Дэвид дёрганными шагами двинулся к сцене, стараясь не обращать внимание на сына.

— Можешь подождать в машине, если хочешь! — добавил он, вливаясь в толпу и не давая Максу перехватить его. Рядом с его рыжей макушкой Макс приметил чубчик Адама, и вот они оба стоят перед Престоном и Евой. Вот Дэвид отводит Престона в сторону и что-то тихо у него спрашивает. Престон вдруг наклоняется вбок, косясь на Макса. Хмурит брови.

Макс постарался покинуть здание как можно быстрее, стараясь не думать, о чём вообще Престон может говорить с Дэвидом.

Машина лагеря стояла недалеко от входа, ярко выделяясь на фоне вполне себе современных и приятных автомобилей. Потёртые зелёные двери, крыша, чуть заляпанные стёкла. На заднем сидении валялась большая сумка – видимо, Дэвид приехал сюда сразу из лагеря.

Это было вполне в его стиле.

Макс наматывал круги вокруг люка, стараясь не представлять себе происходивший сейчас разговор. Дэвид ведь наверняка понял всё. И сейчас он задаёт неудобные вопросы.

А что, если Престон… Макс же не говорил ему о своих проблемах? Что он может сказать Дэвиду, чего не стал бы говорить Макс? Переживания были излишни – Престон был не слишком заинтересован в окружающих. Однако неизвестность пугала. Макс нервно сплетал и расплетал пальцы, пытаясь найти своим мыслям какой-либо иной центр.

Он очень ярко представляет картину этого разговора:

Это ведь про нас, да? — спрашивает Дэвид. Престон неловко улыбается и кивает. — А как ты узнал про?.. — Вас с Максом? Интуиция. — В этот момент Престон гордо вскидывает подбородок, гордясь про себя, как легко он щёлкает загадки чужой психологии. — Макс настолько сильно ненавидит меня?.. — спрашивает сам у себя Дэвид и…

Макс резко мотает головой. Нет, он так не скажет. Но он так точно подумает. В его голове прозвучит тревожный звоночек.

Но у него ведь хватит ума не воспринимать это так серьёзно? Тем более, что это прошлое. Реальное прошлое, когда Макс хотел от него избавиться. Всеми правдами и неправдами.

Макс ещё какое-то время пытается подавлять подобные размышления, нарезая круги вокруг люка. Нужно перестать нервничать. Это ведь всего лишь извинения. Обычный разговор.

Дэвид выходит из здания.

И на лице у него… более добрая улыбка. Они с Престоном не обсуждали пьесу? Не обсуждали её истоки? Или Дэвид, наконец, научился искусно прятать гнев? Вроде нет. Обычная приятная улыбка. Возможно, их разговор был не об истоках пьесы. Тогда это обнадёживало.

Дэвид щёлкнул брелоком, открывая машину.

— Садись, — пригласил он.

Макс сел на переднее сидение. Рядом с Дэвидом.

Забавно, что, будучи младше, он постоянно пытался избегать этого. Садился назад, лишь бы не пересекаться с Дэвидом. А, возможно, и наоборот. Дэвиду ведь легче было наблюдать за ним в зеркало заднего вида, да? А ещё Максу это казалось престижным. В каком-то смысле. Знаменитости и миллиардеры, например, всегда садятся назад. А впереди у них шофёр.

Старая лагерная машина навевала некую тоску.

— И как ты там оказался? — Дэвид спросил это не строго, но с некой долей любопытства.

— В смысле? — Макс не ожидал, что он начнёт разговор первым. Наоборот, ему казалось, что Дэвид будет ждать от него первого шага. Потому что он, скорее всего, догадывался о намерениях сына. Ну, в это хотелось верить.

— В театре. Ты же, вроде, не особо любишь подобное?

Как это мило с его стороны.

— Не люблю, — признался он. — Но не пойти не мог.

— Потому что это пьеса Престона? — Дэвид краем глаза заметил кивок. — Не знал, что вы поддерживаете общение.

— Не поддерживаем. Мы случайно встретились.

— И он сразу пригласил тебя в театр? — Дэвид по-доброму улыбнулся, но в его словах чувствовалась ирония.

— А ты откуда узнал про постановку? — с вызовом ответил Макс, сощурившись.

— Из его инстаграмма. Макс, не увиливай, — тут же сказал Дэвид, пресекая возражения. Он ведь предполагал, на какие высказывания может напороться. И пытался увести разговор в нужное русло. В которое Макс с трудом влезал.

— Он попросил меня помочь с пьесой, когда мы встретились на вечеринке, — выдавил Макс. Удивительно, но вышло это проще и легче, чем ему казалось. Даже в гипотетических разговорах, которые крутились у него в голове всё утро, он произносил подобное с большим усилием. Но сейчас он, почему-то, не чувствовал давления. Он, конечно, ещё не извинился, но сама мысль об этом уже снимала с него тяжесть вины.

Не то чтобы ему было особо тяжело от стыда. Но, всё же, произошедшее его тяготило.

Дело было даже не в том, что пьяные вечеринки – это плохо. Ну, конечно, это, безусловно, не самое лучшее времяпрепровождение. Но загвоздка была в том, что Макс не пошёл на разговор сразу. В том, что он игнорировал Дэвида, не давал ему слова, а затем… наговорил всякого. В общем, дело было в его поведении не во время вечеринки, а после.

— Той самой вечеринки, где?..

— Где было много алкоголя, да, — Макс слегка поёжился. — И Эрин.

— Эрин, — повторил Дэвид, словно пытаясь что-то вспомнить.

— Моя… подруга. У нас с ней сложились интересные отношения.

Дэвид нахмурился.

— Дело не в этом. Дело в том, что…

Сейчас был самый подходящий момент.

— Извини меня.

Первый шаг. Он сказал это. Сказал от души, скинув последние остатки тяжкого груза с себя. Теперь осталось всего лишь…

— За то, что, ну, не отвечал на звонки. И за то, что наговорил тогда. И.. ну, ты знаешь. За то, что создал конфликт, — Макс набрал в лёгкие побольше воздуха. Да, он не привык говорить такое, особенно вслух. Он вообще не привык настолько думать о своих поступках. Но если прошедшее чему-то его и научило, так это тому, что… — Я не чувствую себя виноватым за то, что было на вечеринке, потому что, по правде, там ничего особенного не было. Но! Но! Мне стыдно за то, как я вёл себя после. Потому что, ну, было бы правильнее сразу обсудить всё.

Дэвид удовлетворённо улыбнулся.

— Я рад, что ты это признал, Макс, — ответил Дэвид, кивнув.

— И это всё, что ты скажешь?

Макс даже немного обиделся. Он прошёл через всё это, через все эти приключения, посланные жизнью ему явно не просто так, чтобы услышать, что… Дэвид рад. Нет, наверное, это действительно было не самой плохой реакцией. Просто извинения казались Максу настолько важным событием, что от Дэвида он ожидал чего-то ярче.

Возвращаясь к вопросу о прошедшем. Раньше Макс особо не думал о том, как… нет, неправильно.

Он не думал о том, что думают о нём, и, также, не думал о других. Люди жили отдельно друг от друга. Существовали в своих рамках. Но правда в том, что, на самом деле, абсолютно каждый человек связан с кем-то другим. И прямо влияет на его жизнь.

Поэтому никто не может делать, что ему вздумается, без последствий. Это, кажется, было довольно просто. Но по-настоящему это можно понять, только испытав подобные рамки на себе.

Дэвид дал Максу одну из своих сумок, попросив поднять их наверх.

На город опускался очередной вечер. Похожий на все предыдущие и одновременно совершенно иной. Теплее, чем две недели назад. На асфальте лежат мягкие тени, оставляемые слишком ярким закатным солнцем. Ни в одной из этих полосок света, правда, не было видно кошки. Это, кажется, к лучшему.

Всё меняется.

Макс с лёгкостью преодолел все эти двести пять ступенек, следуя за Дэвидом. На входе в квартиру его взгляд снова упал на тот самый пресловутый список. В этом доме мы уважаем друг друга и всегда считаемся с мнением остальных.

Гвен, как обычно, развалилась на диване, досматривая очередную серию «репутации». Но, завидев Дэвида, она тут же сорвалась с места. Не стремительно-быстро, но мягко и как-то по-родному устало. Мягко упала в его объятия.

Девушки с экрана пили коктейли и смеялись над какой-то шуткой. Их кафешка также была залита мягким светом – почти идентичным тому, что падал сейчас из окна на ковёр, журнальный столик, диван, фотографии…