Только через много лет Семёну объяснят, почему он, мальчишка, обыкновенный, в общем-то, пацан, так осторожно, так щадяще и рационально использовал свой дар. Он ведь мог… Он мечтал воспользоваться этим даром, перемещаясь во времени и пространстве, каждый раз, когда читал или видел на экране сцены насилия: войны, концлагеря, теракты. Страдания и гибель маленьких детей – вот что волновало его больше всего. Но странным образом это чувство растворялось в обычной жизни, исключая возможность вмешаться и натворить больших бед.

Инга что-то говорила о проблемах с мужем, о своих подозрениях по поводу его неверности. Инета слушала ее сквозь пелену собственных переживаний, погружаясь в сладостное состояние уверенности в обретенном благополучии. Все в ее жизни и в семье как-то выровнялось: младший сын – серьезный, старательный мальчик, никаких хлопот со школой, спортсмен, может быть, даже с перспективой, тренер очень хвалит; дочка – уже невеста, в следующем году окончит школу, и ее ждут на факультете журналистики друзья мужа. Ну, не совсем мужа – они так и не расписались. Но теперь это уже не важно.

Арнис – актер, его невозможно оценивать по обычным, общепринятым меркам, она с этим уже давно смирилась и, что греха таить, слегка охладела. Стала встречаться с мужчинами, осторожно, не часто, но это только сильнее будоражило кровь. Теперь Инета вполне независима в финансовом смысле. От Арниса она если что-то и получала, то немного и время от времени. Мать – пенсионерка, а дом, двухэтажный особняк в престижном районе, оставшийся от отца, требует постоянных затрат. Дети, машина, да и самой, как Инга говорит, на задницу что-то приличное надо натянуть. Да, теперь она может всё это себе позволить, не рассчитывая больше ни на кого.

Два года назад, когда она заняла эту должность, в компании произошли серьезные организационные изменения, и их офис, прежде отвечавший за одну прибалтийскую республику, превратился в центр управления всем Балтийским регионом. Этому предшествовал серьезный коррупционный скандал, и большая часть прежних сотрудников была уволена. Под раздачу попали и виновные, и те, кто представлялся новому руководству неудобными по разным причинам.

Ей удалось занять нужное кресло и оказаться приближенной к узкому кругу. Тогда перед ней и открылись иные «возможности». Маленькая страна, фильтр отбора простой: нужны «свои»: родственники, друзья, любовницы, нужные люди для нужных связей – во власти, в спецслужбах, в СМИ.

Смена менеджмента повлекла за собой и смену поставщиков. Вот с этого и началось все приятное и – внутри что-то словно кольнуло иглой – неприятное. Инета нервно дернула ногой, и педаль газа, вдавленная в пол, заставила взреветь двигатель.

– Что с тобой?

Инга, несмотря на пристегнутый ремень, чуть не съехала с кресла.

– Да так, вспомнила, как мы начинали.

– Это ты Шлосберга в пол вдавила?

Неожиданная злость, с которой Инга произнесла это имя, и прозорливость подруги мутной волной плеснули в прозрачную чистоту утреннего настроения. Инета попросила подругу продолжить свою эпопею обманутой жены, на этот раз совсем перестав ее слышать и уже с ожесточением вернулась к воспоминаниям.

Переход к новой концепции – один поставщик на все три республики – стал удобным поводом к смене компаний, участвующих в борьбе за этот значительно выросший для каждого из них кусок пирога, пирога для бизнеса поставщиков и сладких крошек с него для тех, кто формировал новую колоду, предоставляя доступ на торговые площадки «Римини».

В тихом ресторанчике Вильнюса Инета встретилась с одним из рекомендованных Ингой господ. Разговор длился не дольше тех нескольких минут, которые понадобились для того, чтобы оставить пустой чашку кофе. Предложение от трех небольших компаний лежало в большой коробке французских духов. Коробка была запечатана, и когда у себя в номере Инета раскрыла ее, она была удивлена не той суммой, которую в пятисотенных купюрах евро там обнаружила, а тем, как эти купюры туда попали, не нарушив фабричной упаковки.

Айга, ее помощница, позвонила поздно вечером:

– Что будем делать с «Вестой»?

– А почему к ней нужно относиться иначе, чем к остальным?

Вопрос молоденькой помощницы вызвал резкое недовольство начальницы.

– Ну, все-таки они в сети тринадцать лет, и о них всегда были только положительные отзывы.

– Нашлась компания получше, – Инета не стала искать слова для убеждения глупой девчонки, раздражение нарастало, и она готова была оборвать разговор, но все-таки взяла себя в руки и продолжила:

– Скажешь, как и всем остальным: вы не прошли по конкурсу.

– Я понимаю, – Айга смутилась, – а в каком тоне им это передать?

– В жестком.

На этот раз Инета бросила трубку и достала из бара маленькую бутылочку коньяка.

Семён задремал; разбудила его турбулентность. Необходимо было пристегнуть ремень. Он машинально нащупал нагретый телом серебряный медальон на кожаном шнурке вокруг шеи. Эта привычка – удостовериться в его наличии при пробуждении – не раз себя оправдала. Тогда, два года назад, звонок Нины Донцовой, генерального директора его фирмы, застал Шлосберга за рулем.

– Семён Иосифович, нам отказали в продлении контракта с «Римини».

Он чуть не врезался в шедший рядом микроавтобус. Резко вывернув руль, остановился на обочине.

Это была ужасная, катастрофическая новость. Ничего подобного все предшествующие переговоры с представителями сети не предполагали. «Веста» начала сотрудничество с «Римини» много лет назад, когда такой группы товара там не было. Он со своими людьми разработал матрицу, создал коллекцию специально под требования шведского концепта. С каждым годом оборот и площади, отводимые под выставку этого товара, увеличивались. Просьба со стороны сети всегда была одна: качество коллекции должно быть на уровень выше, чем у конкурентов. Это требовало серьезных усилий, товар собирался от десятка зарубежных поставщиков и, действительно, значительно отличался от всего, что представляли в этом сегменте другие компании.

Семён набрал телефон Айги, их сетевого менеджера. Она недавно заняла свою должность, и у них было всего две встречи, на которых ни у одной из сторон не возникло сомнений в безоблачности их отношений.

Но в этот раз тон у девушки был ледяной.

– Айга, вы можете мне объяснить?..

Она тут же его прервала, явно ожидая этого звонка и приготовив ответ заранее:

– Вопрос решен, и все дальнейшие переговоры вы должны вести с моим руководителем Инетой Ундрате. Но она сможет вас принять только недели через две.

Что значит решен? Вы могли все-таки предварительно встретиться с нами, высказать претензии – и мы бы все уладили. Вы не можете просто так выбросить из бизнеса компанию, проработавшую с вами почти полтора десятка лет и поставить ее на грань разорения.

– Вы для нас ничем не отличаетесь от всех остальных участников конкурса, и уясните себе: я работаю в «Римини», а не в «Весте», и не собираюсь за вас волноваться.

Айга предполагала все-таки помягче обойтись с владельцем хорошо известной ей фирмы. Она сама покупала их аксессуары и для себя, и для своих бабушек, мамы и свекрови, но по ходу разговора завелась, чувствуя отвращение к необходимости врать, и отвращение это перенесла на все возрастающую неприязнь к Шлосбергу.

Семён остановил разговор и уже другим тоном произнес:

– Айга, не делайте этого! То зло, которое вы принесете моим людям, может обернуться против вас – так устроена жизнь!

– Вы мне угрожаете?

Айга перешла на визг. Что-то в его словах ее испугало, по-настоящему сильно испугало. Семён отключил связь и дрожащей рукой достал из медальона ампулу, сорвал крышку и выпил одним глотком. Позже он узнает, что девчонка была беременна, и поблагодарит Бога за то, что успел проглотить эту желтоватую влагу. А Инета возьмет на вооружение эти его слова о том, что «зло возвращается», как реальную угрозу, и будет ею пользоваться, как щитом.