— Что с дверью?

Вполне простой вопрос, на который Дэрил просто не может ответить. И не из-за того, что не знает. А из-за того, что горло неожиданно пересыхает, дыхание сбивается. Диксон не уверен, что голос будет слушаться его.

— Дэрил?

Он тяжело выдыхает, пытаясь взять себя в руки. Но внутри все бурлит, двигается, желудок сжимается, поднимается к горлу. Хочется блевать и в то же время смеяться. Да что же блядь с ним такое?

— Что? — хрипло спрашивает он, облизывая пересохшие губы.

Пальцы приходится стиснуть в кулак, пытаясь сдержать нервную дрожь, пряча в середине наркотик. Острые края впиваются в кожу, легонько покалывая ее. Но это ощущение растворяется в общем замешательстве. Дэрил ниже опускает голову, пытаясь спрятать лицо и не решаясь посмотреть на Рика.

Черт, черт, черт. Это определенно было глупым решением.

Дэрил дергается, когда плеча касается осторожная рука, скользит вниз, останавливаясь на колене. Граймс аккуратно присаживается рядом, вновь пытаясь заглянуть ему в лицо.

А рожа-то вновь красная. Ладони потеют, мурашки бегут по спине, устраивая целый чертов парад. Дэрил закусывает внутреннюю сторону губы.

Ссыкло, блядь. Стоило ситуации стать прямо перед лицом, как вновь голову в задницу пытается засунуть. Вот и уважай себя после такого.

— Дэрил…

Блядь, как дятел. Достал. Рука Граймса осторожно прикасается к волосам, поглаживает чувствительную кожу за ухом, проводит тонкую линию к шее.

Сердце вновь заходится в невероятном ритме. Тошнит. И чертовски хочется при этом прильнуть к теплой ладони.

— Ты что-нибудь решил? — интересуется Граймс.

— Нечего решать.

Дэрилу приходится прикладывать неимоверную силу, чтобы вытолкнуть слова из горла.

— Есть. И ты это отлично знаешь.

Диксон нехотя поворачивается, скользя взглядом по покрасневшему лицу Граймса, искусанным губам, глубоким синякам под глазами и лихорадочно блестящим глазам. Паршиво выглядит. И все это только ради того, чтобы трахнуться? Ебать… как же штормит Рика. Внутри вновь все сжимается, шевелится, словно кишки превратились в уродливых черных змей. И Дэрил решается, жмурится, беря себя в руки.

— Трахнемся? — едва слышно говорит он, но тут же прокашливается и повторяет громче, четче.

Когда еще выпадет шанс? Когда еще он настолько чокнется, чтобы предложить нечто подобное? Граймс ошарашенно хлопает своими синющими глазами, пытаясь выдать из себя что-то адекватное. Вот только как он ни пытался, язык его не слушался. Ну, хоть немного посмешил Дэрила нечленораздельными звуками. А теперь нужно решать.

— Ты хочешь… ? — наконец-то выходит у Граймса.

Нет, блядь, он пошутил. Рик все же пиздец тупой. Он отшатывается, когда Граймс тянется, чтобы поцеловать его.

— Позже.

Затылком Дэрил чувствует настойчивый взгляд мужчины, конкретно так раздражающий. Он встает к Граймсу спиной и наконец-то разжимает пальцы. Содержимое свертка высыпалось на руку, гранулы забились в мелкие складки, привлекая к себе внимание. Выглядят пиздец как безопасно. Словно кристаллики сахара, только голубоватые, и, должно быть, сладкие на вкус.

Хватит думать, пора действовать.

Дэрил криво ухмыляется, и, зажав пустой сверток между пальцами, высыпает все содержимое в рот. Ошибся, ни черта они не сладкие. Кисловатые, с острым привкусом химии. Как будто набрал в рот стакан хлорки. Слизистая немеет, кристаллики растворяются в слюне, медленно впитываясь.

По идее сейчас ему должно стать просто охуенно. Но ничего не происходит. Дэрил откидывает в сторону пакетик, морщится, проводя языком по деснам. Нечто похожее он испытал тогда, когда надышался спор грибов. Впрочем, эту хрень делали из чего-то подобного. В лесу перед Зоной тоже много чего интересного водилось.

— Что ты…? — бормочет Рик, подходя со спины.

Крепкие руки скользят по торсу, обхватывают его. Рик прижимается со спины, замирает, уткнувшись в его волосы, втягивает запах. Ну что, круто Бандит его вылизал? А Граймса это вроде бы не смущает. Его ладонь осторожно поглаживает живот, слегка щекоча кожу, видимо, пытаясь найти лазейку между бинтами.

И когда, блядь, его накроет? Пока это бессмысленно. И прикосновения Рика вызывают… нет, нифига, как бы он не хотел думать, что ему плевать на все это. Блядь, так же, как и в прошлый раз, это довольно приятно. Граймс наклоняется, щетина колет шею, щекотка пробегает по коже, распространяется горячей волной по позвоночнику, бьет прямо в мозг, щупальцами заполняя все тело, каждую мышцу, каждый нерв. Дыхание перехватывает, сердце пропускает удар. И Дэрилу уже кажется, что сейчас ему хана, но оно вновь бьется, еще быстрее, на грани приступа. Желудок сжимает, кожа горит, обугливается, сжигаемая белым огнем.

Дэрил сгибается, хватается за стену, пытаясь дышать ровнее. Но ни черта не получается. В голове пульсирует паника, мозг взрывается на тысячи частичек. И шум, такой тихий и в то же время слишком громкий, чтобы его услышать.

Он сглатывает горькую слюну, хватая открытым ртом воздух. Блядь, блядь, блядь. Под веками загораются костры, жар идет ниже, в живот, еще ниже, наполняя яйца, поднимая хрен. Дэрил бы даже засмеялся, если бы ему не было настолько херово.

Он опускает ладонь вниз, стискивая себя через штаны. Дрожь пронзает тело, липкая, противная.

Дэрил в пустой комнате. Дэрил ебет рабыню. Вокруг кровь, много крови, но ему глубоко поебать. Смех. В ушах звенит, и хочется спрятаться от этого напряжения или наоборот, прийти к нему. Вновь ощутить сжимающую его пизду, почувствовать запах.

Диксона трясет. Когда он успел опуститься на колени?

Такая блядь доступная, только и могла плакать, смотря на него своими кукольными глазами. А ноги были раздвинуты, грудь колыхалась от каждого толчка.

Блядь.

Желудок поднимается к горлу, сжимается, становясь размером с ебучий сосок.

Дэрил стискивает собственную глотку, обхватывая горло рукой, вдавливает пальцы в кожу, оставляя синяки.

У него был ошейник. Ебучий кожаный ошейник, слишком тугой, мешающий дышать. Острая пряжка вжималась в кадык, раздирая кожу до крови. И это только обостряло ощущения.

Диксон тихо всхлипывает, прижимаясь к чему-то горячему и мягкому. Собственное лицо мокрое. От чего? От спермы, что выстреливала из него словно пули? Потому что этим ублюдкам было интересно наблюдать, как раб поведет себя под максимальной дозой. Член драло, когда Дэрил опускал на него руку, покрытую какой-то хренью, от которой кожа воспалялась, шла лопающимися волдырями. Больно и так хочется ебаться.

Он двигает бедрами, пытаясь получить хоть какое-то удовлетворение. Головка тыкается в каменную шершавую стену, оставляя на ней липкие следы. Руки стянуты за спиной, не позволяющие прикоснуться к себе. А так ведь хочется.

Рядом кто-то есть. Горячий, пахнущий мылом и чем-то знакомым. Дэрил толкает его, нависает над ним, видя перед собой только размытое пятно. Та самая рабыня. С каштановыми волосами и светлыми глазами. Открытая, ждущая его. Диксон тыкается бедрами, потираясь. Он трахнет ее, потому что она этого хочет. Даже за собственным биением сердца он слышит, как быстро бьется ее сердце, как тяжело она дышит. Рука крепко сжимает его плечо. Но разве это может остановить? Да и не больно совсем. Баба не может причинить ему боли.

Дэрил вновь толкается бедрами, двигается быстро, почему-то чувствуя только давление собственных джинс, а не мягкое тепло, которое должно окружать его. Но и этого ему достаточно. Все тело напрягается, в яйцах становится тяжелее и, кажется, они все же взорвутся, окончательно сделав из него бабу. Горячо, слишком. Он просто не выдержит, член тоже разнесет, оторвет к херам.

Диксон цепляется за чужое тело, царапает его, не зная, как помочь себе. В штанах мокро, тесно, словно он обмочился. Может, это и произошло. Главное… Дэрил болезненно стонет, когда чужая рука сжимает его через плотную ткань, стискивает член. Сучка тоже этого хочет. Он знал. Знал. Уже две руки справляются с пуговицей, освобождая его пылающий член. Прикосновения вызывают боль, но ему это так нужно. Он толкается, чувствуя, как слезает собственная кожа, как на головке появляются огромные волдыри, которые наконец-то… лопаются. Тело перетряхивает, ужас стискивает голову, не принося ничего, кроме пугающей темноты.