— Эй… — Тони бережно взял его за подбородок и поднял лицо вверх так, чтобы смотреть прямо в глаза. — Я здесь. И я никуда не денусь. Веришь?

«Конечно, верю, — всплыло в сознании. — И обещаю, что я больше тоже».

А следующим утром проснувшийся еще затемно Питер упрямо дождался рассвета, чтобы в предутренней полутьме увидеть воочию, как дрогнут ресницы Тони, когда, наклонясь близко-близко, он прошепчет ему, как до одурения сильно его любит. Тони целых три секунды боролся сам с собой и наконец-то признал свою полную капитуляцию. Не открывая глаз, он притянул Питера к себе так, что тот уткнулся носом в его шею и тут же вцепился руками и ногами, чтобы ни у какого фиолетового, зеленого, поперечнополосатоклетчатого урода больше не было ни единого шанса их расцепить.

Тони поудобнее уложил подбородок на растрепанную со сна макушку, бережно пригладил торчащие вихры на затылке и со вздохом смирения шепнул прямо на ухо:

— Кажется, я тоже.

И именно поэтому сейчас, столько времени спустя, Питер молчал, слушал бас Тора, возмущения Клинта, возражения Наташи, разглагольствования про анонимных алкоголиков Тони, еле заметно улыбался и думал, что как минимум одну стоящую идею эти группы поддержки предложили.

====== Они живы ======

Комментарий к Они живы Это прямое продолжение первого драббла.

https://ficbook.net/readfic/8080811/20509549

Вы все понимаете, правда?

НАХУЙ. ВСЕ БЛЯТЬ НАХУЙ.

Тони вернется. Потому что его вернет Питер. Потому что Паучок – наш Паучок – никогда, до последней секунды своей жизни не смирится с этим.

И он вернет Тони.

Никто и никогда меня не переубедит в этом.

На этом у меня все.

Кошмар душит, тянет из измученных тела и души последние силы, визгливо хохочет, изгаляется и издевается прямо в лицо.

Чтобы вынырнуть, Тони требуется неимоверное усилие, сердце, взвинтившее темп до запредельных величин, и крик, невольно вырвавшийся наружу.

Некоторое время уходит на то, чтобы, дыша как загнанный пес, уставиться в потолок, ощутить приторный запах магнолии, услышать дружелюбный рокот океана и наконец понять: сон.

Просто сон.

Он откидывается на подушки и почти физически ощущает, как из тела мутной волной вытекает напряжение, оставляя вместо мышц испорченное желе.

Прикрыв глаза и все еще пытаясь совладать с воздухом, с хрипом вырывающимся из искривленных губ, он изо всех сил пытается не вспоминать, что же его только что корежило. Каждый раз кошмары разные, и это всегда что-то абстрактное, но несущее такой ужас, что он уверен: уснуть сегодня уже не удастся.

Лучше просто сделать то, перед чем пасуют любые кошмары, — обнять Паучка и уткнуться носом в каштановый затылок.

Но когда он тянется на другую половину постели, то кошмар, кажется, вот-вот готов вернуться.

Рядом пусто и безжизненно.

Тони чувствует, как его охватывает иррациональная паника.

Ничем, никогда, ни за что не вытравить из его сердца, памяти и души те проклятые пять лет. Сколько раз за это время он просыпался, спросонья тянулся к Питеру, как всегда, в блаженном предвкушении от прикосновения самого любимого в мире тела, но вновь и вновь натыкался на пустоту.

Пустоту в кровати, пустоту в сердце, пустоту в мире, пустоту во Вселенной.

Танос хотел уничтожить половину Вселенной. С Тони он свой план перевыполнил…

Пять лет… Пять гребаных лет… Да как же он выжил-то?!

Он думает, что если бы знал раньше о том, что для возвращения Питера потребуется пять лет — Пять. Лет. Пять. Лет. Пять. Лет. Пять… — не выдержал бы. Смалодушничал и пустил себе пулю в висок.

А потом вспоминает, как дрожал Питер, когда он наконец-то, господи, наконец-то, обнял его на том поле боя, и понимает, что нет, ради этого он и сто лет прождал бы. Сделал бы себе искусственное тело, загрузил разум в компьютер, украл у Стренджа эликсир вечной жизни — что угодно! — но дождался бы.

Потому что его Питер должен быть с ним. И не будь он Тони Старк, если это отныне не еще один непреложный закон этой чокнувшейся Вселенной.

Больше он его не отпустит никуда и никогда. На тот свет, на этот, в параллельный мир, в перпендикулярный, даже если сам попросится — не отпустит.

Он — гребаный эгоист. Он хочет быть счастливым. А его счастье — это Питер Паркер.

Отныне и во веки веков. Аминь.

Кстати, как раз об этом…

Ему не приходится долго искать Питера. Повинуясь интуиции, он идет к большому окну, выходящему на берег, и невольно улыбается при виде маленькой фигурки, отчетливо виднеющейся на берегу и обласканной лунным светом.

Одевшись на скорую руку, он подхватывает плед и выходит за дверь.

На него тут же обрушивается тропическая ночь. Сладкие запахи кружат голову, издалека доносится воркование здешних птиц совершенно причудливой расцветки, прибой бормочет древние легенды о русалках и затонувших кораблях, с моря долетают легкие порывы бриза, заставляющие поежиться. Он хвалит себя за догадливость: плед тут просто необходим.

Подойдя ближе, он накидывает его Питеру на плечи, не упуская случая поворчать.

— Понимаю, что твоей регенерации простуда не страшна, но ты не думал, что однажды она тоже захочет ненадолго свалить от тебя в отпуск? Ты же ее совершенно неприлично эксплуатируешь.

Даже не видя лица Питера, он чувствует, как тот улыбается, а потом ловит его пальцы на своем тощем плече и трется о них щекой.

Тони сглатывает, невольно кривится и чувствует, как от этого абсолютного доверия и открытости его просто выворачивает наизнанку.

Пять лет… Господи… Как...? Без вот этого?!

Он опускается рядом, на все еще щедро делящийся дневным теплом песок, так и не отнимая пальцев. Это не очень удобно, но оторвать сейчас от Паучка его не смогут даже Халк, Стив и Тор вместе взятые.

 — Чего не спишь? — мягко шепчет Питер, не отводя взгляда от лунной дорожки, еле заметно колышущейся на бархатно-сизой глади океана.

— Не спалось что-то, нечистая совесть не дает, видимо, — пытается шутить он, но сам понимает, как фальшиво это прозвучало.

Возможно, кого-то он и смог бы обмануть, но не Питера.

Только не Питера.

Тот оборачивается всем телом, прижимается ближе, торопливо накидывает на него плед и встревоженно смотрит в глаза:

— Опять кошмары?! — и не дожидаясь ответа, тут же ожидаемо принимается обвинять себя: — Черт, Тони, прости! Ну как так?! ведь всю неделю не было! Я и не подумал… Тоже не спалось, решил выйти прогуляться, а тут так хорошо, так спокойно… А ты там…

Тони не может не улыбнуться: Питер готов винить себя в чем угодно, в непредотвращенном преступлении, в подгоревшей каше, в падении метеорита, в вымирании динозавров. Вот и сейчас он сразу же чувствует себя виноватым, но в данном случае, в отличии от метеорита, как ни странно, есть рациональное зерно.

Когда Питер спит рядом с Тони, грея его своим теплом и сам согреваясь от него, кошмары чаще всего обходят Тони стороной. Ему до спазмов в сердце нежно-больно, что самая темная, самая мрачная часть его жизни пасует перед хрупким, непоседливым мальчишкой.

Хотя кого же еще бояться смерти, как не того, кто вырвал из ее лап самого дорогого для себя человека.

— Перестань, — тихо шепчет Тони, притянув мальчишку к себе.

Хотя мальчишку ли? Сколько сейчас Питеру, никто не ответит, даже Стрэндж недоуменно пожмет плечами. Вроде бы на пять лет больше, но с другой стороны…

Тони до последнего своего вздоха будет помнить, каким увидел Питера тогда, после тех гребаных пяти лет. Точно таким же, как видел его пять лет назад в смраде Титана.

Таким же хрупким, таким же юным, таким же влюбленным и таким же любимым. И стиснув его так, чтобы поверить в невозможное, чтобы убедиться, что это не сон, чтобы услышать его дыхание, он сразу понял, что сделает все для того, чтобы его Питеру больше никогда и ничего не угрожало. А жизнь его, если на то пошло, уплаченная во спасение жизни Питера, — совершенно ничтожная цена.