Стержень пера чуть не переломился, с такой силой Тесей его сжал. Закрыв книги и сложив исписанный лист пополам, он поднял голову. Несчастное перо захрустело, и Тесей вернул его в чернильницу. Положил ладони на столешницу.

***

Полгода назад

Тесей стоял на коленях, держась прямо и сложив руки за спиной. Они не были связаны: мягкие алые веревки обхватывали торс, заходили на бёдра, но на самом деле движения не ограничивали. Несильно давили, напоминая о себе.

Плотная пошло-красная ткань защищала его колени от гуляющей по полу прохлады и жёсткости паркетных досок. Свет был приглушён, мир ощущался полутёмным, горячим, слегка качающимся.

Трэверс, обнажённый под халатом, наблюдал, сидя в мягком кресле. Бокал в одной руке, другая расслабленно лежала на бедре, глаза горели — насколько Тесей мог видеть на расстоянии в ярд.

— В порядке? — Вопрос небрежный, вкрадчивый.

— Да. — Тесей склонил голову. На комнату были наложены согревающие чары, обвязка не причиняла неудобств, стоял он в такой позе легко, и желание ещё не стало чрезмерным, чтобы мучить.

— Хорошо. — Трэверс откинулся в кресле. Ничего делать не стал.

В такие моменты время словно исчезало, оставались только ощущения. Жар по венам, тягучее чувство в паху, обострившийся слух, осознание чужого присутствия и взгляда, чуткое, отзывчивое тело — весь мир. Будто в целой вселенной была одна только эта хорошо знакомая комната.

Тесей вздрогнул, когда члена коснулись пальцы. Обвились вокруг, приласкали по всей длине — прохладные на контрасте с его ощущениями.

Тесей устоял, не подался вперёд, за рукой. Чужое дыхание опалило висок.

— Обопрись на локти. — Приказ прозвучал мягко, как просьба, и Тесей тут же наклонился вперёд. Красная ткань раскаталась, опережая движения, так и не дав коснуться руками голого пола.

— Красивый. — Пальцы пробежались по спине. Крупные ячейки верёвки, обвивающей тело сложной сетью, прерывали касание, превращали привычное поглаживание тёплой крепкой ладонью во что-то странное.

Тесей закрыл глаза — смотреть не на что. Переступил, вставая удобнее, надёжнее, слегка прогнулся в пояснице, выставляясь — не слишком сильно. Он мог стоять так долго, погрязнув в своей потере времени, но не забывая, что не один.

Руки прошлись по его бёдрам, по животу, трогая настойчиво, по-хозяйски. Тесей лишь вздыхал в ответ на прикосновения, не шевелясь. Но втянул в себя воздух резко, судорожно, когда нечто щекочущее коснулось сосков. Магия давала возможность воздействовать, ласкать, в какой бы позе он ни был, и это заклинание Тесей хорошо знал. В меру сильная, в меру дразнящая ласка, похожая на щекотку кончиками пальцев, то и дело меняющая силу и ритм, чтобы он не заскучал. Заклинание было настроено на него, на его отзывчивое тело.

Член настойчиво дёрнулся, ягодицы сжались: что-то должно было случиться, коснуться, войти, приласкать изнутри и снаружи тоже…

Но коснулась лишь ладонь. Ощутив её у щеки, Тесей отмер, подался головой, уткнулся носом, потёрся, ласкаясь.

— Хорошо, — довольно выдохнул Трэверс. Потрепал по загривку, поднялся. — Стой пока.

— Может, что-нибудь сделаешь? — попросил Тесей, не шевелясь.

— А ты хочешь? — Беззлобный смешок.

— Хочу. — Выдох. — Что-нибудь, пожалуйста. Не хочу, чтобы ты меня этим мучил.

Тишина длилась недолго, и Тесей качнул-таки бёдрами, застонав. Трэверс стоял перед ним, головой Тесей почти утыкался ему в ноги; и это ощущение нарочно прохладных пальцев, поглаживающих член, тоже было заклинанием.

— От этого не легче, знаешь, — сообщил Тесей, сильнее припадая к полу, провоцируя. Колени расставлены в стороны, поясница прогнута, голова почти на руках: возьми меня, я предлагаю.

Трэверсу нравилась его инициатива. Особенно такая бесстыжая.

Тяжёлый вздох это только подтверждал.

— Выпрямись. — Голос Трэверса дрогнул.

Тесей поднялся, плавно выпрямляясь, верёвки на миг сжали тело. Чары не рассеялись, не оставили своих дразнящих касаний, и он дёрнул бёдрами, вздыхая под призрачными ласками.

Губы Трэверса накрыли его губы, и Тесей жадно ответил, подаваясь вверх, но не вставая с колен; у поцелуя был вкус огневиски — качественная, дорогая марка, Тесей давно её знал и крепко ассоциировал с Трэверсом.

Настоящие пальцы коснулись его соска поверх наведённых магией прикосновений, и Тесей дёрнулся к ним. Он всё ещё оставался в рамках разрешённого — не трогал сам, заложив руки обратно за спину, ладонь к локтю, — только отвечал, реагировал, показывал. Желание горело внутри, кожа словно стыла без прикосновений, без привычной тёплой ладони на ней, член ощущался тяжёлым, горячим, набухшим, а задница ныла, вхолостую сжимаясь.

— Обожаю тебя таким, — признался Трэверс, касаясь губами виска, и Тесей потерся щекой о его щёку.

— Тогда я уже могу встать и дать тебе, наконец?

— Да. — Тот отступил, освобождая пространство, и Тесей заново упал в ту же позу. Вряд ли Трэверс решит сейчас перемещаться на кровать, скорее всего захочет взять его здесь, на полу.

Член Трэверса давно уже натягивал полу халата, так что Тесей не удивился, ощутив твёрдую головку у самого ануса. Застонал от предвкушения, старательно не думая ни о чём, кроме того, что заклинания дразнят его член и соски, что он скоро ощутит, как горячая, сметающая всё волна удовольствия разойдется по телу…

Он был уже должным образом подготовлен — так, чтобы Трэверс мог взять в любой момент.

Пока член раздвигал мышцы, первые секунды это ощущалось просто привычно, ничего особенного, но вскоре большая часть оказалось внутри, двинулась, несколько толчков — и Тесею показалось, что он плавится.

— Ещё, — выдохнул бессмысленное, ведь понятно, что теперь-то Трэверс точно не остановится, не бросит его, возбуждённого, в ожидании, чтобы насладиться зрелищем. Но слова, произнесённые вслух, давали выход нарастающему желанию, и Трэверсу нравилось, так что Тесей повторил: — Ещё, пожалуйста, так!

Трэверс застонал ему в ответ, приноровился, окончательно раскрывая, выбирая ритм. Он никогда не говорил пошлостей, грязных словечек — не любил, и Тесей тоже такого не делал, высказывая свои желания.

Сейчас он стоял замерев, закрыв глаза. Между ласками и твердым членом, трущимся об него изнутри; захваченный, отмеченный, присвоенный со всех сторон.

— Тесе-ей… — Трэверс погладил его по спине, переместил руку на бедро, собственнически сжал, немного ускорился. Всхлипнув, Тесей на пробу двинулся слегка назад, не зная, разрешат ли ему подмахивать или он должен стоять неподвижно, выставив задницу и лишь принимая.

Разрешил. Встал, кажется, поустойчивее, ничего не сказал, позволил встречать движения, выгибаясь так, чтобы лучше ощущать, самому надеваясь на член.

Тесей стонал, не сдерживаясь — пусть слушает. Двигался, выбирая, как будет приятнее. Он собирался получить от происходящего всё, рухнуть с головой, позволить себя унести…

— Можно? — выдохнул жалобно, ощущая, как пульсирует член. Как не хватает настоящих прикосновений, плотных, ярких. Обхватить бы рукой, сжать, чтобы удовольствие с обеих сторон, насадиться поглубже…

Трэверс молчал, продолжая двигаться — уже резче, быстрее. Его любимый ритм, Тесей знал — он кончает именно в таком, не в медленном, плавном погружении, но в бешеной скачке, когда толчки изнутри проходят до ребер. Подкрепляя свою просьбу — ну пусть уже! — Тесей сжался, нарочно, сильно; расслабился, чтобы повторить.

— Можно, — не выдержал Трэверс. О да, он слишком любил, когда Тесей кончал под ним, чтобы лишить его этого удовольствия.

Со вздохом облегчения Тесей положил правую руку себе на член. Локоть левой неудобно упёрся в пол, но это не так важно и ненадолго, он выдержит, устоит… Крепко зажмурившись, он сосредоточился лишь на ощущениях, на том, как желание пылает изнутри, как его растягивают, трогают, ласкают…

Кончил Тесей громко, весь отдаваясь прошедшему по телу наслаждению. Вздрагивал, сжимал себя снова и снова, запачкав красную ткань семенем, подавался назад, встречая резкие толчки.