Дэрил втягивает запах, ощущая те самые хорошо знакомые нотки приближающейся грозы. Здесь всегда так пахло, да и погода никогда особо не менялась. Зима ли, лето ли, но здесь вечная осень с жухлой травой, с деревьями, покрытыми желтыми неопадающими листьями, да и ветра здесь не было, только вечный штиль. Время словно остановилось, возможно, оно навсегда запечатлело тот самый момент, секунду до последнего выдоха старой цивилизации.

Дэрил склоняется над разложенной картой, со схематическим изображением города. Диксон проводит пальцем по картинкам, пытаясь понять обозначения. Под каждой непонятные закорючки букв, которые мужчина игнорирует. Но вот он, ориентир. Диксон всматривается в четкое изображение небольшой церквушки, недалеко от самого города.

— Вот здесь, — тыкает пальцем в картинку Граймс.

Далеко, практически в центре мертвого города. Диксон тихо выдыхает. Возможно, это и к лучшему. Чистенькие увидят настоящее лицо Зоны.

— Надеюсь, у вас хватит пуль, — фыркает он, складывая пергамент, пускай хранится у него.

— И что, будешь говорить, что здесь есть злые феечки и гномы? Я не верю в сказки.

— А придется поверить, — тихо бормочет он.

Однако вокруг тишь да гладь, и действительно кажется, что у Диксона просто паранойя. Но все это будет видно дальше. А сейчас пускай расслабляются.

Диксон идет впереди, пытаясь представить, что он один, вот только получалось паршиво. Мысли как назойливые жучки, забирающиеся в мозг, во все органы, так просто не избавишься, а сдохнуть не хочется. Они бегают внутри, царапают тебя своими лапками-закорючками, вырывают мелкие кусочки.

Дэрила передергивает, когда образ становится слишком реальным. Тянет руку к сердцу, натыкаясь на толстый ремень незаконно приобретенного арбалета, и все равно скребет кожу обгрызенным до мяса ногтем. Немного помогает, правда ненадолго.

Таким как он запрещено иметь оружие, да и кто в здравом уме продаст нечто опасное рабу, не говоря уже о беглом. Но, к счастью, “черный рынок” никто не отменял, небольшие махинации, довольно много денег — и вот он уже новый обладатель отличного оружия. И пускай оно стоило целое состояние, Диксон ничуть не жалел, что приобрел нечто громоздкое. Арбалет был бесшумным, и это было чуть ли не самым главным показателем, на который смотрел Дэрил.

Мужчина раздраженно ведет плечом. Не хочется сейчас думать об этом. Вообще думать не хочется. Будь Диксон один, он бы остановился у вон того дерева, на пригорке, окруженного высокой хрустящей под ногами желтой травой, под тенью изменившихся застывших листьев, таких острых, как бритва. Жесткая кора пощекочет его спину, приклад арбалета прижмется к бедру. И он просто закроет глаза, вырываясь из отвратительного супа эмоций… Не для каждого действия должна быть цель. И пускай это немного тупо, сбегать в Зону просто для того, чтобы отдохнуть, но для него это был один единственный шанс.

Очередная волна вполне адекватного бешенства накрывает с головой. Снова. Его опять вынуждают делать то, чего он не хочет.

— Блядские ублюдки, — рычит он себе под нос, пиная тяжелый камешек.

— Слушай, а почему здесь нет птиц? — наконец-то замечает Граймс, задирая голову к небу.

Даже его голос безумно раздражает. Дэрил закусывает губу, пытаясь просто игнорировать. Сложно, очень сложно.

— Эй, тебе задали вопрос.

Плечи напрягаются, мужчина стискивает кулаки. Шейн, ублюдочный Шейн.

— Я вам экскурсоводом не нанимался.

Однажды Дэрилу представилась невероятная удача наблюдать. Он тогда как обычно собирался в Зону, получив небольшой заказ на очень хорошие деньги. Диксон привычно спрятался в кустах, выжидая. И тут выбежала собака, обычная, облезлая, с пятнами репейника на шкуре. Бежала она по дороге, то ли убегая от патруля, то ли, наоборот, к нему, пытаясь найти ту человеческую заботу, которой ей так не хватало. Она поглядывала на Зону недовольно, порыкивая, стараясь отойти от нее как можно дальше, шерсть встала дыбом, но, явно преодолевая желание бежать подальше без оглядки от Зоны, псина продолжала упорно идти к ближайшим людям. Мысль о теплых руках и еде была слишком для нее сладка. Птицы, подлетая к Зоне, все разворачиваются, и ни одна за все это время не пыталась проникнуть внутрь. Да и сам Диксон ни разу не видел внутри нормальных существ. Только эти извращенные недосущества, которые на вкус, впрочем, оказались обычными.

Диксон краем глаза замечает шевеление высокой травы, но никакое существо так и не появляется, заставляя Диксона подозревать, что это было нечто наподобие крота или мыши. А ведь будет забавно увидеть, как отреагируют эти уроды. Скорее всего, будут хвататься за оружие, палить, как ненормальные…

Дэрил кривовато улыбается, дергая уголком губы. Он сможет унизить их, показать, что таким, как они, здесь просто не место.

Диксон вырывает тонкий стебель сухой травинки, отправляет ее себе в рот. На языке немного горчит, но это не худшее, что ему приходилось ощущать. Даже наоборот, есть что-то приятное в этом вязком, покалывающем чувстве. Чешуйки легонько колют язык и небо, длинная травинка дрожит во рту, перекочевывая с одной стороны в другую.

— Подожди…

На плотной коже плаща сжимаются крепкие пальцы, выдергивая Диксона из теплого кокона собственных ленивых мыслей. Ледяное прикосновение сжимает сердце, заставляя его замереть. Диксон дергается назад, пытаясь уйти от прикосновения. Тонкая испарина покрывает лицо и загривок. Рука сжимается на прохладной рукояти ножа. Как бы он хотел, прямо сейчас, не думая ни о чем, выпустить этим уродам их кишки, оставить здесь, где мясо очень быстро растащат мутанты, и больше никто не сможет узнать этих пижонов.

А для этих идиотов этот поход действительно как прогулка. Они начали травить какие-то анекдоты, заставляя Диксона еще больше беситься. Но ничего, очень скоро, осталось совсем немного…

— Смотри.

Черт дергает Дэрила все же повернуться в попытке увидеть, что же так заинтересовало Чистеньких. Вот и доигрались. На черном, едва запачканном грязью, красивеньком сапоге устроилась ярко-желтая, с темными пятнышками на спинке, маленькая лягушка. Большие глаза заинтересованно уставились на мужчину. И прежде чем Диксон открыл рот, чтобы предупредить, давая себе пару секунд на обдумывание, Граймс сам опускается вниз, протягивая пальцы к холоднокровной живности.

«Идиот», — думает Диксон, наблюдая за этим. Но это его не касается. Будет больно, но хотя бы пальцы не будет совать куда попало.

Граймс тихонько шипит, когда неожиданно острые тонкие зубы цепляются в палец, хорошенько прокусывая его. На траву падают первые алые капли крови.

— Что за бл…

А ведь не сообразят. Диксон матерится под нос, вынужденно хватая Граймса за запястье. Пальцы становятся липкими, но он сам взялся, нужно закончить. Большой палец он вдавливает в выпуклый глаз, намекая твари, что стоит все же отпустить, если она не хочет стать инвалидом.

— Да убей ты эту хрень! — вопит над ухом Уолш. — Дай я сам разберусь!

Однако Диксон стоит стеной. Уж он-то знает, что тварь все равно не отпустит. Кривые острые зубы останутся под кожей, вызывая воспаление, а заражение крови можно получить и от меньшего. Тонкий край лезвия надавливает на челюсть, и лягушка все же отпускает, шлепаясь на траву под ногами. Скорее всего, для Чистюль это неожиданность, когда она разворачивается и злобно шипит, вновь показывая свои зубы.

По барабанным перепонкам остро бьет выстрел из пистолета, когда идиот Шейн выбивает чуть ли не всю обойму в землю. Дэрил ожидал этого, поэтому не удивлен. Вряд ли им бы удалось пройти незамеченными.

Несмотря на то, что лягушка уже ускакала (очень уж он сомневался, что косоглазый мог в нее попасть, в траве-то, где такую мелочь не увидишь), Дэрил не отпускает Граймса, хоть и хотел бы это сделать поскорей. Обхватывая палец, он сжимает его, выдаивая больше крови и просто не давая пускай и слабому яду попасть в кровоток. Перчатки пачкаются, скользят по слегка загорелой коже, и из ранки появляется тонкий, едва заметный белый зуб. Все же сломала, падла, хорошо хоть выловили сейчас.