— Что?! — в тот момент я не верила собственным ушам. Неужели, сон? Всего лишь сон, из которого я никак не могла проснуться?

— Берта сказала, что твой бывший согласился на её идею. Это она предложила, в общем… Она говорит, что ты можешь стать садовником.

— Садовником? — услышанное от Кэтрин показалось просто невероятным. Судьба сделала мне щедрый подарок, ведь разведение цветов уже много лет было моим хобби, моей отдушиной. Я любила свои растения, относясь к ним, как к собственным детям. Приходящий садовник помогал мне очень редко, выполняя, в основном, тяжёлую работу. А я занималась своими розами, орхидеями, тюльпанами… Я даже давала им имена, а порой разговаривала с ними, искренне веря, что растения слышат меня, понимая хотя бы интонацию, улавливая любовь, звучавшую в моём голосе.

Моё сердце громко забилось, а к глазам подступили слёзы радости. Мои цветы… Как я могла забыть о них? Ведь они также были частью моей жизни. И теперь я возвращалась к ним. А также к Мелиссе. Мой план начинал осуществляться.

========== 5 ==========

В полдень я вновь стояла на пороге своего дома. Как и днём ранее, меня встречала Берта, которая тут же предложила пойти в сад, желая ознакомить с местом моей новой работы.

— Эти цветы очень любила Джулия, — грустно вздохнула домработница, — она сама ими занималась. Знаете, это было её хобби… Она даже разговаривала со своими растениями. И они тоже любили её. Ни один кустик, ни одно деревцо у неё не погибло… Видимо, чувствовали её любовь, искреннюю заботу. А сейчас… Сейчас эти растения остались одни, словно осиротели. Конечно, я сама могу поливать их, но… Полноценно ухаживать за ними я, к сожалению, не смогу.

— Значит, это вы предложили мистеру Бёрку, что бы он…

— Сказать вам правду? Нет, это была не я, Карлос. Это Мелисса, дочь миссис Бёрк… Именно она попросила нанять садовника. Девочке важно сохранить эти цветы. Как воспоминание о своей матери.

В тот момент я с трудом сдержала подступившие к горлу рыдания. Мне вновь захотелось рассказать всё Берте, открыться ей, признаться, кто я. Ведь она бы мне точно поверила… Может, не сразу, но со временем бы убедилась, поняла, что к чему. Соблазн был слишком велик, вот только рисковать явно не стоило. Берта вполне могла проговориться. Случайно выдать меня Эдварду или Мелиссе.

Я начала работу в тот же день, не желая тратить драгоценное для меня время. Находясь среди цветов, я впервые испытала умиротворение, а также радость от того, что осталась в живых. И пусть я нахожусь в другом теле, а для всех я теперь Карлос Мендоса, мои чувства не изменились. Я по-прежнему любила свои растения, а забота о них доставляла мне огромное удовольствие. Я вновь чувствовала себя кому-то нужной, и это ощущение подстёгивало идти дальше, не боясь осуществить то, ради чего я вернулась в Лос-Анджелес.

Я занималась пересадкой тюльпанов, когда услышала громкий лай собаки, стоявшей совсем близко от меня. Макс, чёрный лабрадор, живший у нас уже около пяти лет… И сейчас он смотрел на Карлоса, пытаясь понять, кто именно стоит перед ним.

— Макс, красавчик… — эти слова сами собой сорвались с моих губ, — иди сюда, малыш…

Собака кинулась ко мне, словно узнала во мне прежнюю личность. А ещё через пару секунд начала лизать мои руки, лицо, вилять хвостом и прыгать от радости. Сомнений больше не оставалось. Макс узнал меня. Каким-то необъяснимым для человека чутьём пёс понял, кто на самом деле стоял перед ним.

— Макс, ты где? Я же сказала тебе… — до меня донёсся голос Мелиссы, — ну ты где, иди сюда!

Вздрогнув всем телом, я поднялась, всматриваясь вглубь сада. Моя дочь совсем близко и сейчас подойдёт ко мне, желая познакомиться с новым садовником. А я… Теперь я даже не смогу обнять её.

— Макс? — дочь вопросительно смотрела в мою сторону, — Простите, вы… новый садовник?

— Да, — говорить было тяжело, и я с трудом подбирала слова, подходящие в этой ситуации, — меня зовут Карлос Мендоса.

— Очень приятно… — в её голосе я не уловила интереса к новому садовнику. Взгляд был отсутствующим, а лицо таким печальным, бледным и осунувшимся, что у меня тревожно защемило сердце. Моя дочь выглядела потерянной, она осталась одна в этом мире, где никто не мог защитить её. Никто, кроме меня.

— Странно… — протянула Мелисса, прервав поток нелёгких размышлений, — Макс никогда не ведёт себя так с чужими. Напротив, он обычно рычит на всех, кроме меня, Берты и… моей мамы. Даже Эдварда никогда не признавал.

«Собаки чувствуют плохих людей!» — тут же пронеслось в моей голове, и от этой мысли настроение сразу испортилось. Собственное бессилие угнетало, как и ощущение того, что Мелисса особенно остро нуждалась в поддержки матери.

Матери, которой у неё больше не было.

— Я очень люблю приходить сюда, — откинув назад свои огненно-рыжие волосы, Мелисса подошла к розовым кустам, с нежностью коснувшись полураскрывшегося бутона, — тут всё напоминает о маме. Она обожала эти цветы… Карлос, — немного помолчав, дочь всё же повернулась ко мне, словно желая сказать что-то важное, — пожалуйста, сохраните здесь всё так, как было при маме. Я вас умоляю.

— Хорошо. Я постараюсь, Мелисса…

Дочь лишь кивнула в ответ, а затем, схватив за ошейник Макса, поспешила вернуться в дом.

Первый рабочий день подходил к концу, а я уже собиралась уходить, когда Берта позвала меня выпить кофе. Поначалу она даже предлагала поужинать, но в тот вечер у меня совершенно не было аппетита. Все мысли были заняты Мелиссой, а также нашим с ней разговором. Мне было сложно находиться в доме, зная, что моя дочь совсем рядом, а я не могу подойти к ней, поддержать, утешить. Приходилось скрывать чувства, надевая на лицо фальшивую улыбку, делая вид, что происходящее в этой семье не имело ко мне никакого отношения. И это испытание казалось по-настоящему страшным.

Берта отлучилась на пару минут, оставив меня на кухне допивать кофе. Порой казалось, что ничего не изменилось. А я по-прежнему Джулия Бёрк, которая сидит на собственной кухне, наслаждаясь ароматным кофе.

— Где Берта? — звенящую тишину неожиданно разрезал голос Эдварда.

— Добрый вечер, — с трудом произнесла я. Испытание продолжалось. И сейчас важно держаться, не забывая о том, что передо мной стоит вовсе не бывший муж. Ведь Эдвард теперь мой враг.

— Берта вышла, но скоро вернётся, — немного помолчав, я всё же выдавила из себя ответ.

— Ясно… Ты теперь тут работаешь? — с нескрываемым пренебрежением спросил Эдвард. И зачем вообще поинтересовался? Хотя… Всё с ним ясно. Хочет показать, кто в доме хозяин. Причём в буквальном смысле данного выражения.

— Работаю, — я отвела взгляд, делая вид, что рассматриваю мебель, — спасибо, что взяли меня…

— Благодари за это не меня, а Мелиссу. Ей очень важно сохранить эти цветы… Будто они на самом деле что-то значат. Но раз ей так угодно, то, что ж, занимайтесь своими розочками, хотя была бы моя воля…

Он резко замолчал, услышав шаги появившейся на пороге Берты. И тут же потерял интерес к мексиканцу, заговорив с домработницей. Они обсуждали его переезд из нашей спальни. Теперь Эдвард планировал занять другую комнату.

— Я не могу там больше находиться, всё напоминает о Джулии, — его насквозь фальшивый тон раздражал, и я едва сдерживала желание ударить его, — надеюсь, ты понимаешь, Берта… Я ещё вчера хотел попросить, но… Вчерашняя встреча слишком затянулась, а после неё я был как выжатый лимон…

Злобно ухмыльнувшись, я поспешно отошла в сторону. Не хотелось больше слышать этого лицемера, его наигранные страдания, очередную ложь. Устал на встрече, значит? Трахать очередного юнца ты устал, дорогой! А то, что тебе плевать на меня и мою память, стало ясно после твоих слов о цветах. Для Мелиссы, которая искренне меня любила, было важно сохранить растения, в то время как сам Эдвард даже не задумался о значимости моих цветов. Ему было плевать на мою память, на то, что было для меня дорого. Наверное, для таких, как он, действительно не существует ничего святого. Ведь они даже не понимают значения этих слов.