщина тяжело выдыхает, словно действительно говорила с идиотами.
— Ты когда мыл его, использовал мыло?
Судя по возникшей тишине тот кивнул, но Дэрил не мог утверждать это. Черт, так паршиво ориентироваться только на то, что слышишь. Это все равно, что остаться без рук и без ног. Впрочем, сейчас у него и этого не было.
— Молодец! — саркастично тянет она. — Ты можешь убить Диксона, так и не дав ему побыть в реальности. Еще раз, его организм отвык от всего этого. А ты, небось, использовал и мочалку, повредив кожу?
— Зачем она тогда там? — бурчит мужчина.
Спасибо и на этом. Хоть кто-то ввернет ему мозги. Хотя стоп, что он тут делал, если эта женщина, а судя по всему именно она была медиком, отчитывает его? Да и в голосе у этого идиота какая-то вседозволенность. Как будто он действительно может делать с Дэрилом что хочет.
— Зашибись, вот и оставил этого придурка с братом…
— Мерл… — тяжело тянет Дэрил, выталкивая из себя хорошо знакомое имя.
Губы трогает улыбка, стоит услышать эти грубоватые, но так хорошо знакомые нотки в голосе. Значит, все же брат, а то он начал уже напрягаться. Тогда Дэрил действительно дома.
— Так ты очнулся. Я думал, что в отрубе…
Дэрил прикрывает глаза, когда чувствует грубоватую ладонь, знакомо встрепавшую волосы. Теперь и сдохнуть не страшно.
— Как чувствуешь себя, братишка?
Хреново, но это он, конечно же, не скажет.
— Как торчок в ломке, — выдавливает он из себя, стараясь игнорировать иглу, воткнувшуюся в вену. Интересно, как эта баба действовала в темноте.
— Про торчка ты в точку, — вмешивается женщина. — Сейчас станет полегче, но полностью боль я не сниму. Мне придется ввести тебе такой убойный коктейль, что я не уверена в том, что твое тело с ним справится. Но у нас нет выбора. Ты же не хочешь проваляться в постели целый год. А так мы поставим тебя на ноги за неделю. Но будет паршиво.
— Коли…
— Сразу же предупреждаю, что с глазами я ничего не смогу сделать. Возможно, тебе всю жизнь придется проходить в темных очках. И пока повязку снимать нельзя.
Ничего, переживет. Но странно, что во сне все так и было. Словно он предугадал слова женщины или тело само поняло последствия своего идиотского поступка. Если бы сбылась остальная часть сна… А точнее, его поездка на байке. Да Дэрил душу бы продал за такую возможность. Испытав нечто подобное однажды, просто нельзя отказаться от этого.
— Этот коп тебе ничего не сделал? — непонятно спрашивает Мерл.
Дэрил морщится, пытаясь переварить информацию. В смысле сделал? Какой коп? Он чего-то не понимает или брат говорит глупость.
— Дииксон… — клокочет мужчина.
— А чего? Ты так и не рассказал братишке, что ты гребанный коп, а, Граймс? На вранье отношения не построишь, — неприятненько тянет брат, пропуская в голос эти раздражающие, скрипящие нотки. — Так я лишу тебя необходимости все рассказывать самому. Твой Граймс, Дэрил, мало того, что коп, так он еще и копал под меня. А ты сразу же не почуял неладное, когда к тебе прицепилась эта мерзкая блоха?
В голове снова начинает гудеть, не давая до конца осознать слова брата. Граймс. Коп. Граймс равно коп. Это ведь невозможно. Он был в Игре, он убивал, он, черт возьми, выебал Дэрила как сучку, порвав его задницу. Коп так не может поступать… Или… Кишки сжимаются, Дэрила снова мутит, хорошо хоть блевать совершенно нечем. И становится практически так же паршиво, как и тогда от осознания, что Рик бросил его. А у них было так… Стоп. Значит, все это просто шутка, блядская возможность добраться до Мерла? Граймс просто продал себя, как шлюха, и его цена оказалась настолько низка. Он ничего не получил. Но тогда что Рик делает здесь? Что вообще происходит?
Воздуха начинает не хватать, сердце заходится в сумасшедшем ритме, не успевая проталкивать кровь, в голове становится пусто. У него блядский сердечный приступ. Кто-то кричит над головой, но Дэрилу нихуя не нужно, лишь бы его оставили в покое, лишь бы этот урод убрался подальше. Он не чувствует укол, просто становится легче дышать, паника медленно покидает мозг, оставляя место холодной сосредоточенности, вытаскивая из тела незнамо откуда взявшиеся там силы. Он опустошен, сломан, но будет жить дальше, как делал это раньше. Диксон уже пережил предательство.
— Так какого… — он проглатывает тяжелый комок, продирая глотку, — какого хуя… это… здесь?
В его словах нет никаких эмоций, злости. Всё, закончили. Брат правильно говорил, можно доверять только семье.
— Я спас тебя, — хрипло говорит Граймс. А ведь его голос изменился, стал грубее, что ли, старше. — Я вытащил тебя. И Мерл мне не нужен. Я…
— Ты меня… — Дэрил замолкает, давая себе немного отдыха. Чертовски мерзко чувствовать себя таким беспомощным, неспособным даже говорить. — Заебал. Оставь… блядь… в покое.
— Нет, — неожиданно категорично заявляет Граймс. — Я не для того тебя вытаскивал из того дерьма, чтобы просто так отдать этому уебку. У тебя должок, Диксон, и он не маленький. Так что тебе придется отработать…
Оглушительно что-то пищит, заставляя Дэрила морщиться от боли.
— Блядь, — выплевывает Рик. — Мы еще не разобрались. Ты не отделаешься от меня так просто. Иначе на вас обоих я спущу всех чертовых собак этого города, и поверь мне, в этот раз вы, блядь, не сбежите. Я не прошу любить меня или трахаться со мной, но ты выслушаешь меня. Выслушаешь столько раз, сколько я захочу.
Дэрил закрывает глаза. Вот зачем все это дерьмо? Почему нельзя, блядь, жить нормально и не находить на свою многострадальную задницу новых приключений? Он устал, его заебали люди, которые смеются над ним, уроды, что вечно избивают, загоняют в угол. И Рик был таким же, разве что метод он избрал крайне извращенный. Так какого хера ему все это льстит?
