— Д-да… — растерянно пробормотал супруг, отчаянно отводя взгляд в сторону, — Подросток. Ничего страшного… Его уже арестовали. Всё нормально, дорогая. Я, правда, не хотел, чтобы ты видела это, но… Этот чёртов свет разбудил тебя!
Переведя взгляд на висевшие напротив неё часы, Ева испуганно вскрикнула. Время было почти два часа дня! Чёрт. Она никогда не просыпалась так поздно. И вот ведь неудача — проклятая мигрень вновь напоминала о себе, а к горлу неожиданно подкатила тошнота.
В тот день Ричард, также, как и его супруга, не поехал на работу. Постоянно заходил к Еве, явно беспокоясь о её здоровье. Однако к вечеру молодой женщине стало значительно лучше, а потому она, не сказав ничего мужу, поспешно вышла из дома. Направлялась она в тот самый парк, чувствуя, что Марк с нетерпением ожидает её появления. Интуиция Еву не подвела и на сей раз.
Писатель сидел на привычном для него месте. Сегодня он был без ноутбука, однако судя по выражению его лица, мысли Льюиса явно витали где-то далеко от того места, в котором он сейчас находился.
— Ева? — он поднял взгляд на стоявшую перед ним женщину.
— Я знала, что вы будете здесь, Марк…
— Откуда? Вы меня преследуете?
— Можно сказать и так, — игриво усмехнулась Ева, — вам это не нравится?
— У вас есть муж, Ева, — немного помолчав, угрюмо произнёс Льюис, — и вообще… Вы меня совершенно не знаете. Лучше ответьте, вам понравилась моя работа? Хотя, — мужчина ухмыльнулся, — судя по тому, что вы опять перевели мне на триста долларов больше обещанной суммы…
— Я вам нравлюсь, Марк? — проигнорировав его вопрос, Ева всё же решилась спросить то, что в данный момент волновало её больше всего на свете.
— В каком смысле? Как человек, как друг или…
— Прекратите строить из себя идиота! — Ева резко вскочила со скамейки, — Вы описали мою внешность в вашей последней работе! Хотя я вовсе не просила вас об этом!
— Я хотел сделать вам приятное, Ева… Простите, если это вас задело или обидело. Но, поверьте, это совершенно не входило в мои планы.
Опять этот чёртов официальный тон! Ева изо всех сил сжала кулаки, с трудом сдерживая охвативший её гнев. Он будто издевался над ней, желая сделать побольнее. Впрочем, истинная мотивация подобного поведения писателя по-прежнему оставалась для неё загадкой.
— Простите, — снова повторил тот, спокойно наблюдая за реакцией женщины, — но я на самом деле думал, что вы всё-таки представляли себя в образе той Евы, ну из моего рассказа. Я был просто уверен в этом.
— Почему же тогда вы почти не описали её любовника? Даже цвет волос пропустили. Или он был лысым?
— Ещё раз прошу прощения, Ева. Но я не знал, какие мужчины вам нравятся и…
— Мне нравитесь вы, Марк, — снова присев рядом с ним, прошептала Блэйк, чувствуя, как её лицо буквально вспыхнуло от того урагана чувств, который налетел на неё в минуту признания. Смесь счастья и отчаяния, облегчения и стыда, желания и неуверенности.
— Это я понял, — Льюису всё ещё удавалось сохранить видимое спокойствие, — но я не хочу говорить об этом. Я работал на вас, Ева, торгуя по сути самым дорогим, что у меня есть в этой жизни — моим творчеством, талантом. Но теперь выходит, что вам были нужны вовсе не мои работы. Вам был нужен я.
— Не стану врать, Марк. Хотя… Изначально мне на самом деле было очень интересно прочитать вашу работу по моей идее, но потом… Меня стало тянуть к вам. К вашему творчеству, к вашей загадочной личности. Вы правы, я ничего о вас не знаю, но… Именно это и притягивает меня. Как и ваша манера писать, слог, безграничная фантазия. Когда-то я сама мечтала писать нечто подобное! Многие ваши сюжеты почти полностью повторяют мои задумки, мои идеи. И это не может быть простым совпадением. В моей жизни и так было слишком много странных совпадений…
— Каких именно? — в этот момент она уловила в голосе мужчины неподдельный интерес к её последнему высказыванию.
— Ерунда, и к вам это точно не имеет отношения. Просто в моей жизни случалось много странного. Например, в прошлом году мы с мужем летали в Италию и, в общем… Там неожиданно выяснилось, что я отлично говорю на итальянском, Марк. Но я никогда не изучала этот язык. Даже на уровне простой разговорной речи.
— Я изучал итальянский, Ева. Ещё в юности. Но в Италии я никогда не был. Разве что в своих снах или фантазиях.
— А я во снах часто вижу саму себя, в темноте, на совершенно пустой улице. Мне плохо, словно я кого-то потеряла, очень важного и дорого для меня… Но не пойму кого. Моё сердце буквально разрывается от боли. И этот сон повторяется уже много лет.
— Вы точно никогда не бывали на этой улице? Или вы просто не помните её?
— Не помню. Всё будто в тумане, да и довольно темно вокруг… А дальше я просыпаюсь, Марк. И меня гложет чувство вины. Будто я совершила что-то ужасное.
— Вы не должны об этом думать, Ева. Рано или поздно вы узнаете ответы на свои вопросы, но сейчас… Не торопите события. Не пытайтесь обмануть саму себя.
— Вот это чувство уже давно преследует меня, — горько вздохнув, произнесла молодая женщина, — что я обманываю саму себя, что живу не на своём месте, что вся моя жизнь на самом деле какой-то фарс!
— У меня тоже часто бывает такое чувство, — слегка прищурившись, он серьёзно посмотрел на сидевшую рядом Блэйк, — моя жизнь принадлежит не мне, а кому-то другому. И даже мой талант… Моё творчество. Порой мне начинает казаться, что оно также не совсем моё, Ева.
Он замолчал, но и его собеседница также не собиралась ничего отвечать ему на это. Она просто смотрела на него, изо всех сил желая прикоснуться к нему. Хотя бы просто, почти по-дружески дотронуться до его бледного, покрытого трехдневной щетиной лица. Или же до мягких, слегка выгоревших на солнце, волос. Или…
— Я должен идти, — вырывая её из таких сладостных, но при этом пугающих мыслей, произнёс Марк, — у меня запланировано много работы на вечер.
— Где вы живёте? С кем? Простите, но мне очень интересно узнать о вас хоть что-то…
— Зачем? — он резко встал со скамейки, — Что даст вам это информация?
— Многое. Например, я смогу, наконец, понять, почему вы так боитесь своих чувств ко мне, Марк.
— Не придумывайте лишнего, — он всё же повернулся к ней, однако его лицо в этот момент стало практически каменным, — не нужно, Ева. Возвращайтесь домой, к мужу. Ведь в глубине души Вы по-прежнему любите только его. А я… Вы даже имени моего не знаете.
— Что? — замерев от неожиданности, Ева с удивлением смотрела на писателя, — Марк Льюис это всего лишь ваш псевдоним? Но… Почему?
— Что почему? Почему я не называл вам своего имени? Для вас я — Марк Льюис, Ева. А почему я выбрал именно это имя и эту фамилию… Точно не помню. Как-то само собой пришло в голову. Хотя имя Марк мне всегда очень нравилось.
— Мне тоже, — откровенно призналась ему Блэйк, — я с детства любила это имя. Марк… Странно, но когда-то я была уверена, что это имя моего будущего мужа.
— Что ж, такое возможно, — криво усмехнувшись, произнёс Льюис, — но только это не моё имя, Ева.
— Как же вас зовут на самом деле? Вы мне не скажете? Ещё один ваш секрет, мистер Икс, называющий себя Марком Льюисом?
— Возможно, — писатель равнодушно передёрнул плечами, — а, может, я и сам уже не помню своего имени… Простите, но сейчас я должен идти. Всего хорошего, Ева.
— Постойте! — в её голосе слышалась мольба, — Прошу вас, не уходите. Вы не можете, не можете… Вернитесь, Марк, пожалуйста! — женщина уже кричала, совершенно забыв о том, что находится на улице, а значит, привлекает к себе внимание окружающих. Но в этот момент Блэйк было плевать на всё. Даже на свою репутацию.
— Мэм, простите, — она услышала чей-то испуганный голос, который неожиданно отвлёк женщину от уходившего прочь Льюиса. Оглянувшись, Ева увидела перед собой смуглого черноволосого парня, внешне похожего на латиноса. Его лицо выглядело весьма встревоженным.
— Что вам нужно? — грубо спросила Блэйк, чувствуя, как её настроение ухудшается с каждой секундой. Смесь обиды, ярости и отчаяния разрывали изнутри, окончательно затуманивая разум. Марк (или как там его звали на самом деле?) ушёл, наплевав на её признание! А, значит, его на самом деле никогда не интересовала Ева. Или же это ложь? Очередная ложь самому себе, какой в жизни Льюиса было немало.
