Драконьи следы хорошо были видны на размокшей земле, но Ньют и без того знал, каким путём ушёл Руди. Эту дорогу использовали, чтобы уводить и приводить захворавших драконов, не потревожив их сородичей. Из жилой части лагеря её было почти не видно, особенно ночью, когда все веселятся, а яркие праздничные огни слепят глаза.

Втроём они послали в небо сигнальные огни. Красные искры застыли над головами в подобии созвездия, но дожидаться подмоги никто не стал.

Ньют протянул Тесею руку, и тот с готовностью принял её, подобрался, готовый к болезненным мгновениям парной аппарации.

Эта сторона ущелья в темноте казалась совсем безжизненной. Тут и там на голой горной породе были видны длинные борозды, оставленные когтями драконов. Самые свежие принадлежали шипастому хвосту Веры.

— Вот они! — зло зарычала Софи. Растрёпанная, разгневанная, она походила на валькирию. Вместо разящего насмерть копья в руках её была волшебная палочка. Но брошенное Оглушающее заклятие попало мимо цели. Руди только обернулся, прикрыл спину Протего и что-то прокричал. Слов было не разобрать.

Заклинания выбивали из скал целые куски. Дюйм за дюймом втроём они приближались к яростно обороняющемуся Руди. Алый луч Оглушающего заклятия пролетел низко над головой Веры, и она встала на задние лапы, заревев. В проходе было тесно. Здоровым крылом дракониха скребла по голой скале, оставляя глубокие борозды, зафиксированным же тёрлась об острые выступы. Сковывающая её шею цепь моталась в воздухе, как поводок на удравшей от хозяина собаке.

— Отвлеки Руди на себя! — крикнул Ньют брату.

Ньюта интересовали не только драконы, он с радостью возился с лукотрусами, лешенками и штырехвостами. И в поисках волшебных созданий, населяющих Карпаты, излазил это ущелье вдоль и поперёк.

Аппарировать в темноте в горах сложнее, чем при дневном свете. Неустойчивый камень под ногами опасно зашатался, но устоял. Ньют опустился на колени, подползая к краю, откуда ему было видно Веру и Руди. Если правильно рассчитать траекторию, аппарировать точно на плечи, где между длинными шипами достаточно места для кого-то комплекции Ньюта…

Колени жёстко сжали драконью шею. Почувствовав чужую тяжесть, Вера дёрнулась, вставая на дыбы. Кончик длинного шипа полоснул по зачарованному плащу. Ньют обхватил его у основания и отклонился вбок, чтобы, когда дракониха опустится на землю, самому не насадиться на острие.

— Тише, тише. — Даже сквозь огнеупорную кожу чувствовался источаемый драконьим телом жар. Ньют подтянулся повыше, хватаясь руками в перчатках за шипы. Одно неловкое движение, и быть ему проткнутым насквозь. Зачарованный плащ защищал от огня, но не от колотых ран. Ньют снял перчатку. — Успокойся. — Он дотянулся до вытянутой морды, прижал ладонь к ноздрям. Горячее дыхание опалило голую кожу. Это было больно, до выступивших в уголках глаз слёз.

Вера замерла, принюхиваясь. Ладонь Ньюта пахла свежим мясом, которым он угощал дракониху всего несколько часов назад, а ещё опилками, лекарственной мазью и самой Верой — горячей землёй и дымом.

— Да, так, — ласково шептал Ньют, надеясь, что за треском боевых заклинаний дракониха услышит его голос, потянется к нему, и тогда удастся увести её обратно в безопасность…

Щит Руди особенно ярко вспыхнул серебром, отражая множество заклинаний — это подоспели остальные драконологи. Руди обернулся, встретившись взглядом — злым, расстроенным и испуганным одновременно — с Ньютом. Деться с драконьей шеи было некуда, и вынуть палочку, зажатую у живота, Ньют бы не успел.

— Ступефай!

Алый луч растёкся по серой перепонке — Вера закрыла Ньюта крылом. Одно-единственное заклинание не могло свалить её, но испугало. Боком дракониха врезалась в скалу — небольшой каменный выступ раскрошился о крепкую чешую в паре дюймов от ноги Ньюта. Удерживающие раненое крыло ремни в последний раз натужно затрещали и лопнули — толстая полоса кожи больно хлестнула Ньюта по бедру. Ошалевшая от полученной свободы дракониха глубоко вонзила когти в камень и потянулась наверх, к небу.

Со всей силы вцепившись в шею Веры, Ньют старался не сорваться. Щербатая кость шипа больно оцарапала щёку до крови, когда дракониха, глухо рыча, взобралась на уступ. Прохладный воздух ласково коснулся саднящей щеки, успокаивая боль. Ньют успел поднять голову и почти дотянуться до палочки, прежде чем, распахнув, наконец, крылья во всю ширь, Вера сделала первый мощный взмах.

Колючий порыв ветра ударил в лицо, едва не сбросив Ньюта. Этот полёт ни на йоту не походил на любой из полётов, что Ньют совершал верхом на гиппогрифе или этонце. Опаснее, непредсказуемее — и всё же где-то глубоко в сердце Ньют ликовал. Если бы только не приходилось тратить все силы, чтобы удержаться меж зажимающих его сзади и спереди шипов…

Вера взбрыкнула в воздухе. Всё нутро Ньюта точно перевернулось. Он распахнул рот, как рыба, и чуть не задохнулся, глотнув воздуха, точно воды. Но наконец-то смог дотянуться до палочки.

— Акцио! — Болтающаяся под драконьим брюхом цепь упала на колени. — Инкарцеро! — В кольца на наморднике Веры вплелись верёвки. Импровизированная узда, но ничего лучше Ньют не придумал. Он должен был хотя бы попытаться.

Жуткий грохот раздался за спиной. Ньют обернулся и понял, что всё это время Вера только нарезала круги над лагерем, а ещё — что снежная шапка, покрывавшая самые высокие пики, лавиной неслась вниз к ущелью, сметая на своём пути валуны и редкие ели.

Дрогнув от ужаса, Ньют резко потянул верёвку влево, силясь изменить направление полёта. Он не мог остановить лавину, но его Щитовые чары, вплетённые в чары остальных, защитят лагерь.

Нехотя Вера подчинилась. Совершенно здоровые крылья держали её массивное тело в воздухе, и она, подобно косатке в море, уверенно рассекала воздух мерными взмахами. И не противилась, когда Ньют направлял её, ведя к площадке, теперь ставшей посадочной.

Вспышки множества заклинаний поднялись в воздух, и на мгновение стало светло, как днём. Где-то в четырёх ярдах над землёй Вера снова испугалась и практически упала на землю, подогнув крылья и подняв в воздух тучу пыли, смешанной со снегом.

Не удержавшись, Ньют выскользнул из выемки между шипами, тяжело повалившись рядом с Верой. Всё тело болело, саднило стёртую о верёвки ладонь и пораненную щёку. А над головой всё искрился серобром магический щит. Заворожённый, Ньют глядел на него, широко распахнув глаза, и в голове его было пусто.

— Ньют! Ньют!

С трудом перевернувшись на бок, Ньют увидел, как к нему приближается Тесей — но, увидев Веру, он остановился. Из пасти драконихи вырвался короткий язык пламени. Она глухо зарычала и низко наклонила голову.

— Не надо, — хрипло попросил Ньют, положил руку на чешуйчатую морду, погладил. Ухватившись за рог, перевязанный красной шерстяной нитью, ему удалось сесть, а потом и встать; перетёршаяся нить осталась в ладони, и Ньют, не задумываясь, убрал её в карман. Нужно было отойти от Веры, загородить собой, она ведь не привыкла, когда людей рядом много…

— Улетай. — Ошейник поддался с трудом, но всё-таки Ньюту удалось его снять. И ослабить ремни намордника так, чтобы в полёте он слетел сам. — Ну же! — повторил он, отходя от драконихи.

Изогнув шею и приподнявшись на крыльях, Вера посмотрела поверх головы Ньюта на застывшие в тишине горы, широко раздувая ноздри. Ньют не знал, чей запах она хотела унюхать, надеялся только, что человеческий её оттолкнёт.

Издав ещё один громоподобный рык, дракониха расправила крылья, едва не сбив Ньюта, и взлетела. Серая, тускло блестящая, она быстро удалялась, пока не стала едва различимой точкой в небе, а после пропала совсем.

Шатаясь, Ньют побрёл в сторону Тесея. Брат тут же оказался рядом, и Ньют рухнул ему на руки, не находя больше сил стоять. Тут же вокруг откуда-то взялись люди; что-то говорили, Тесей отвечал… Щекотная лечебная магия обволокла тело, притупляя боль и отгоняя усталость. Временные меры.

— Что с Руди? — спросил Ньют, глядя на Тесея снизу вверх. Голова покоилась на коленях старшего брата, и тот опять ерошил рыжие волосы — медленно, осторожно. Покровительственно.