Рысь обошла Ньюта по дуге, будто по невидимой границе, пересечь которую — развязать войну; села и, скучающе зевнув, обнажая два ряда безупречно белых клыков, широко лизнула переднюю лапу, как самая обычная домашняя кошка. Но Ньют, не убеждённый показным миролюбием, не вернулся к прерванному занятию.
Рысь же, решив, что лапа теперь достаточно чиста, принялась вылизывать светлую почти до белизны шерсть на груди и животе, а затем принялась за пятнистое плечо. Это была очень красивая рысь. Её хотелось если не запечатлеть на колдографии, то хотя бы зарисовать. Лучше всего акварелью или карандашами, чтобы передать всё изящество кошачьего тела.
Рысь подняла на Ньюта пронзительно-голубые глаза, и тот совсем успокоился. Опустился обратно на колени перед волком. Он должен был помочь. Хотя бы облегчить муки, если не удастся найти травы для лекарства…
— Ньютон?
Несмотря на крепкую дрему, он дернулся, стоило руке сильнее пихнуть его в плечо, укрытое одеялом. Повернув заспанное лицо в сторону брата, Ньют не сразу осознал, кто перед ним.
— Я хочу… м-м-м… — Сил договорить про «спать» у Ньюта не хватило, и он только протестующе помычал, закутываясь с головой в одеяло и ныряя лицом в подушку. Наверное, уже совсем рассвело, но… лучшее утро то, которое начинается вечером.
— Ньютон.
Покой и безопасность одеяльно-подушечной конструкции нарушила ледяная, магически ледяная, ладонь, плотно лёгшая аккурат на беззащитную поясницу. Ньют взвизгнул и подскочил на кровати, не зная, огреть ему брата подушкой, смутиться его присутствием или возмутиться методом пробуждения.
Но не один Ньют начал утро с возгласов. Тесей вдруг тоже зашипел от боли и, судя по звуку, ударился о спинку кровати. Это заставило Ньюта продрать глаза, чтобы увидеть, как старшему брату приходится спасаться от яростных атак маленького лукотруса.
— Тише, тише! — перекатился по кровати Ньют, возникая перед взором отважного зелёного защитника. — Тесей не сделал мне больно. Не надо на него нападать.
Он протянул раскрытую ладонь, и лукотрус, шевеля листвой на макушке и выражая тем самым свою готовность отплатить защитой за спасение его жизни от кошки, вскочил на неё.
— Разве ему не положено, — подал голос Тесей, всё ещё прижатый к спинке кровати, только теперь Ньютом, — находиться в оранжерее?
— Его Хаски оттуда принесла, — объяснил Ньют, прошлёпав босыми ногами до лимонного дерева. За окном ещё царствовала ночь. — А я пока оставил его здесь.
Он ссадил лукотруса на ветку и вполоборота глянул на брата. Вопреки обыкновению, Тесей был растрёпан, всё ещё в пижаме, а его голубые глаза блестели лихорадочным возбуждением, как в прошлые выходные.
— Чем ты хочешь поделиться? — Ньют вернулся на кровать и сел напротив брата, завернувшись в одеяло, как в тёплый плащ. Сонная нега ещё не покинула его тело. — Ты не спал, да?
Тесей неопределённо повёл плечами. Этот жест отдался болезненным напоминанием в душе Ньюта. Он разбередил незажившие раны брата. Конечно, тот не смог заснуть после.
— Помнишь, я сказал, что у убийства есть свидетель? Маггловский ребёнок.
Ньют кивнул.
— Я хочу её найти. Магглов стараются не привлекать как свидетелей. Многие полагают, что это нарушает Статут и подкидывает лишнюю работу стирателям. Но я думаю, что смогу убедить Визенгамот сделать исключение.
Ньют внимательно выслушал брата. Его собственная роль в этом плане пока ясна не была.
— Я помогу, Тесей, — горячо выпалил он. — Ты только скажи чем, и я тебе помогу.
Рука Тесея замерла у бедра. Столь привычное движение, прерванное словами Ньюта — или мозг напомнил, что в пижамных штанах нет карманов, а значит, и портсигар остался в комнате. Ньюту, впрочем, всё равно казалось, что брат сидит перед ним с сигаретой в зубах. Комнату не проветривали весь день, и исходящий от однотонной тёплой ткани пижамы табачный запах ощущался особенно сильно.
— Именно здесь в моём плане пробел. — Тесей сцепил ладони в замок и обхватил колени. — Мне нужно всполошить Аврорат, отвлечь, но не попасться самому и обойтись без жертв. Есть идеи?
Ньют оглядел комнату в поисках вдохновения. В его небольшой спальне царил бардак — он так и не потрудился толком разобрать принесённые из съёмной квартиры вещи и те, что оставил в беспорядке в первую неделю после возвращения домой. Против воли заалели щёки. Тесей и слова не сказал о неряшливости Ньюта, будто и не замечал, что упирается локтем в груду сваленных на тумбочку книг, а плечом задевает висящий на спинке кровати ремень. У самого наверняка в комнате идеальный порядок. Ньют ни разу за прошедшие месяцы туда не заходил, но был уверен, что там ничего не изменилось. Аккуратно заправленная кровать соседствует с заполненным одинаковыми рубашками шкафом, книги на полках рассортированы по темам, и только на рабочем столе грудой навалены свитки — это у них было семейной чертой. И где-то стоит пепельница, а то и не одна.
— Ньютон? — вернул его в реальность вкрадчивый голос брата. — Прости, я зря поднял тебя ночью. Давай лучше утром поговорим…
— Подожди!
Успевший спустить ноги с кровати Тесей заинтересованно к нему повернулся.
— Я хочу тебе кое-что показать.
Перед тем как лечь спать, Ньют, обложившись найденными в библиотеке книгами (именно они сейчас занимали прикроватную тумбочку), успел ещё немного поколдовать над внутренним пространством чемодана. Посетившая голову идея привела его в такой восторг, так окрылила, что он мог бы и всю ночь провести за расчётами —
только глаза начали слипаться, а палочка так и норовила выпасть из уставших пальцев.
Это всё ещё был черновик. Набросок, как один из множества, что делает художник перед тем, как приступить к написанию масштабного полотна. Всего лишь пространство размером со спальню Ньюта, но уже не просто голые стены.
Ньют стащил висящий на стене в его комнате пейзаж, вынул из рамки и путём несложных манипуляций увеличил в размере и растянул во всю ширь одной из стен. Дальше в дело вступила магия более тонкая. Трансфигурацию такого уровня изучали в Хогвартсе на седьмом курсе, и все студенты тряслись, как бы на ТРИТОНе не попалось задание превратить, например, шкатулку в удобное вместилище для африканского слона. Ньют тоже волновался, но экзамен ему сдавать так и не довелось, он отточил навык совсем в другом месте и в других обстоятельствах. Зато фантазии ему было не занимать.
— Это… очень здорово, — первое, что сказал Тесей, когда они спустились вниз. Стояли они всё ещё на тканевой обивке чемодана (но Ньют уже решил, что заменит её досками), с двух сторон стеснённые столами, на которых покоилось ещё несколько книг, линеек и черновой план будущего… Ньют пока продолжал называть это место просто «чемодан». Но стоило сделать пару шагов вперёд, как начиналась опушка дубравы. Листья деревьев пока не колыхались на ветру, да и пахло всё краской, а не смолой и зеленью, но зато на высоком голубом небе светило — почти как настоящее — солнце.
— Ай! — Вовсю вертевший головой по сторонам Тесей врезался в невидимую стену. Протяжённость вглубь у дубравы пока была небольшая.
— Осторожней, — еле-еле подавил смешок Ньют. — Я пока только начал.
Тесей кивнул и вернулся на тканевый пол, ещё пару раз обернувшись на слепящее глаза нарисованное солнце.
— Ты что-то хотел показать, — напомнил он, обходя один из столов. Ньют пока не стал переносить Тома и ниффлера в экспериментальную дубраву, чтобы посмотреть, как они будут на неё реагировать. Сначала нужно было придать грубому наброску больше цвета и глубины.
— Это Том. — Ньют встал перед ящиком на колени, заглядывая внутрь. От свежих газет остались только обугленные обрывки. — Я выкупил его у одного бармена в Будапеште в прошлом году.
— Это… — Тесей чуть наклонился вперёд. — Ёж? — недоумённо закончил он. В подтверждение этих слов Том зафырчал и заворочался, жёсткие иглы потёрлись друг о друга с металлическим скрежетом, а из ноздрей вырвался язычок пламени. — Ньютон, ты назвал огнедышащего ежа Томом?!
