Варгас в ужасе отвернулся. Неужели Зулавски перенес свои корочки на его сэндвич? Варгас не видел других вариантов, кроме магического переноса. Ну… то есть был еще один, но всерьез такое рассматривать он не хотел.
«Я окончательно свихнулся».
Глава 11
Телефон начал трезвонить с раннего утра. Или не особо раннего. Куп точно не знал, ибо его голову, похоже, заменили на коробку с гвоздями, упакованную в коробку с ватными тампонами, в свою очередь упакованную в коробку с гвоздями побольше и брошенную в один из этих аппаратов для замешивания краски из хозяйственных магазинов. Тех, что хватают банку с краской и встряхивают ее, будто чугунный терьер крайне невезучую крысу. И вот в таком состоянии Куп потянулся за лежащим на тумбочке телефоном, но, не рассчитав расстояние, вместе с ним свалился на пол.
– Ай, вашу ж мать, – прохрипел он в трубку, а потом пропитанный алкоголем мозг вспомнил более традиционное приветствие: – Слушаю.
Никто не ответил. Голова и спина болели. А проклятый телефон снова зазвонил – казалось, даже еще настойчивей.
Куп услышал, как на кровати перевернулась Жизель и ткнула в кнопку приема вызова:
– Алло.
Точно, звонили не ему. Бросив трубку на полу, Куп забрался обратно в постель.
– Что? Правда? – говорила меж тем Жизель. – Ладно. Отлично. Спасибо. Пока.
– Кому там отлично-спасибо-пока и почему ему не спится в такую гребаную рань? – проворчал Куп.
– Уже не рань, время за полдень. А отлично-спасибо-пока – секретарше Вулрича. Она сказала, что босс желает встретиться со всеми, кто вчера был в деле. Знаешь, что я думаю?
– Что ты думаешь?
– Что он может выписать нам благодарность или вроде того. Да в истории ДНН наверняка еще не бывало столь беспроблемных операций. Может, нас даже повысят.
– Повышение. Ура-а-а-а, – промычал Куп в подушку.
Жизель шлепнула его по заднице:
– Давай пошевеливайся. Я слишком долго ждала, когда наш тяжелый труд оценят.
Куп с трудом сел:
– Разве у нас не выходной? Типа хорошо поработали, все дела.
– Отоспишься после того, как Вулрич расцелует наши попки. Я быстренько в душ, а ты буди Морти и свари кофе.
– Угу. Знаешь, сейчас я ненавижу весь мир.
– Выпей кофе, и ненависть слегка угаснет.
Куп свесил ноги с кровати и нахмурился:
– Кто-то бросил мой телефон на пол.
– Ты сам и бросил. В приступе раздражения. А теперь иди и свари кофе.
– У меня не бывает приступов раздражения. Я вершу быстрое и суровое правосудие.
– Конечно, милый.
Когда Жизель скрылась в ванной, Куп наконец поднялся и поплелся в гостиную, где на диване дрых Морти. Хотел было разбудить его, но решил, что это слишком жестоко, потому двинулся на кухню. И едва по квартире разнесся аромат кофе, Морти и сам подскочил.
– Это кофе пахнет?
– Надеюсь, или же я насыпал в кофеварку овсянки.
Морти прижал руки ко лбу:
– Кажется, у меня похмелье.
– У нас у всех похмелье.
– Тогда почему мы не спим?
– Вулрич хочет вручить нам голубые ленточки, как самым красивым свинюшкам на ярмарке, – объявил Куп.
Морти поднял на него покрасневшие глаза:
– Что?
Куп выключил кофеварку и взял три кружки.
– За проявленное этой ночью невероятное мастерство нас ждет благодарность или типа того.
Морти улыбнулся. Это явно причиняло боль, но он продолжал растягивать губы.
– Ух ты. Я никогда еще не получал благодарностей. Их вручают на бумаге или на табличке, как думаешь?
– Думаю, что кофе готов.
– А вдруг и премия прилагается.
– Кофе.
Морти доковылял до прилавка и опустился на табурет. Вскоре к ним присоединилась Жизель, и решив, что никто из них не в состоянии вести машину, в штаб-квартиру ДНН отправились на такси. Поездку Жизель оплатила с корпоративной кредитки. Почему нет? Это был их день, и она собиралась насладиться им на полную.
Покидая лифт на нужном этаже департамента, Куп чувствовал себя почти человеком, но вот настроение его совсем испортилось. Он ненавидел вызовы к начальству, и благодаря так и не умолкнувшей головной боли лабиринт коридоров раздражал даже сильнее, чем обычно. Куп выудил из кармана маленький перочинный ножик и на каждом повороте делал на стене крошечную насечку. Если уж план запомнить не получается, то пусть будет след из хлебных крошек. С каждой зарубкой самочувствие Купа улучшалось. Может, путеводный след ему и ни к чему, но гробить государственную собственность уже приятно.
Как и в прошлый визит, в кабинет Вулрича Жизель вошла первой, не дожидаясь приглашения. Остальные потянулись следом, и босс вежливо усадил их за стол. Жизель и Морти улыбались. Куп тоже пытался, но сумел лишь радостно скривиться. У окна стоял доктор Лупински, и при виде гостей кот на его экране вскочил и тихо замяукал.
– Как вы? – спросил Вулрич. – Отдохнули после вчерашнего приключения?
– Все прекрасно, сэр, – отчиталась Жизель.
– Лучше не бывает, – подтвердил Морти.
Куп осторожно прикрыл глаза, спасаясь от света и сожалея, что не прихватил с собой сварочные очки или сомбреро.
Вулрич изогнул бровь:
– А ты, Купер? Уши торчком, хвост пятачком?
Куп кивнул:
– У крыс хвосты пятачком?
– Нет.
– Тогда я чувствую себя крысой. Похмельной крысой.
Вулрич разулыбался:
– Приятно знать, что все отпраздновали удачно проделанную работу. Даже доктор Лупински.
«Мне подкинули новых мышек для игры. Было весело».
– О музее что-нибудь слышно? – спросила Жизель.
– О, они в панике, – осклабился Вулрич. – Головы катятся, у страховщиков истерика, охрану усилили. Пресса, понятное дело, в восторге.
– Ну, нам главное, чтобы вы были довольны, сэр, – произнес Морти.
Стараясь удержать глаза открытыми, Куп откинулся на спинку стула и приготовился к неизбежной речи о том, какую величайшую услугу они оказали Дяде Сэму, щеночкам и младенцу Иисусу. Он такого уже наслушался от надзирателей во время отсидки и в основном потому не выносил комплименты любого рода. По большей части они сводились к расплывчатой проповеди и дополнительному пудингу за ужином, а потом – к пинку под зад от тех, кто десерта не удостоился. Однако вместо того чтобы разразиться речью, Вулрич сцепил пальцы и уставился на стол:
– Доволен? Что ж, видите ли… с этим небольшая неувязка.
Куп ощутил неприятный прилив энергии. Тон босса даже отдаленно не напоминал благодарный и не сулил дополнительного пудинга, разве только пропитанного мышьяком.
– Ночью с мумией кое-что случилось, – продолжил Вулрич.
– О? Что именно? – вскинулась Жизель.
– Она ушла.
«Ушла?» – появилось на телике доктора Лупински.
– Да. Весьма внезапно и проявив немалую жестокость.
– А можно поподробнее? – уточнил Куп, на самом деле не желая знать никаких подробностей.
– Разумеется.
Вулрич взял со стола пульт и направил его на стену, оказавшуюся огромным плоским экраном, на котором тут же появилась дымовая завеса и вопящие и бегающие кругами люди. Затем послышалось несколько громких ударов, снова крики, топот ног и под финал еще один глухой удар.
– Звук в конце мой любимый, – признался босс. – Знаете, почему?
Морти открыл было рот, но Куп перебил:
– Не отвечай, это ловушка. Если сидеть тихо, может, он забудет, что мы здесь.
Кот с экрана доктора исчез, сменившись черно-белой рябью.
– И куда же вы собрались, доктор? – поинтересовался Вулрич. – Вы виноваты не меньше других.
– В чем виноваты? – возмутилась Жизель. – Что вчера произошло?
– Примерно через час после того, как вы доставили Хархуфа, он очнулся и вдруг вспомнил, что должен отлучиться по неотложным делам. Слышали этот последний удар? Это он пробил стену и выскочил на улицу.
– Где он сейчас?
– Без понятия, – ответил Вулрич. – Мы полагаем, что он использовал какую-то неизученную древнеегипетскую магию. Едва он покинул здание, как отследить его стало невозможно.
